«При Мидхате Шакирове в Башкортостане был повторен сталинизм в мягкой форме»

«Человек, творивший историю Башкортостана»

Когда Мидхат Шакиров скончался в 2004 году, с ним, как писал «Башинформ», «прощался весь Башкортостан»: «Воздавая последние почести покойному, сегодня приспустили государственные флаги России и Башкортостана, звучала траурная музыка, у его гроба стоял Почетный караул. <…> От имени руководства Башкортостана попрощаться с Мидхатом Шикировым - человеком, с именем которого связан целый пласт истории республики, пришли Президент РБ Муртаза Рахимов, Председатель Государственного Собрания - Курултая РБ Константин Толкачев, руководитель Администрации Президента РБ Радий Хабиров».

Конечно, это был типичный советский руководитель — гиперответственный и требовательный. Благодаря этой требовательности к другим и собственной работе на износ он многого добился для своей республики. Толкачев на той же панихиде говорит: «Его авторитет слагался не из наград, а той самоотдачи, с которой он работал на благо республики и страны. Коллеги прежде всего ценили организаторский талант Мидхата Закировича, его профессионализм и трудолюбие». Впрочем, из наград авторитет тоже слагался - звание Героя Социалистического труда и 5 (!) орденов Ленина в СССР надо было заслужить.

Но почему же такой трудоголик и «достигатор» так плохо кончил? Почему в 1987 году он удостоился разгромной статьи в «Правде», а через полтора месяца был отправлен на заслуженный отдых? Ведь, скажем, первый секретарь соседней республики Фикрят Табеев, тоже поднявший промышленность и сельское хозяйство в своем регионе, закончил свой обкомный этап не шоковой публикацией-расследованием в центральной прессе, а назначением сначала послом в Афганистан в 1979 году, а затем, в 1986-м, первым заместителем председателя Совета министров РСФСР. Гумер Усманов тоже ушел на пенсию в «штатном режиме».

А вот почему. «На шестом пленуме башкирского обкома КПСС было обнародовано, что только за 1986 год в Башкирии необоснованно привлекли к уголовной ответственности 53 человека, из которых 11 содержались под стражей, - вспоминало события 1987 года издание «МК-Уфа». - Затем пресса озвучила и вовсе жуткие цифры: «количество отмененных прокуратурой СССР и РСФСР уголовных дел, как необоснованных — более 200 по нашей республике» и сделала резонный вывод, что «в республике в миниатюре повторился 1937 год». Ответ на вопрос о безрадостном конце, как нам кажется, очевиден: Шакиров заигрался в лайт-версию Сталина и «творил историю», ломая волю соратникам и целым группам населения. Так что подоспевшая волна демократизации просто не могла его не снести.

Ничего подобного в Татарстане тогда, да и ранее, не было. С другим мнением работали, а не давили его. Может, тогда и были заложены на многие годы вперед основы «башкортостанского стиля» управления — несколько импульсивного и не слишком восприимчивого к новому?

И мы не случайно вспомнили здесь о Табееве и Усманове. Как отметил один из наших экспертов, такой вынужденный уход Шакирова с последовавшим разгромом башкирского обкома и приходом новой команды «привел к тому, что модель Татарстана и модель Башкортостана в дальнейшем развитии была разная». В общем-то, плоды этого мы пожинаем и сегодня, и они очевидны - Татарстан ушел далеко вперед.

«Увеличение доли башкир привело к политическому кризису в Башкортостане»

Наши эксперты в своих ответах поднимают два интересных вопроса.

Первый - зачем накручивать счетчик численности народа, какой в этом смысл? Неужели реально существует такая вероятность, что Башкортостан перестанет называться Башкортостаном? И как тогда его назовут — Уфимской губернией? Но такая невеселая перспектива есть и у Татарстана, и у других национально-территориальных образований - если продолжится ползучая «жириновизация» страны. И почему тогда до сих пор существует Карелия, где карелы составляют 7,4% по переписи населения 2010 года? Республика Коми, где коми - 23,7%? ХМАО, где ханты на 6 месте по численности, а манси — на 11-м?

