Курсави остался в истории как родоначальник джадидизма, но ранняя смерть не позволила ему развить свои взгляды в учение, выходящее за рамки богословия. Эта миссия выпала на долю Шигабутдина Марджани (1818–1889), и он с ней справился блестяще. Страстный поклонник Курсави и продолжатель его идей, Марджани отличался энциклопедическими знаниями и соединил богословские идеи Курсави с историей татар, вопросами образования и культуры. Нередко джадидизм представляют как изменение системы образования, однако, несмотря на всю значимость этой сферы, реформаторская деятельность Марджани была направлена на всю жизнедеятельность татар, что тонко подметил Юсуф Акчура: «Для начавшегося в нашем веке движения – «таджаддуд» (обновления) Шигабутдин Марджани – самый великий предшественник.
Слова «обновление, реформация» значили для него не только реформы религии, а всей духовной жизни и культуры татар». Будучи преподавателем медресе, Марджани изменил учебные курсы, основываясь на следующих принципах:
а) на любой религиозный вопрос каждый по своему разумению из Корана сам должен найти ответ;
б) категорически покончить с обычаем слепого подчинения мнениям других;
в) изъять из медресе старые богословские книги схоластического содержания;
г) в медресе ввести преподавание Корана, хадисов и истории ислама;
д) не возражать преподаванию в медресе светских наук и русского языка;
е) вернуть мусульман к основам древнеисламской культуры времен Пророка Мухаммеда. Конечно, это был первый опыт всего лишь одного медресе, где преподавал Марджани.
Широкое движение за реформирование мусульманского образования начнется позже благодаря усилиям Исмаила Гаспринского и Галимджана Баруди, но сами идеи были реализованы уже Марджани. Он же был одним из первых общественных деятелей, кто приветствовал преподавание татарам русского языка и сам некоторое время работал в Татарской учительской школе, учрежденной по инициативе инспектора просвещения В.В.Радлова. В то время такой поступок грозил изоляцией со стороны татарского сообщества. Марджани исходил из интересов народа, которые он понимал не как консервацию традиций, а как открытость к другим культурам, тем более В.В.Радлов относился с пониманием к таким вопросам. Выпускник этой школы Фуад Туктаров писал, что «у немца В.В.Радлова, комплектовавшего штат школы преподавательскими кадрами, по свидетельству людей его окружения, не было никаких миссионерских устремлений». Базовым языком школы был татарский. Со временем стали набирать учеников со слабым знанием родного языка и лишь элементарными знаниями по арабскому языку и исламу. Тогда Марджани уволился. Для него знание русского языка было дополнением к татарскому, но не его заменой. Пройдет немного времени и преподавание русского, а также иностранных языков, светских дисциплин станет обязательным во всех джадидских медресе.
Данный вопрос является исключительно принципиальным. Именно здесь проходит грань между реформацией и консервацией. Можно жить в изоляции от остального мира, создать некую «резервацию» и сохранить язык и былые традиции, или же стать вровень с передовыми нациями, сделав культуру открытой. Суть реформации именно в этом. Как и его современник Утыз-Имяни, считавший знание русского языка 41-й заповедью, Марджани писал, что «необходимо знать три вещи – язык, письмо и законы государства, где живешь». Против этого выступили не только фанатичные мусульмане, но и государственные органы России. Справедливо заметил В.В.Бартольд, что «представители русской власти нередко видели главную опасность для русского господства именно в прогрессивных элементах мусульманского общества, оказывали поддержку мусульманам-староверам, считая толькоих верными подданными России, и принимали от них доносы против их прогрессивных единоверцев».
К ХIХ веку период изолированного существования мусульманской уммы татар завершился и стояла задача масштабной реформации ислама с учетом российских условий. Охранительная функция ислама не позволяла конкурировать с русской культурой, активно впитывавшей европейские веяния. Возник вопрос о переоценке роли ислама в развитии нации. Русский язык оказывался одним из значимых факторов прогресса, а традиционный ислам – тормозом. Роль истории, в целом гуманитарной сферы, естественных наук возрастала с каждым днем. Марджани в полной мере уловил новые требования и сделал решительный поворот в национальной идеологии.
Сегодня в Татарстане активно обсуждается вопрос идентичности татар, значение различных факторов в его развитии. При этом священнослужители весьма ревностно защищают свою якобы особую роль в спасении народа. Но жизнь говорит о другом. Система образования, литература, науки, искусство, печать и т.д. в конце ХIХ – начале ХХ века оказали намного большее влияние, чем ислам. В начале ХХ века стало очевидным, что светская составляющая в жизни татар имеет решающее значение для прогресса. Габдулла Тукай, другие классики татарской литературы, театр, пресса, печать и т.д. оказали громаднейшее влияние на укрепление национального самосознания татар. В советский период роль ислама была практически нулевой, но сохранялось влияние литературы и искусства, а также системы образования. Можно уверенно утверждать, что религиозный фактор не стал решающим в формировании татарской нации и это стало благом для народа. Ни переход части татар в православие, ни привязка к традиционному исламу до реформации не стали доминирующими для нации.
Джадидизм, с одной стороны, стимулировал секуляризацию татарского общества, а с другой – предотвратил его раскол на фундаменталистов и атеистов, что произошло в некоторых мусульманских странах. Значение этих процессов, наметившихся в ХIХ веке, почувствовал Марджани, уделивший огромное внимание истории как объединяющей и формирующей сознание татар, примиряющему фактору различных идейных течений. Среди интеллигенции того времени было немало панисламистов, встречались тюркисты, выступавшие за единство тюркских народов, близких по языку и культуре, но Марджани к ним не принадлежал. Он основоположник современной исторической науки среди татар, которую рассматривал как базу для укрепления национального самосознания, а ислам был встроен в общую систему «нациостроительства». Это хорошо понял Галимджан Ибрагимов, отметивший: «Такие, как Ш.Марджани, Хусаин Фаизханов, в деле пробуждения народа сделали орудием историю, оживляя историю, они написали исторические книги. Все они – революционеры той эпохи, которые вели борьбу против восточной схоластики». Вопрос, который решал Марджани, актуален по сей день. «Национализация» ислама, его адаптация к культуре своего народа и условиям страны – неизбежный этап процесса реформации в любой стране.
Марджани отличался широтой взглядов, он одинаково хорошо знал и восточную и европейскую культуры, прекрасно понимал роль русского языка. В то же время Марджани, как никто другой, понимал возможность обновления национальной жизни, исходя из собственных традиций. Годы христианизации показали, что, несмотря на огромную военную мощь страны, антиисламское законодательство, экономические стимулы для крещения, татары в своей массе остались мусульманами и придерживались исторических традиций. Не случайно Марджани, опираясь на религиозные источники, добавив к ним рационалистические аргументы, обосновывал необходимость прогресса, включая отказ от калама схоластического толка; разграничение между сферой вопросов веры и областью проблем философии, политики, в целом науки; допустимость иджтихада и отказ от таклида; и т.д. Его подход стал путеводной звездой для развития татарского общества на последующие века.
Рафаэль Хакимов. Отрывок из книги "Традиционный ислам у татар".
