Участники:- Васви Абдураимов - украинский и российский политик, активист национального движения крымских татар, председатель Кенеша (Совета) «Милли фирка»
- Надир Бекир – преподаватель Крымского инженерно-педагогического университета им. Февзи Якубова
- Арслан Минвалеев – сооснователь проекта «Миллиард. Татар»
- Рустем Халилов - бывший активист национального движения крымских татар
«Всегда наступал момент, когда молодой человек вдруг узнавал, что он крымский татарин»
Арслан Минвалеев. Надир эфенди, вы, получается, в 1990 году сюда приехали?
Надир Бекир. Да. Я родился в Казани, хотя по документам в Марийской АССР. Зарегистрировали там.
А.М. Для нас удивительно, что люди, которых увезли, которые не родились на этой земле, которые не видели Крым, всю жизнь посвятили тому, чтобы сюда вернуться. Что вами двигало, каждого из вас?
Васви Абдураимов. Мы ведь росли не в детских домах, в отрыве от своих корней, родителей, родственников. Нет, мы жили с родителями, мы жили с бабушками и дедушками, которые родились и жили в Крыму, которые знают, как минимум, семь поколений предков, проживавших здесь до них. И они передавали эту память нам, ненавязчиво прививали любовь к исторической родине.
Всегда наступал момент, когда молодой человек вдруг узнавал, что он крымский татарин - поскольку его вдруг не приняли на какую-то престижную работу или в какой-то вуз. Допустим, об историческом, экономическом, юридическом факультетах нельзя было даже мечтать. Потому что ты не той национальности, не лояльной национальности. И вот с этого момента человек начинал копаться - а в чем же моя ненормальность? А когда начинал серьезно копаться, он вдруг доходил до такой истины, что, оказывается, мы-то нормальные, ненормальна власть, которая совершила это чудовищное преступление. А в Советском Союзе очень сильно прививалась идея равенства, братства, равноправия, и поэтому начиналось требование равноправия, в том числе национального. Тем более что у нас изнутри были созданы институты борьбы с этим режимом - национальное движение крымских татар как широкая инициатива народа, которая разными способами требовала восстановления справедливости и возвращения народа в Крым.
Поэтому возвращение в Крым, восстановление республики и тех прав, которые народ имел прежде, было идеей-фикс, главной, основополагающей целью для всего народа. Очень простые истины, понятные любому, самому малограмотному человеку. И кто скажет, что он против этого? Только отъявленные национал-предатели могли быть против. Такие тоже были, мало, но были.
Так что никакой альтернативы для нас не существовало. Многие получили престижное образование за пределами мест высылки – вот, Надира возьмите, я тоже получал образование в Питере, в самом лучшем вузе, мог выстроить блестящую карьеру ученого-физика. Но наступает момент, когда тебя «призывает» этот вопрос.
А.М. Когда для вас наступил «час икс»?
В.А. В феврале 1987 года, после того, как я защитился в Физико-техническом институте имени Иоффе Академии наук СССР. Тогда передо мной в Ленинграде были открыты все возможности для продолжения работы над диссертацией. Более того, я могу сказать, были серьезные предложения из Штатов, из Испании - я работал в области полупроводниковых технологий. Сейчас всё на тех технологиях, которыми мы тогда начинали заниматься. И у меня был выбор, я мог, так сказать, обустроиться сам. Но у меня там, в Фергане, была семья, родители, и у меня был Крым. Поэтому я вернулся в семью.
«Все эти годы Украина могла наладить блестящие отношения с крымскими татарами»
А.М. А когда вы первый раз побывали в Крыму?
В.А. В 1970 году, меня возила мама. Тогда я впервые увидел, где родились и жили отец и мама. Весь отцовский род жил в селе, которое сейчас называется Лечебное, а раньше называлось Кадырша-Сарай. Это одна из ставок князей Ширинских. То есть Бахчисарай был ханской ставкой, а в Кадырша-Сарае была ставка Ширинского рода. А мама моя алуштинская. Прямо напротив троллейбусной станции был наш дом, наша мельница, наш родник знаменитый.
И тогда я и заболел Крымом, честно говоря. По сравнению с картинами, которые характерны для Крыма, Средняя Азия - это как ад, условно говоря. У Средней Азии есть свои красоты, но это другое.