И второй: Шакиров был технарь, как мы сейчас сказали бы, «технократ». Заточенный на достижение валовых показателей и на отчет перед Москвой. В такой деликатной сфере, как национальная политика и межнациональные отношения, технократу не наломать дров тяжело, поэтому для него в данном случае важно иметь квалифицированное и, главное, плюралистичное экспертное мнение. А с этим у первого лица Башкирии, похоже, были проблемы. Хочется верить, что сейчас это не так.

Итак, слово экспертам. Сначала — казанским.

Римзиль Валеев, журналист, общественный деятель, уроженец Бижбулякского района Башкортостана:

- Секретарем по идеологии при Шакирове был Тагир Ахунзянов. Позже он рассказывал в интервью, что будто бы ему позвонили из ЦК партии и сказали, что в Америке говорят о том, что Башкирия есть, а башкир там нет. Поэтому поступило требование, чтобы за этот вопрос взялись и чтобы башкир стало больше. Ахунзянов рассказывает, что он начал искать башкир по истории, по ревизским сказкам, ни у кого ничего не спрашивая, чтобы не было лишнего шума. То есть народ бездарный, не знает своей истории, а в ревизских сказках все написано.

Так что это была необходимость, чтобы башкир в Башкирии было больше. Шакиров чувствовал свою ответственность перед башкирским народом. Правда, я не понимаю, почему их должно быть больше. По моему мнению, их должно быть столько, сколько есть на самом деле. Потому что увеличение и уменьшение народа - это совершенно другой процесс. От того, что башкир не так много (по разным данным, от 15 до 18 процентов), никакой беды нет. Это все от популизма. В Карелии карелов вообще 12 процентов.

Повлияло ли это на отношения двух республик? Я думаю, данная тема не затрагивает эти отношения. Есть татарский народ, он живет в Башкирии, в Татарстане и в других местах, у него есть права и потребности. Это не проблема двух республик, а проблема целостности татарского народа, живущего в Башкортостане. Татары там всегда осознавали себя татарами. И когда им стали навязывать [другую идентичность] и заставлять подписываться под башкир, это стало резонансной темой.

Айдар Халим поднимал эту проблему в центральной печати. ЦК партии, ее руководство получало огромное количество обращений о том, что людей заставляют писать башкирами. Тогда была перестройка, и на это обратили внимание.

Бахтияр Измайлов, заведующий отделом междисциплинарных исследований Института истории им. Ш. Марджани АН РТ, кандидат исторических наук:

- Если анализировать результаты проходившей переписи, Мидхат Шакиров был сторонником создания в республике единой башкирской нации. И в этом направлении предпринимался ряд мер.

На мой взгляд, для самой республики это стало отправной точкой, которая привела к длительному конфликту татар и башкир. Политика Шакирова носила негативный характер в отношении населения Башкирии, в первую очередь татарского.

Дамир Исхаков, главный редактор журнала «Туган жир», доктор исторических наук:

- Во время правления Шакирова обнаружилось, что в Башкортостане падает процент башкир. Он изначально был не очень большим - по разным данным, от 15 до 26 (сам я, как человек, много работавший по этой проблеме, думаю, что доля настоящих башкир в республике не более 15 процентов). Скорее всего, падение доли башкир объясняется тем, что татароязычные группы, которые раньше были записаны башкирами, начали записываться татарами. Причин у этого было много.

Тогда в Башкортостане правили татароязычные группы, и, зная татарский язык, можно было легко вплестись в ткань политической жизни. И так как доля башкир стала падать, партийное руководство забеспокоилось. Появилась статья о том, что если доля коренного народа маленькая, как, например, в БАССР, то вряд ли стоит называть республику его именем. Речь шла о ликвидации таких республик.

Эта устойчиво державшаяся мыслительная операция была характерна для того времени, и поэтому Шакиров решил, используя какие-то наработки, в том числе и ученых, и более ранние публикации, поднять долю башкир, чтобы сохранить Башкортостан и его облик.

