«Они спросили, религия для человека или для Аллаха»
- Какое было отношение к салафизму, суфизму, ханафизму среди джадидов?
- По значимости расскажу об этом в двух пунктах. То, что вывело татарских джадидистов вперед, первое – в сфере образования, второе – в сфере обновления религиозной мысли. Первое – это полная замена существующей системы медресе и создание светских школ. Это очень важно. А что еще более важно, так это использование общего языка, преподавание естественных наук, философии и истории. А также переход в образовании в сторону стандартизации и созданию системы уровней. Раньше, все ученики с 1-го по 7-ой класс учились в одном классе. Преподаватель обучает семиклассников, в тоже время его первый помощник в том же классе обучает шестиклассников и так далее. Это неприятная система, у которой нет ни начала, ни конца. Это было исправлено.
Второе, в плане религиозной мысли, против салафизма на передний план был выдвинут матуридизм и ханафизм. Потому что они выступали как против подражания, так и против ваххабизма. У джадидистов есть и тексты против вахабизма. Они знали Ибн Таймийю. Не зная, его мыслей, как вы можете критиковать его идеи? Они изучили Ибн Таймийю, они разъяснили, как его идеи попали в Волго-Уральский регион. Тот же человек, например, Ризаэтдин Фахретдин писал и о Ибн-Араби, и о Газали. Даже написал о Маари, о котором никто не знал. Самые значимые понятия джадидистов в этом плане таковы: они спросили, религия для человека или для Аллаха? Они сказали, что религия для человека. Так как Аллах ни в чем не нуждается, он не создаст чего-либо для цели. У человека и у вселенной могут быть цели. Аллах совершенен. Следовательно, у человека, с момента его создания, есть цель. Если Аллах что-то приказывает тем, кого он создал, как говорит Матуриди, в этом есть премудрость. И вы должны найти эту премудрость. Здесь вступают философия и разум. Поэтому религия – для человека, для того чтобы сделать его счастливым. Конечно же, в этом мире вы столкнетесь с плохими и хорошими вещами. Но человеку дан разум, божественная сила. Этим разумом вы должны осчастливить этот мир. Джадидисты говорят, что это первая обязанность человека. Второе, вытекающее отсюда, между разумом и откровением и между философией и религией нет никаких противоречий. Примем и это. Помните, я говорил, что некоторые видят схожесть татарского джадидизма с салафитами? Они были бы правы, если бы татарские джадидисты сказали, что тасаввуф (суфизм) бесполезен. Но они этого не говорили. Они говорили, что сегодняшние ишаны и сегодняшние суфии, к сожалению, работают только ради своих интересов. У них нет религиозных знаний. Но в исконном значении тасаввуф Ибн Араби и имама Раббани – это философский тасаввуф, если можно так выразиться. И этот тасаввуф делает человека цивилизованным, тонким. Мораль является самостью тасаввуфа. С моральной точки зрения делает человека цивилизованным. Муса Джаруллах открыто об этом говорит. Марджани говорит. Муса Джаруллах говорит, что сегодня тасаввуф сделал цивилизованными общества в Африке. И сделал цивилизованными многие сообщества в прошлом. Однако сегодня тасаввуф делает нас бедуинами. Обратите на это внимание. «Делает нас бедуинами». Мы не можем показать их как противников тасаввуфа, так многие сами являются суфиями. Но это джадидистские суфии. Отметим это. Поэтому татарские джадидисты в двух сферах, в отношении разум-откровение и в понятии «религия для человека» сделали очень много важных дел. Другой важный аспект – они сделали языком религии тюркский язык. Особенно после Марджани все религиозные книги были написаны на тюркском языке. Проповеди велись на тюркском. Это очень важно. За всю историю впервые в Казани проповеди были прочитаны на тюркском языке. В Турцию это пришло лишь в период республики. Сейчас и у нас проповеди на турецком. Татары совершили невероятное обновление в умах в тюркском мире. В тех местах, где есть наклонность к салафизму, я видел в казахских или киргизских областях, если имам или мулла салафит, то он читает проповеди на арабском языке. Ты читаешь проповеди на непонятном для народа языке. В самой большой мечети Киргизии имам читает проповеди на арабском. Этого не должно быть, ты должен читать на киргизском. Вы даете наставление киргизскому обществу, в этом и цель проповеди. Татары обеспечили именно это.