В 1987 году началась эта волна, и в это же время из мест не столь отдаленных в Крым вернулся Юрий Бекирович Османов, один из авторитетнейших участников национального движения. Мы с ним познакомились, и были вместе с этого момента. В 1990 году нас пригласили возглавить первый состав Комитета по делам национальностей, я был в этой первой команде. Мы тогда разрабатывали первые программы обустройства и возвращения по годам. Но с развалом Союза все эти программы рухнули, и в Крым пришел украинский период - со своей спецификой, своими языковыми особенностями.
А.М. А Украина бы за, против крымских татар?
В.А. Украина - я сейчас высказываю свою субъективную точку зрения - всегда была против. Потому что получить в подарок такую территорию, вложить в нее немалые ресурсы, в том числе людские, и потом это опять возвращать [крымским татарам]...
Есть письма первых руководителей Украины о нецелесообразности возвращения крымских татар в Крым - мы знаем эти письма Щербицкого, Шелеста. Они сейчас обнародованы. Мы знаем, какое противодействие оказывала украинская делегация в составе первого Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, когда принимались эти судьбоносные решения и когда пришлось пойти на компромисс о восстановлении Крымской республики не в составе Российской Федерации, а в составе Украины.
После этого были приняты, можно сказать, продавлены эти решения, но все эти годы Украина могла блестяще наладить отношения с крымскими татарами, если бы начала строить новый украинский Крым с крымскими татарами, в том числе и для крымских татар. Но они совершили те же самые ошибки, которые совершает сейчас новая российская власть в Крыму, пытаясь освоить территорию без учета интересов коренного народа. Мы сталкивались с этим все двадцать с лишним лет украинского периода, но мы в какой-то степени могли понять и оправдать украинское руководство тем, что они проводили крымскую политику с оглядкой на пророссийское население в Крыму, пытаясь заигрывать с большинством в ущерб меньшинству. Таково мое понимание украинского периода.
«Никакого русофобства у нас нет»
А.М. А сейчас какие отношения между крымскими татарами и русским населением Крыма?
В.А. Вы знаете, на уровне обычных бытовых отношений никаких проблем никогда не было. Поскольку, еще раз повторяю, у крымских татар богатейший опыт коммуникации с разными этническими сообществами, в том числе с русскими, узбеками, казахами. Там, где мы жили, мы выстраивали добрые отношения со всеми, у нас это в крови. Поэтому, возвращаясь, мы чувствовали здесь атмосферу нагнетания антитатарской жути, но за двадцать лет сумели продемонстрировать нашу способность жить в любой обстановке и не в ущерб тем людям, которые живут рядом с нами. А наоборот, по возможности помогая им осваивать, в том числе, новые технологии на нашем примере.
Ведь многое из того, что есть сейчас в Крыму, появилось в последние двадцать лет с нашим появлением. Возьмите кухню, индивидуальное строительство, институты самоорганизации. Ничего этого не было, был абсолютно отсталый регион Украины. Я помню времена, когда базары работали здесь до двенадцати часов дня, потом они закрывались, потому что не было ни продавцов, ни покупателей. Это все пришло. Да, это общая тенденция, но, например, люди здесь наконец-то вспомнили и познали вкус настоящих чебуреков.
А.М. Мы, кстати, сегодня специально их попробовали.
В.А. Это же тоже важно. Это и есть коммуникация, в том числе через внутренний мир, через пищу, кухню, культуру.
Так что никакого русофобства у нас нет, у нас всегда был конфликт только с власть имущими, которые попирали закон. Мы же понимали, что не население рулит регионом, а те, кто стоит у власти, кто в меньшей степени имеют отношение и к русским, и к крымским татарам. Они непонятно кто такие, перекати-поле. Откуда они только взялись в этой власти?
