Роберт Нигматулин: «Основная версия, что Бадранов давил, чтобы уволить ученого Габдрафикова»

За ученого вступились его коллеги, в том числе Роберт Нигматулин и академик-секретарь Отделения историко-филологических наук РАН, научный руководитель Института этнологии и антропологии РАН Валерий Тишков.

— Как руководство Башкирии отреагировало на наше письмо?

— Я написал письмо Хабирову. Академик Валерий Тишков, который возглавляет отделение гуманитарных исследований в академии в Москве, тоже писал. Он получил ответ от Азата Бадранова, который заявил, что он, мол, не вмешивался. Хотя основная версия, что он как раз и давил на Захарова (Вадима Захарова, до конца марта 2022 года возглавлявшего УФИЦ РАН – прим. ред.), чтобы уволить Габдрафикова. Это недопустимая вещь. С ним поступили безобразно. Я ответа толком не получил. Сказали, что мое обращение – среди писем трудящихся. Хабирову я лично не звонил, хотя у меня есть его сотовый телефон.

Я думаю, что сейчас новый председатель [УФИЦ РАН] – он приличный человек – эту ситуацию каким-то образом разрулит.

— Увольнение Ильдара Габдрафикова видится опасным прецедентом. Как вы считаете, можно ли предположить такой сценарий, что чиновникам понравится увольнять неугодных ученых, и это перерастет в тенденцию?

— Чиновники сейчас очень сильны, они обнаглели, берут на себя то, что не должны брать. И это беда. Раньше у нас говорили «диктатура пролетариата», сейчас у нас «диктатура чиновничества». У нас академическими институтами руководят чиновники — это совершеннейшая глупость. И эту ситуацию нужно менять. В 2017 году, когда я баллотировался на пост президента Российской академии наук, у меня это было в программе. Конечно, нужно быть более наступательным в этом вопросе. И это зависит от позиции президента академии. Именно президент академии у нас сейчас взаимодействует с руководством государства, с министерством. Если при советской власти вице-президенты у нас имели какое-то влияние, крутились в верхах, то теперь и они особой роли не играют. Поэтому я считаю, что президент академии должен объяснить, что так продолжаться не может. Что вопросы назначения руководителей институтов, госзадания, базового финансирования, оценки деятельности институтов – это все должно быть за Академией наук. Министерство пусть контролирует нашу финансовую дисциплину – ради бога. Мы на бюджетном финансировании, поэтому это нужно контролировать. А вот все вопросы по сути деятельности должны оставаться за академией наук. Если этого не будет, у всяких чиновников по-прежнему будут чесаться руки уволить кого-нибудь.

— Вы долгое время возглавляли Уфимский научный центр РАН. На вашей памяти были подобные случаи?

— Я был президентом Академии наук РБ, председателем центра (Уфимского научного центра РАН – прим. ред.). Я должен вам сказать, что Муртаза Губайдуллович Рахимов никогда не давал мне какие-либо команды или просьбы по поводу Уфимского центра Российской академии наук. Были у него некоторые высказывания, что вот этого надо убрать, того надо убрать – директоров в башкирской Академии наук. Но я находил слова, уговаривал его, он махал рукой и говорил «ну ладно». Никто при мне не был уволен. Более того, ни разу серьезно не ставился вопрос о том, чтобы кого-то уволить. Хотя и конфликтные, и всякие ситуации бывали.

«Главное, чтобы не было розни»

С академиком Нигматулиным мы поговорили и о сфере интересов Ильдара Габдрафикова — этнополитических процессах — поскольку именно эти исследования могли стать причиной его увольнения. Собеседник отметил, что к предмету работы ученого можно относиться по-разному, но преследовать за научный интерес – недопустимо.

— Я Габдрафикова знаю. Работает вместе с Тишковым. Тишков его уважает. Может, я не очень одобрительно относился [к его деятельности], потому что вот эти все башкирско-татарские разборки… Лично для меня это один народ. Хотя у нас ведь, у татар, тоже есть и мишаре, и нижегородские татары. Я сторонник того, чтобы не драматизировать, не копаться. Ученые, конечно, могут этим заниматься, я не против.

Габдрафиков – самый цитируемый ученый в своем институте, у него хорошие показатели, он профсоюзный лидер. Как его вообще можно увольнять? Это незаконно. Поэтому, конечно, он должен быть восстановлен, это однозначно. Я не вижу в этом проблем. Может быть, его высказывания по поводу башкирско-татарских [отношений] кому-то в правительстве и не нравятся. Ну и что? И пусть не нравится. Оно, может, и мне не нравилось когда-то. Но все это можно обсуждать. Если в правительстве возникают вопросы – можем прийти обсудить.

Главное, чтобы не возникло розни между нами. У меня некоторые родственники записаны башкирами. Но это никак не меняет мое отношение к ним. Говорят они на татарском. Ну и что? 

Я помню, когда я работал в Тюмени, произошел конфликт из-за того, что группа сибирских татар объявила, что они – не татары, а сибиры. Разбирались, из Казани ученые приезжали, в том числе Диляра Гарифовна Тумашева (известный татарский лингвист, тюрколог, действительный член Академии наук Татарстана – прим. ред.), сама сибирская татарка. Они разбирали детали, историю, язык, предания, и все-таки установили, что мы — единый народ. И я помню, что этот вопрос обсуждали в обкоме партии и пригласили меня. Я тогда уже был член-корреспондент. Я даже не знал, чем отличается сибирский диалект татарского языка от других. И вдруг мне предоставили слово. Я пока шел к трибуне, думал, что же я скажу. И я взял и спросил у этих сибирских ребят: «А Габдулла Тукай – это ваш поэт или нет?». Они говорят: «Наш». Ну тогда мы один народ!

Вообще, чем меньше мы занимаемся разборками, кто какой народ, тем лучше. Историю надо знать, изучать детали в научном плане – надо. А вот разборки устраивать – лучше не надо.

— И в продолжение темы вмешательства властей в работу ученых. На днях произошел скандал из-за того, что президент РАН Александр Сергеев рассказал о приостановке совместной работы с китайскими учеными. В ответ на это в МИД России выпустили специальное заявление о том, что российско-китайское научное сотрудничество не прекращалось. Как вы расцениваете подобные «поправки» со стороны политиков и дипломатов?

— Об этом лучше знать Сергееву. Я особенно не вникал в это дело. Он сказал, что у нас нарушилось общение. В министерстве иностранных дел таких данных нет. Ну, значит, надо будет стараться улучшить отношения с китайскими учеными. Китай ведь тоже сейчас в неоднозначном положении. Он тоже боится санкций, Америка для них – важный партнер. С одной стороны, это сильный противник, а с другой – Америка покупает в Китае большое количество товаров, как и Европа. Китай использует технологии из Америки. Поэтому всякие китайские шатания вполне понятны. У них там своя позиция, у нас – своя. Но мы должны укреплять отношения с Китаем. Сергеев просто попросил у МИД помощи в этом. В общем, это не тот вопрос, который мы сейчас должны педалировать.

Наиль Байназаров