«Татарский джадидизм шел далеко впереди исламского мира»
Вначале вы спросили про Стамбульское соглашение. В плане прав женщин, наверное, в истории ислама первая женщина шейхульислам (богослов) с правом вынесения богословского решения была избрана в Казани, причем при участии голосов кадимитов. Сначала в 1921 году кадимиты возражали против избрания Мухлисы Буби. Галимджан Баруди вызвал их к себе и сказал, я хочу выяснить, вы против конкретно этой женщины, или говорите, что женщина не может быть муфтием? Сначала решите этот вопрос. Они знали, что Галимджан Баруди - великий ученый и потребует доказательств. Когда они из Корана и Сунны не смогли привести доказательств того, что женщина не может быть муфтием, они сказали, что они против конкретно этой женщины (смеется). Но, несмотря на это была поддержка и со стороны кадимитов. Вплоть до расстрела в 1937 году Мухлиса Буби избиралась в качестве муфтия. Это великая революция с точки зрения прав женщин. Ведь она не была обычным муфтием, она, кроме этого, обладала правом выносить фетвы. Ее избрание как должностного лица, обладающего печатью, было очень важным. Джадидисты в этих сферах добились больших успехов. Но если мы сегодня посмотрим на исламский мир, ни одно из этих достижений не сохранилось не то, что в Казани, даже в Турции. Турция сегодня смогла назначить лишь заместителя муфтия женщину и заместителя управления по делам религии женщину. И то это вызвало много шума. Мы все еще не смогли назначить женщину муфтия. Даже в Турции, в арабском мире это вообще невозможно. Там это может стать возможным через 100 или 200 лет. Как я и говорил, татарский джадидизм шел далеко впереди исламского мира, но, к сожалению, это прекратилось вместе с большевистской революцией
«Стамбульская конвенция не ограничивает, а наоборот дает расширяющую перспективу для исламской веры»
- Теперь перейдем к теме современной Турции. Как мы все знаем Турция вышла из Стамбульской конвенции (Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием – ред.). Как вы оцениваете данный шаг и куда движется Турция?
- Сначала я бы хотел сказать следующее, выйдя из Стамбульской конвенции, Турция совершила серьезную ошибку. Потому что именно Турция подготовила эту конвенцию, и название ее было Стамбульским. Все это начиналось с серьезных работ. Конечно же, в подобных соглашениях могут найтись стороны, злоупотребляющие этим положением. В Турции этими злоупотребляющими стали геи и слои, требующие определенных свобод, которые старались интерпретировать это в свою пользу. Но если вчитаться в текст – ведь никто не читал этот текст (смеется) и спокойно может говорить заученными фразами – когда вы прочтете текст, то такого вы не обнаружите. Каков же текст конвенции? Конвенция определяет общие рамки, и вы регулируете свои законы в соответствии с этими рамками. Следовательно, даже если эти слои и используют это, ведь, в конечном счете у геев тоже есть право жить в правовом государстве, и конечно же, в тексте будет присутствовать и этот момент, невзирая на личности. Или же пары, не являющиеся семьями, тоже обладают правами.
Сегодня в Турции по закону прелюбодеяние не запрещено. Конечно же в гражданском праве это повод для развода, и это отдельная тема, но, если само прелюбодеяние не является наказуемым и пока вы это не измените, говорить о том, что Стамбульская конвенция дает широкую трактовку для понятия семьи и совместное проживание тоже считает за семью, бессмысленно. В конечном счете, как я уже говорил, это рамочное соглашение. И рамочное соглашение говорит: независимо от личности, если двое, проживают совместно, то они не имеют права применять насилие. Кроме того, насилие не только в отношении женщин. Конечно, насилие в большинстве применяется к женщинам, поэтому Стамбульская конвенция выводит на передний план насилие в отношении женщин и детей и требует принятия превентивных мер. На самом деле и для Турции, и для исламского мира – это не только проблема Запада, это проблема человечества – здесь определяющим является физическая сила мужчины. С помощью физической силы мужчина стремится запугать женщину. На самом деле Стамбульская конвенция не ограничивает, а наоборот дает расширяющую перспективу для исламской веры, а также для прав и свобод человека, которые привнес ислам. Однако, к сожалению, в Турции, некоторые фанатически настроенные слои выступили против этого. Сказали, что так нельзя и это портит наш семейный строй. Конечное же, когда велись такие разговоры, никто не пользовался данными социологических и семейных исследований, которые проводило министерство семьи. Даже министру семьи не дали возможности высказаться, потому что данные, которые у него на руках, говорят о том, что Стамбульская конвенция нужна. Однако в Турции и, в особенности, в таких странах как наши по политическим соображениям, на мой взгляд, на некоторое время были отсрочены. Сейчас говорят об Анкаринском соглашении. Но, прежде чем делать какое-либо соглашение, раз уж вы говорите о местных и национальных ценностях, необходимо провести подготовительную работу в соответствии с этими местными и национальными ценностями. И в той стране, где вы живете, и в нашей стране, положение женщин очевидно. Неважно смотрите ли вы на социалистический период или на современный. Посмотрите на мусульманских женщин и посмотрите на русских женщин. Разве они не в одинаковом положении? В одинаковом. В тех странах, где количество работающих женщин превосходит 30%, а в России и в Западных странах и того больше, если вы все еще будете настаивать на определенных решениях, говоря, что это исламское решение, то это означает, что здесь есть проблема. И это не исламское решение. На самом деле исламское решение движется в перспективе справедливости. Если вы не выдвинули решения, обеспечивающего общественную справедливость, хотите, возьмите его из Корана или же хадиса, если это решение не нацелено на справедливость, оно начнет творить зло и разрушать общество. В конечном счете Стамбульская конвенция – это конвенция. Вы можете принять законы, соответствующие ей, или же, как поступили некоторые государства, повременить с ее вступлением в силу, для того чтобы подготовить почву и принять необходимые законы. Но когда конвенция прошла через все этапы, вы не можете просто выйти из нее, это неправильно. И на ее место вы все еще ничего не поставили. В Турции мы очень часто встречаемся с такой ситуацией. Мы что-то удаляем так, будто есть что-то новое и лучшее. За ночь удаляем, а ничего нового поставить не можем. Это одна из наших проблем. Конечно, сейчас мы ничего поделать не можем, мы лишь выражаем свое мнение и говорить, что было бы лучше не выходить из конвенции. Я знаю, что у них на руках нет никаких данных, тогда как социологические исследования делают ситуацию очевидным. Когда я бывал в Казани, видел, что социологические исследования в той или иной степени раскрывают общественные и семейные проблемы. Если вы принимаете политические меры, не зная об этих моментах, то вы совершаете ошибку.