Н.Д. В привязанности к Крыму мой сюжет очень похож. Но Васви упомянул здесь, что мы же не в детских домах росли. Так вот, я знаю несколько историй, когда крымские татары росли в детских домах, более того, из-за того, что семья у них умерла, им давали русские имена, отчества и фамилии, чтобы ребенка как-то называть. У меня недалеко от маминого дома в Бахчисарае еще в 90-годы жили две бабушки - крымские татарки. Сейчас не вспомню их имена, но что-то типа Настасья Петровна Дворцова. Но в последующем они никак не могли доказать, что они крымские татарки. Нигде не сходилось. Паспорт им выдали, она знает, что она крымская татарка, даже имя свое знает, а ее все считают русской. Даже когда она приехала в Крым уже совсем пожилой женщиной, в семьдесят лет, им говорили: вам ничего не положено, вы вообще никто. И такие истории бывали, но, тем не менее, эти люди возвращались.
Честно говоря, я не первый сталкиваюсь раз с вопросом, почему мы любим Родину. Меня такой вопрос заставляет каменеть: что в головах у людей, которые его задают? Любить Родину - это что, небывалое дело? Сюрприз? Никогда с таким не сталкивались? Сами родину не любите? Песни про родительский дом, леса и поля не поете? Погибать за нее не призываете?
Для меня быть крымским татарином – самоощущение. У кого такое же самоощущение - он мне родной, он из моего народа, и с ним я найду общий язык.
«Взаимодействие между крымскими татарами и Татарстаном стремится к нулю»
А.М. Давайте перейдем к теме взаимодействия Татарстана и Крыма.
Н.Б. Дело в том, что надо различать взаимодействие между Татарстаном и Крымом как субъектами, административными и политико-экономическими образованиями, ресурсными центрами, называй как хочешь, рабочая сила, бизнес-проекты и так далее, - и взаимоотношения между татарами и крымскими татарами. Потому что то, что Татарстан - это государственно- правовой институт на территории Татарстана, республика, и что татарский язык в ней государственный и большинство населения татары, - это вовсе не означает, что взаимодействие между Татарстаном и Бахчисарайским районом Крыма, или, допустим, Башкортостаном и Белогорским районом, - это некие отношения между татарами и крымскими татарами. Как отношения между татарами и крымскими татарами это сходится, может быть, на 5 процентов - два больших круга и маленький общий кусочек. И эти 5 процентов никак не заменяют и не являются отношениями между двумя народами.
Потому что если Татарстан дает какую-то субсидию в Бахчисарайский район на то, чтобы там провели канализацию, выплатили пенсию пенсионерам, покрасили забор, - это не имеет никакого отношения к крымским татарам. А в Татарстане такие шаги в значительной степени именно так и воспринимаются: мы же поддержали, мы же туда деньги вложили. Куда? Кому? Одна административно-территориальная единица с другой административно-территориальной единицей. Нам-то, крымским татарам, что до этого?
Нынешняя Республика Крым не имеет практически никакого отношения к крымским татарам как народу, как этнополитическому субъекту. Есть некое государствоподобное образование на исторической территории крымскотатарского народа, население которой более чем на 90% состоит из людей, поселившихся здесь менее чем за последние 100 лет. Оно живет по своим законам, платит зарплату бюджетникам, проводит дороги, электричество, какие-то свои планы, бизнес, инвестиционные проекты - это совершенно не связано с национальной жизнью крымских татар. В тех условиях, где никакой правосубъектности крымских татар, никакого эффективного участия крымских татар в принятии и реализации решений, их участия в получаемых результатах нет и не предполагается, хотите работать в Крыму - работайте в Крыму, к крымским татарам отношения это не имеет.
На этом межсубъектном, межинституциональном уровне самих крымских татар никто не спрашивает. Ну а кого из крымских татар спрашивать о том, что им надо? Спрашивают Совмин, Госкомнац, еще кого-то – при чем тут крымские татары? Если вы их как-то субсидировали, что-то вместе с ними провели - ну и очень хорошо, вы и с хором Пятницкого можете взаимодействовать, какое это отношение имеет к крымским татарам?
Поэтому взаимодействие между крымскими татарами и Татарстаном стремится к нулю, скажем так. На уровне частных контактов - понятно, там у нас есть друзья, родственники, наши добрые знакомые, которые приезжают в гости, это другое. Кто-то действительно от себя, от души может в чем-то помочь другу, приятелю, товарищу, может быть, провести какое-то совместное мероприятие - но это не то, что называется взаимодействие между народами. А поскольку татарский народ многомиллионный, большой, далеко не каждый соприкасается с крымскими татарами, не у каждого есть друзья, родственники, знакомые, территории достаточно удалены друг от друга, то и взаимодействие между народами, на самом деле, минимизированное.
