Казань восхитила французского исследователя
В марте в России стартовал Перекрестный Год межрегионального сотрудничества между Россией и Францией. К этому событию уфимские ученые Игорь Кучумов и Лилия Сахибгареева перевели и выпустили в петербургском издательстве «Алетейя» две книги французских авторов, посвященных истории российской провинции. В первой – записках известного французского исследователя Арктики Шарля Рабо, рассказывается о его поездке в 1890 году по Среднему и Северному Уралу с целью изучения казанских татар, чувашей, коми-пермяков, коми-зырян, хантов и манси. «Миллиард.Татар» приводит выдержки из двух книг.
«Казанский кремль – это своеобразный город в городе»
«Казань, – отмечает, в частности, автор, – это крупнейший город на востоке России, в нем имеются развитые кожевенное и мыловаренное производства и большой университет – великолепное научное учреждение, лабораториям которого могут позавидовать европейские ученые, в нем работают известные на Западе профессора… Казанский кремль – это своеобразный город в городе со своими соборами, монастырями и дворцами. Его укрепления состоят из покрытой известкой кирпичной стены с башнями и зубцами, позади которой виднеется хаотичное нагромождение куполов, колоколен и прочих прекрасных зданий, а над всем этим возвышается странный минарет, напоминающий гигантский колпак колдуна или стоящую вертикально огромную подзорную трубу, – это так называемая башня Сююмбеке… Татары – опытнейшие торговцы, обладая деловой хваткой, они дали миру несколько известных купцов, обладающих огромными состояниями, они успешно приобщаются к нашей культуре, особенно там, где требуется ум: сыновья нескольких богатых торговцев учатся в университете, где все ассистенты являются татарами, и их трудолюбие единодушно признают русские профессора.
Магометанское духовенство тоже восприимчиво к нашим идеям, и некоторые его представители даже занимаются наукой. В связи с этим расскажу одну историю. Когда я фотографировал около одной мечети, передо мной неожиданно возник ее священнослужитель. Узнав, кто я такой и зачем приехал, он пригласил меня побывать завтра в мечети, чтобы запечатлеть моление — мол, парижанам это будет интересно. Но ведь закон Магомета запрещает изображать лица людей, поэтому они вряд ли захотят сфотографироваться. И тогда мулла, а это был образованнейший человек, знающий, как во Франции относятся к его единоверцам, нашел остроумный выход, предложив заснять молящихся сзади, что я и сделал.
«Казанские магометане лишены всякой религиозной воинственности»
Казанские магометане лишены всякой религиозной воинственности. Их ислам столь же миролюбивый, как католицизм и протестантство. Большинство местных татар под влиянием русских, а вовсе не по причине отсутствия средств (богачи у них тоже обычно единобрачны) перешло к моногамии. Немногочисленные студентки-магометанки университета обладают одинаковыми правами с нашими дамами. Прогуливаясь однажды вечером по Летнему саду, я встретил генерала, фланирующего под руку с шустренькой и чрезвычайно ухоженной женщиной небольшого роста, — это были месье и мадам Шамиль. Сын заклятого врага русских, этакого кавказского Абд аль-Кадира, является царским генералом и, женившись на дочери богатого татарского торговца, мирно живет здесь. Мадам Шамиль не прячет своего лица, носит маленькую шляпку и одета по самой последней французской моде.
Источник: russian7.ru
Всем, кто считает, что магометане не способны усвоить нашу культуру, всем жаждущим преобразовать Алжир я бы посоветовал побывать в Казани. Интеграция здешних магометан в российскую жизнь произошла естественным путем, так как русское правительство преднамеренно этим не занималось — оно просто не ущемляло татар и все. После завоевания этих земель и позднее, в XVIII в., часть магометан подверглась насильственной христианизации, которая имела место еще примерно полвека назад, но нынешний русский император прекратил эту практику. Впрочем, по всеобщему мнению, в моральном отношении крещеные татары значительно уступают своим собратьям-магометанам. Последних сегодня не преследуют, власти относятся к ним как к русским, допускают к правосудию и стараются защищать от чиновничьего произвола. Но главную роль в интеграции татар в состав российского общества все же сыграл русский крестьянин. Мужик считает магометанина равным себе, татарин для него не враг, как араб для французского колониста. Русский не относится к нему с презрением и корыстью, не пытается его при случае унизить, как это делают алжирские французы, когда, повстречав на своем пути туземца, стараются ударить его хлыстом. Высшие классы России ценят человеческие качества татар, для них это те же русские, только иной веры.
«У столетнего конфликта, отмеченного пятью восстаниями, были социально-экономические причины»
В другой книге, подготовленной уфимскими исследователями, помещен труд крупного французского слависта второй половины XX века Роже Порталя, повествующий о становлении металлургии на Урале в XVIII веке, строительстве уральских городов, политике России в Башкирии в эти годы и ряд статей на эту тему. Немало интересного читатель узнает о династии промышленников Демидовых, видном государственном деятеле и историке Василии Татищеве, о восстании под предводительством Емельяна Пугачева и его сподвижника Салавата Юлаева.