В целом этот шаг оказался совершенно не продуманным и привел к политическому кризису в Башкортостане. Потому что из-за попытки переписать татар башкирами в ЦК КПСС в очень большом количестве пошли отклики от местных татар. Эта ситуация попала в поле зрения тогдашнего политического руководства СССР, и тем самым Шакиров стал восприниматься как башкирский националист, хотя сам был татарского происхождения. В итоге его карьера была закончена.

Для партийной элиты Башкортостана этот шаг тоже оказался большим ударом. Я говорил о том, что в республике правила татароязычная элита, но после этого кризиса она начала уступать свои позиции, потому что башкирский обком был полностью разгромлен. В Башкортостане к власти пришли новые люди, в отличие от Татарстана, где старые обкомовские работники просто перековались под новую систему. Это привело к тому, что модель Татарстана и модель Башкортостана в дальнейшем развитии была разная.

«Национальная политика была доверена третьим секретарям, которые устроили полный мрак»

А вот как политическое наследие Шакирова оценивают в Уфе.

Тимур Мухтаров, социолог, глава Координационного совета по контролю за выполнением госпрограммы «Сохранение и развитие государственных языков РБ и языков народов РБ», к.с.н.:

- В последнее время у нас в Башкортостане происходит пересмотр мнения о Шакирове как о достаточно сильном и добросовестном советском хозяйственнике, который правил железной рукой, добился высоких результатов, а потом с ним нехорошо поступили. Он был очень авторитарный, склонный к тоталитарному стилю правления. При нем в республике был повторен сталинизм в мягкой форме. Люди с другими убеждениями были исключены из партии, выгнаны с работы. Пример тому – судьба писателя Рами Гарипова. Кто-то из-за Шакирова свел счеты с жизнью, не добившись справедливости, или попал в психушку.

Может быть, он и создал какой-то промышленно-экономический задел, используя свои связи в Москве. Но в национальной, общественной политике он доверил эту тонкую материю своим третьим секретарям, которые устроили полный мрак в этой сфере. Преследовались чьи-то узкие интересы, занимались сведением личных счетов. Третий секретарь был драматургом и следил, чтобы ставились только его пьесы. Создалась клановая система со «своими людьми» в руководстве Союза писателей, гуманитарных институтов, которые давно забыли про грандиозные задачи.

Сам Шакиров был больше технарь. Он был не «от сохи», не из деревни, учился в русской школе в Уфе и был далек от нужд крестьянства, колхозов, больше обращал внимание на показатели, которые должны быть выполнены перед Москвой. Серьезные просчеты Шакирова привели к тому, что им была недовольна не только башкирская интеллигенция, которая считала, что происходит «татаризация» культуры. Татары же упрекали его в «башкиризации» во время переписи. Его подручные обвиняли в национализме башкирских писателей, которые пытались обратиться к истории Башкортостана. Почти открыто говорилось: «Не позволим сделать Башкирию для башкир».

Шакиров настроил против себя и сельскую интеллигенцию. А что он делал с целыми районами на северо-западе? Например, глава Калтасинского района казался ему очень строптивым. Шакиров изолировал район, ограничил транспортное сообщение, чтобы глава сдал партбилет и уволился. Наказан был целый район. И подобными действиями он нажил себе много недоброжелателей в разных слоях общества.

Он активно пользовался «телефонным правом», был плоть от плоти системы сталинизма. Он даже не ставил себе цель обеспечить свои решения в правовом поле. Его сподручные активно использовали административный ресурс при реализации нацполитики.

Когда критическая масса была достигнута, в Москве сменилось политическое руководство, и в газете «Правда» начали публиковать разоблачительные статьи. Он был мамонт из застойных времен, не отвечал веяниям нового времени. Это была подготовка к замене руководителя с деспотичными замашками. Одна из башен Кремля добилась его снятия и поставила другого своего человека.

Ильдар Габдрафиков, этнополитолог, старший научный сотрудник отдела этнополитологии Института этнологических исследований Уфимского федерального исследовательского центра РАН:

- Мидхат Шакиров – винтик командно-административной системы с коммунистической идеологией, где все было расписано, как себя вести. И он проводил ту политику, которую ему спускали сверху из ЦК КПСС. И так же происходило не только в Башкирии, но и в других республиках.