Кстати говоря, крымские татары лучше знают поволжских татар, чем наоборот. Это не специально так получилось, просто в Средней Азии, где живут крымские татары, было довольно много выходцев из Поволжья. Поэтому во многих населенных пунктах Средней Азии люди сжились.
Рустем Халилов. И браков много.
Н.Б. Да, и браки есть смешанные. Поэтому мы-то поволжских татар знаем гораздо больше. А человек, который всю жизнь прожил в Актанышском или Буздякском районе и никогда в глаза крымских татар не видел, что может про нас знать?
А.М. У меня есть друг из Нижнего Новгорода. Когда я сказал ему, что еду к крымским татарам, он вспомнил лишь то, что в деревне родителей жила крымская татарка. Говорит, мы особо про нее ничего не знали, знали, что она курила.
Н.Б. Я вам интереснее вещь скажу. В Бавлинском районе есть села Крым-Сарай и Бахчи-Сарай.
А.М. И под Казанью есть Бахчисарай.
В.А. Спросите там кого-нибудь местного, говорит им это что-нибудь или нет? Кстати, в довоенное время в Крыму очень многие женщины действительно курили.
Р.Х. Почему только в довоенное? И в послевоенное.
В.А. Это наша традиция. В нашей семье она прервалась, когда умерла бабушка. Она до самой смерти курила тоненькие самокрутки, причем они курили очень крепкий табак, обычно или «Памир», или «Приму», вот такие ядреные.
Н.Б. Крым на протяжении последних пятисот лет был центром табаководства.
В.А. А уже наши мамы перестали курить. Так что эту традицию хорошо помню.
«Каждый год родители вынуждены писать заявление о том, что хотели бы изучать крымскотатарский язык»
А.М. Ваши дети разговаривают на крымскотатарском языке?
Р.Х. Понимают, но, к большому сожалению, не разговаривают. Поскольку традиция разговаривать дома на родном языке, увы, уходит.
А.М. Только между собой разговариваете?
Р.Х. Редко.
Н.Б. Старшая дочка у меня в Казани, говорит по-татарски. У нее мама казанская татарка. Средний сын говорит на крымскотатарском, более того, мы настолько привыкли к этому с детства, что не можем говорить между собой по-русски - некомфортно. С младшим сыном у меня были проблемы, мы с ним начинали говорить на крымскотатарском, потом он должен был идти в русскую школу - тот язык недоучил, тот вообще не знал, в общем, перешли теперь в школе изучать крымскотатарский. Мы говорим с ним отдельными фразами, бабушка говорит с ним на родном. Когда немножко развяжется язык, постепенно перейдем на крымскотатарский.
А.М. Насколько хорошо крымскотатарский язык преподают в школах?
В.А. По поводу школ как раз я могу сказать. В 1990-1991 годах мы в знак протеста всем составом ушли из Комитета по национальным делам. Союзная программа была прекращена, и мы не видели смысла работать уже под антипрограмму. Я педагог по образованию, кандидат физматнаук, начал работать по специальности, и меня пригласили в Министерство образования.
Там я курировал как раз тему национального образования, она тогда только создавалась. Была разработана и утверждена программа обучения и воспитания на родных языках, впервые в Крыму после войны. Предполагалось таким образом: по одной базовой школе в каждом городе и районе, а также в местах компактного проживания - там, где есть необходимость-потребность. Понятно, пытались ввести преподавание крымскотатарского языка хотя бы в минимальных количествах в каждой школе.
Такая программа была реализована в бытность мою руководителем отделом (я работал в министерстве с 1991 по 1997 год). Тогда нам удалось открыть 12 школ с крымскотатарским языком обучения по всему Крыму. Они официально так назывались, но в основном это были двуязычные школы. Какой был концепт? Начальное образование на родном языке, потом гуманитарная система тоже на родном, а точные науки - уже на русском.