Французский историк, в частности, пишет:
Политика царизма в отношении башкир определялась национальными интересами Российской империи. В течение всего XVIII в. Россия пыталась выжать из Башкирии максимум возможного, прибегая для этого даже к насилию.
Ясак, конфискации лошадей и налог на соль, введенный накануне восстания 1755 г., пополняли российский бюджет, но при этом не учитывались экономические возможности башкир. Первоначально ясак, который платили башкиры, был невелик, но с введением подушной подати он резко вырос. Однако не финансовые тяготы и злоупотребления алчных царских чиновников были главной причиной башкирских восстаний.
У столетнего конфликта, отмеченного пятью восстаниями (последнее из которых, пугачевщина, было самым мощным), были социально-экономические причины. Наличие протектората, сохранявшего социальную структуру башкир, было необходимо для окончательного покорения этого народа в ходе индустриализации и колонизации края.
Полукочевой образ жизни малочисленных башкир облегчил крестьянскую колонизацию, которую, впрочем, царское правительство пыталось ограничивать. Скупка за бесценок лесов и пастбищ постепенно сократила ареал обитания башкир. Широкая практика раздачи земель заводам, конфискация имущества повстанцев, изъятия скота и истребление феодалов способствовали регрессу традиционного хозяйства местного нерусского населения.
«В XVIII в. побеги были для башкир одним из способов избежать закабаления»
Башкирская экономика постепенно приобретала земледельческий характер, что привело к экономическому кризису, затронувшему сначала элиту, а затем и простых башкир и ставшему причиной всех восстаний после 1736 г. Патриотизм элиты и религиозность народа были в них лишь фоном.
Смогли ли башкиры интегрироваться в новую экономику? Нет, этого не произошло даже к концу XVIII в., когда в регионе повсеместно победило земледелие, а у башкир все еще сохранялся традиционный тип хозяйства, хотя, конечно, часть их уже косила сено и сеяла хлеб. Башкиры постепенно втягивались в промышленную деятельность, но как возчики и лесорубы, или подменяли (впрочем, за весьма значительную плату) приписных крестьян. Однако на самих заводах башкир не было: все ученые, побывавшие в Башкирии в 1770 г. (И. И. Лепехин и П. С. Паллас), единодушно признавали их неспособность к промышленному труду.
Массовый переход башкир к оседлости начался лишь в самом конце XVIII в., причем активнее всего он шел на севере, а на юге продолжало господствовать полукочевое хозяйство, которое, однако, было доступно только зажиточным семьям, имевшим большие табуны скота.
В целом образ жизни башкир не претерпел никаких изменений. Налоги, и особенно постоянные восстания, консервировали раздробленность племен и родов, усиливали недоверие кочевников к городам и крепостям как к источникам карательных акций и местонахождению сборщиков податей. Кочевание позволяло избегать если не самих налогов, то, по крайней мере, злоупотреблений чиновников при их сборе. Когда в 1635 г. русские власти задумали взимать ясак с человека, а не со двора (как это предписывалось законом), башкиры, жившие тогда в своих аулах, быстро отправили своих жен и детей далеко прочь. В XVIII в. побеги были для башкир одним из способов избежать закабаления.
«Русское господство способствовало расцвету художественных форм мусульманской культуры»
Последствия покорения Башкирии Россией, или, точнее, его непосредственное влияние на население, трудно назвать прогрессивными. Правда, башкирская элита, перешедшая на службу к царизму (дипломаты, шпионы и переводчики, привлекавшиеся к среднеазиатским делам правительства, тарханы и батыры), постоянно общаясь с русскими чиновниками, вскоре превратилась в интеллигенцию. Кроме того, борьба с Россией привела к расцвету литературного таланта у отдельных вождей башкирских повстанцев; следовательно, русское господство способствовало расцвету художественных форм мусульманской культуры, имевших, однако, тенденцию к стагнации.
Конечно, в российском протекторате над башкирами были и прогрессивные моменты. К ним можно отнести создание экономических предпосылок для будущего развития края. Строительство дорог, связавших Башкирию с центром страны, крепостей, одновременно являвшихся и базарами (таковым был Оренбург), горных заводов, выпускавших предметы обихода, интегрировали Башкирию в российскую экономику. Но в XVIII в. это было не столь заметно, поскольку на раннем этапе колониального господства отрицательные моменты для покоренного народа обычно превалируют над положительными. Образ жизни, формы хозяйства и религия башкир все еще отличались от русских, но под их влиянием традиционная социальная структура башкирского общества мало-помалу менялась. Крупные изъятия земель для заводов ушли в прошлое. Расхищать башкирские угодья продолжали, конечно, и в XIX в., но уже не так откровенно, как раньше; кроме того, российские законы запрещали башкирам продавать и сдавать в аренду крупные земельные участки. Вот почему история Башкирии XIX в. не столь интересна для исследователя. В 1798 г. завершилась яркая и трагическая эпоха в истории этого края и установилась та форма отношений между русскими и башкирами, которая просуществовала все XIX столетие.
Несомненно, эти издания французских авторов будут способствовать развитию и укреплению научного сотрудничества регионов России с Францией и укреплению доверия между двумя странами.