Все исходило из сталинского понимания национальной политики: есть башкиры, которые владеют определенной территорией, на этой территории у них должны быть своя высокая культура, язык, высшее образование. Естественно, они должны быть представлены на разных должностях. Сам Шакиров, происходивший из татарской среды (не зря же его родственники живут в Москве, Казани), должен был играть в советскую игру.

Чтобы сделать карьеру на местах, желательно быть не только партийным, но и с подходящей «пятой графой». Поэтому на бумаге он предпринимал усилия по увеличению статистической численности титульной национальности. Но в управленческой элите выходцев из западной Башкирии было больше. В постсоветское время ситуация изменилась, пробудилась этничность, выходцы из восточных районов Башкирии начали утверждать, что они «настоящие» башкиры, а остальных ассимилировали татары. Тогда началась конкуренция.

Мой шеф Раиль Гумерович Кузеев был в хороших отношениях с Шакировым, он тоже исходил из советского понимания нациестроительства. Во всех республиках титульная нация должна занимать первое или хотя бы второе место по численности. Но в Башкирии так оказалось, что башкиры заметно уступают татарам, поэтому их надо было вывести на второе место. Тем более что татары представляли собой конкурирующую идентичность, которая играет на том же поле: между татарами и башкирами нет границ. И требовалось как-то противостоять татарской идентичности. Кстати, любимыми районами у Шакирова были Дюртюлинский и Илишевский, он часто туда с удовольствием ездил.

Примерно такую же политику проводил его предшественник – Зия Нуриев, тоже татарин. Такова была политика советской власти по нациестроительству. Многое делалось искусственно. Создавались республики, формировались различные этнические общности. Ханты и манси, чукчи, эвенки даже не думали о какой-то автономии. Но требовалось показать всему миру, какой прогрессивный Советский Союз, который дал всем национальные квартиры. И каждому народу надо было обрисовать границы, придумать историю. И мой шеф Кузеев этим занимался, «научно обосновывая» территорию Башкирии. Было даже введено понятие «Историческая Башкирия»: как башкиры кочевали от Волги до Тобола. И ангажированные ученые это подхватили и начали рисовать карты вплоть до океанов.

Если руководители республик не соблюдали политику коренизации, их за это наказывали. Для коренизации готовились кадры: отправляли в Москву, выращивалась местная интеллигенция. Татароязычные выходцы из западной Башкирии легко подпадали под требование коренизации. Восточные башкиры были менее урбанизированы, в Уфе их было очень мало. Но, начиная с 1970-х годов, начался высокий поток с юго-востока Башкирии (Зауралье), тогда и почувствовалась конкуренция с выходцами из западных районов.

Если есть желание увеличить численность башкир, надо отойти от племенного понимания. Должно быть гражданское понимание этничности, об этом еще Кузеев говорил. Не надо навязывать.

Лигачев подкрадывается незаметно

Вот так бывает с теми, когда перебарщивает с админресурсом, — рано или поздно их сметает время, а в памяти людей они остаются как местечковые копии Сталина. У каждой шакировщины есть свой «Лигачев». Впрочем, самому «вождю народов» нельзя было отказать в цельности, а Мидхат Шакиров, похоже, не имел понятия о стратегии ни в национальном вопросе, ни в некоторых других, и ситуативно метался в этих направлениях или передоверял вопрос подчиненным. В итоге это привело к тому, что он не угодил буквально всем.

Если применить этот урок к нынешним реалиям, то, на взгляд «МТ», он состоит в том, что нельзя выстраивать переписные кампании в традициях советской штурмовщины: «Даешь прирост населения на 300 тысяч!». Допустим, вы получите искомые 300 тысяч - но сможет ли самодостаточный и гордый башкирский народ их переварить? Эти люди ведь будут говорить на своем языке, а значит, ваш язык подвергнется эрозии. Мидхат Закирович Шакиров этого не понимал, хотя и был сыном педагога и языковеда. Поймут ли его преемники?