Потом, когда все сменилось, эта программа тоже была потихоньку спущена на тормозах. До момента прихода России мы открыли двенадцать школ, а с приходом России таких школ было всего пятнадцать. То есть после моего ухода было открыто только три школы. И, опять же, все они имели официальный статус «Средняя общеобразовательная школа с крымскотатарским языком обучения», а сейчас все они этот статус утратили. То есть это обычные общеобразовательные школы, в которых по традиции обучение по ряду предметов ведется на родном языке.
Опять же, поскольку они попали в статус общеобразовательных школ общего характера, теперь для того, чтобы ученик мог учить родной язык и учиться на родном языке, его родители каждый год должны писать соответствующее заявление.
«Вначале действительно хотели строить Крым вместе с крымскими татарами»
А.М. Как и везде.
В.А. В украинский период такого не было. Опять получается дихотомия – когда было лучше, при Украине или при России? В плане обучения и образования на крымскотатарском языке, в плане реализации этого права могу четко сказать - при Украине было лучше. Хотя сейчас очень любят говорить о том, что крымскотатарский язык стал в Крыму государственным.
А.М. Вы сказали, что в 1930-е годы были активные контакты казанских и крымских татар, и была очень интересная фраза о том, что крымские татары поволжских знают лучше, чем наоборот. Я сам интересуюсь историей, но все равно мы знаем о вас очень мало. Просто когда Крым присоединяли, мы вспомнили, что есть крымские татары, Минниханов приехал, рассказал, что в Казани был крымский хан Сахиб-Гирей, мы братья. А когда я готовился к встрече, YouTube мне предложил видео 2016 года, где сидят крымские и казанские татары, интеллигенция, функционеры, идет обсуждение. А после этого все исчезло.
В.А. Мы этих тонкостей не знаем. Знаем, что он приезжал, знаем, что он очень серьезно помог в лоббировании принятия этого постановления о 20-процентном представительстве крымских татар. Здесь надо сказать, что вначале-то действительно хотели строить российский Крым вместе с крымскими татарами. Но потом убедили, что можно и без крымских татар, и никаких проблем больших не будет. Но это была, как показала практика, ошибочная линия. Потом местное чиновничье братство хорошо поработало в Москве и убедило Москву, чтобы там придержали инициативы Татарстана в Крыму - это пагубно влияет на ситуацию в стране.
После этого отношения стали замораживаться. Я это точно вижу, это именно с этим связано. Хотя, я же говорю, связи Татарстана и Крыма исторически, начиная с крымского хана, начиная с восстановления Крымской АССР… тогда Крымом руководило очень много влиятельных и замечательных людей из Татарстана. Даже в руководящую верхушку Крыма они входили, мы эти фамилии помним. И Султангалиева помним, и других представителей. И у нас есть фамилии, имеющие очень четкую казанскую линию. Янгалычевы, Тынчеровы, Тарсиновы, Акчурины и другие фамилии, которые имеют очень древние связи с Татарстаном.
Р.Х. Далеко ходить не надо - у двоих родных дядек моей матери были казанские жены.
А.М. Это в Средней Азии, видимо?
Р.Х. Да.
В.А. В этом плане противоречия нет. Лично для меня все татары, все тюрки - они, если не родные, то двоюродные братья точно. Поэтому мы всегда сможем быстрее найти общий язык, чем с иными представителями, - говорю не в ущерб кому-то и не желая унизить. Да, мне комфортнее с нашими братьями татарами, с тюрками. Помимо общепринятого международного русского языка, мы можем говорить на своих родных языках, и мы будем понимать друг друга, абсолютно не чувствуя дискомфорта.
А то, что сейчас эти связи нарушены, то есть находятся не на том уровне, на каком хотелось бы, - это временное явление, связанное с политической конъюнктурой и крымской ситуацией. У нас очень много общих моментов, на которых мы могли бы строить отношения.
«Хотелось бы, чтобы в качестве первого шага Татарстан принял решение - да, мы хотим взаимодействовать с крымскими татарами»
А.М. А вот можно об этом порассуждать? Чтобы донести до Казани, чего вам не хватает, чего бы вы хотели.
В.А. Понятное дело, что официальные политические моменты пока не позволяют идти широким фронтом. Сейчас надо использовать механизмы народной дипломатии, личностных контактов, реализовывать общие социально-культурные программы.
Допустим, я благодарен Институту имени Марджани, что они имеют здесь свое отделение, уже выпустившее немало книг и исследований, которые очень важны не только для Крыма, но и для общей татарской истории. Вот вам реальный пример того, как можно реализовывать эти проекты. Конечно, наши финансовые возможности в этом плане гораздо меньшие, чем у вас, у вас все-таки можно использовать какие-то государственные институты для реализации тех же гуманитарных проектов и программ. Поэтому эту линию надо развивать, и здесь очень много возможностей в разных сферах.
Даже организовать гастроли исполнительницы народных песен Халисы Аблаевой, чтобы казанцы услышали настоящую народную крымскотатарскую музыку, как она звучит в исполнении представителя самого народа - это же здорово. Организовать в Казани матч «Кызылташа» и пусть не «Рубина», это несоизмеримые вещи, но какой-то другой достойной футбольной команды. Такой матч дружбы, почему нет? Вот вам пожалуйста, пойдут спортивные связи, и так далее. Здесь широкое поле деятельности.
А.М. Надир мне рассказывал, что во время депортации здесь, в Симферополе, была Казанская слобода, с казанскими татарами, и их депортировали вместе с вами.
В.А. Я не слышал эту историю, честно говоря. Но я знаю, что даже в тот советский период не крымских татар здесь тоже не жаловали. Их были практически единицы, но татар как таковых не жаловали, чтобы татарского духа здесь не было. В 1952 году здесь было проведено специальное заседание Академии наук СССР под руководством академика Рыбакова, на котором всем научным и образовательным учреждениям была дана установка отписывать всю историю татарского Крыма исключительно в негативном свете. Она работает до сих пор, особенно в научной сфере.
Отсюда это не прекращающееся издание всех этих чудовищных книг, научных опусов, люди получают за это научные звания, степени и продолжают ретранслировать ложь об истории Крыма, о его отношениях с другими странами. Сейчас, в эпоху информационных технологий, так зловеще, как раньше, это уже не работает. Да, это вызывает определенную неприязнь, горечь, но сейчас есть широкие возможности для того, чтобы эту ложь, которая льется иногда с экранов телевизоров или печатается в тех или иных изданиях, разбивать мощными и научно выверенными фактами. Не рассуждениями, не разговорами и не митингами, а именно фактами.
Как я говорил, на всякую черную линию надо не кричать: вот, нас опять очернили! - а строить параллельную белую линию. Надо научиться возвращаться к человеческой жизни, к человеческим законам, к тем, по которым нас учили наши предки, к истинам, которые описаны во всех главных книгах. Тогда, я думаю, и божьих наказаний, и катаклизмов будет меньше.
А.М. Надир-бей, а какую общую белую линию можно строить между крымскими и казанскими татарами. Вот вы человек двух культур, двух народов, на ваш взгляд - как можно поправить этот разрыв в нынешней ситуации?
Н.Б. Давайте концептуально, тут надо начинать с основания. Да, я тоже за любое сотрудничество, в том числе гастроли певцов, но первоначально надо понять другое: татары - большая нация, и Татарстан все-таки субъект политический, государствоподобный. По Конституции России, республики - это государства. Хотя помимо того, что записано в Конституции, честно говоря, очень трудно выявить, где оно, это государство, и чем оно отличается от области или автономного округа. Но будем считать, что это на самом деле государство, то есть возможности у татарской нации как в рамках Татарстана, так и за его пределами на порядок выше, чем у крымских татар. Поэтому надо начать с того, что, с моей точки зрения, крымские татары, по крайней мере огромное их большинство, открыты к такому взаимодействию, но то, что это взаимодействие оборвалось, было где-то позицией Татарстана. Потому что, на самом деле, через какое-то время неких субсидий властям Республики Крым, опять-таки на уровне государствоподобного образования, это взаимодействие прекратилось.
Поэтому мне бы хотелось, чтобы в качестве первого шага Республика Татарстан на своем уровне, на уровне государства, приняла для себя, прежде всего, решение - не то чтобы на бумаге изложенное, а внутреннее решение, - что да, мы хотим взаимодействовать с крымскими татарами, и мы находимся в более сильной позиции, и от нас больше зависит, получится это взаимодействие или нет. Что для этого нужно с нашей стороны - провести среди крымских татар референдум о взаимодействии с Татарстаном? В Татарстане достаточно одного решения президента, правительства или еще что-то, а мы что должны для этого сделать? Это первое.
Второе. Если есть такое желание и стремление, тогда да, можно проводить конкретные мероприятия. Хотя для меня идеал взаимодействия между крымскими и поволжскими татарами, или Татарстаном, не в этих деталях. Они, конечно, будут составлять содержание, но я сейчас скажу о другом. Когда наше взаимодействие, наши контакты - культурные, образовательные, научные, спортивные, религиозные - превратятся в такую рутину, что ежедневно что-то происходит, даже не все знают, но обязательно происходит. Это настолько само собой разумеющееся, что вот татары с крымскими татарами ежедневно взаимодействуют - тут кто-то уехал учиться, там книжку издали, действительно, концерт провели, общий праздник или какое-то исследование, книжки напечатали - ежедневно, ежеминутно что-то происходит. Там научно-исследовательский институт, здесь аграрии, там вместе скачки проводят, там еще что-то такое - вот когда дойдет до такого, тогда я скажу: да, это и есть взаимодействие крымских татар с Татарстаном и татарами.
А если для этого надо что-то специально вымучивать... Например, был у нас интересный случай (я не говорю, что он вымученный). В 2002 году были Дни культуры, сначала их называли - крымских татар, именно так они и планировались, а в последнюю неделю их переименовали в Дни культуры Автономной Республики Крым в Республике Татарстан. Наполнение там было такое: приехали наши ансамбли, артисты, и все стремились крымскую филармонию и прочих артистов подсунуть, которые должны были представлять культуру «крымской провинции». Через пару лет были Дни культуры Республики Татарстан в Крыму, как ни странно, скромнее. Почему? Потому что в Казани-то принимало татарское правительство и татарская интеллигенция, а здесь принимало крымское республиканское правительство, и поэтому все ограничивалось тремя днями и четырьмя артистами из театра имени Камала.
Но это было уже давно, это уже забылось, в самом Татарстане не каждый помнит, что такое было. А вот когда из разряда «изо всех сил» это перейдет в рутину, обыденность, - вот тогда это и будет правильно.
«Было два мощных религиозных центра - Казань и Стамбул»
Р.Х. Со слов моего дела, было всего два мощных религиозных исламских центра - Казань и Стамбул. Для меня эти его слова показатель того, что Казань все-таки была очень большим религиозным центром. Значит, было и взаимодействие в то время, когда, можно сказать, на бричках ездили (он 1900 года рождения), и с Казанью считались как с религиозным центром.
А.М. А что нужно сделать? Правильно, это должно идти оттуда. Потому что у нас нет ни инструментария, ни возможностей, по большому-то счету.
Н.Б. Это можно ткнуть пальцем в небо и попасть. Поле – непаханое! Допустим, в Татарстане, в Башкортостане есть борьба кореш, есть спортивное звание мастер спорта по кореш, там целая школа. Это две разные борьбы, наша борьба отличается от поволжской, но там же есть организации, методики. В 2000-е мы носились, постоянно проводили параллельные соревнования по двум видам борьбы - кореш традиционный поволжский и наш. Понятно, наши в том кореше неумехи, но у нас в своем свои преимущества.
Сделать такой постоянный обмен - то в Крыму, то в Казани - раз в год, допустим, проводить фестиваль борьбы. Два вида национальной борьбы взаимно выступают. Понятно, на первых порах там будут побеждать каждый в своем, ну и пожалуйста. Почему изучают дзюдо, почему нельзя кореш изучать? У вас до сих пор проводят скачки на Сабантуе, даже в деревнях - у нас разучились на лошадях ездить вообще.
Книги по общей и раздельной истории, инвестиционное проекты, совместный бизнес, методики преподавания и изучения родного языка, молодежные и детские лагеря, научные исследования, приглашенные преподаватели, совместные исследовательские проекты, археологические - только сиди и записывай. Направления для сотрудничества практически неограниченные.