«Наша молодежь живет аскетизмом в интернете»
На мой взгляд, выход из Стамбульской конвенции был серьезной потерей как для Турции, так и для всего исламского мира. Я надеюсь, что на ее место поставят что-то более прекрасное. Никто не поддерживает насилие, и я не думаю, что те, кто выходил из этой конвенции, поддерживают насилие. Я думаю, что это временный выход, осуществленный под давлением консервативных и религиозных кругов и через некоторое время на место это конвенции обязательно должно прийти нечто подобное, так как мы не можем двигаться с такой общественной структурой и с такими законами. Мы, как исламский мир, и как Турция переживаем серьезные проблемы, и для того, чтобы их решить сначала мы должны принять всех в качестве личностей. Согласно Корану и женщина и мужчина с человеческой точки зрения равны. Мы должны принять это. Конечно же, существуют биологические различия, возможны различия в правах и обязанностях, но это никак не может ограничивать основные права и свободы. Наша мера такова.
Если смотреть из перспективы, как, по-вашему, Партия справедливости и развития (ПСР), которая нынче находится у власти, является ли она исламистской партией?
Исходя из корней, конечно же, это политически исламистская партия. Вначале, возможно, ее действия не показывали этого, особенно в начальный период их правления. Однако, если сегодня, довольно затруднительно сказать о том, что отделилась ли она политически от исламистской перспективы. Начиная с 2016 года, особенно после попытки государственного переворота FETO (“террористическая организация Фетхуллах Гюлена” – ред.), так как она поняла некоторые истины, она немного держится на расстоянии, но все еще делает серьезные уступки некоторым религиозным кругам с перспективы политического исламизма и продолжает это делать. Стамбульская конвенция является одной из таких уступок. Иногда, даже если они напрямую и не принадлежат этой партии, смотря на сообщения людей в интернете, которые поддерживают эту партию, на колумнистов газет и некоторых имамов, мы видим, что все еще существует политическая исламистская перспектива. Однако, я должен отметить, что, по-моему, политическая исламистская перспектива — это перспектива идеологически разделяющая общество надвое на своих и чужих, которая существует еще со времен движения «ихванов» (мусульманское движение «ихванул муслимин» - «братьев-мусульман» - ред.), считающих себя верующими, а других неверными. Такое же мышление было и в случае с FETO: они считали себя верующими, а остальных неверными или же не считали их за своих. Если уместно будет, так сказать, то это недомусульмане или же совсем не мусульмане. То есть это мышление, разделяющее людей на категории. И когда вы, таким образом управляете государством, то вы получите некий раскол в обществе. Именно на этом основан нынешний конфликт мышления в плане религии, который существует сегодня в Турции. Потому что молодежь видит противоречия между тем, что существует и декларируется и своими жизнями. Они не склоняются к деизму или к атеизму. Они родились на мусульманских территориях, их родители мусульмане, но они в поиске. Религия — это врожденное чувство и не так легко от этой судьбы отказаться. Для того, чтобы быть атеистом необходимо много размышлять. Это же касается и деизма. То, что сейчас происходит это немного мода. Что происходит? Они смотрят и видят, что картина далеко не религиозная или же совсем не религиозная (смеется). Вынужденно они отступают. Это как у суфиев жизнь в «зухде» (аскезе). А наша молодежь переживает «зухд» в интернет-пространстве (смеется). Они открыто выражают свои мысли в интернете. И все думают, что молодежь путем серьезных размышлений пришла к таким мыслям. Нет. Они просто выражают мнение. А наша задача ответить им в современной философской парадигме. Вы знаете, в Казани были очень известные татарские джадидисты, и 100 лет назад они вернули эти территории к жизни. Они объединили религию с жизнью того периода. Мы же, в плане понимания религии, все еще плетемся позади жизни. На самом деле проблема заключена в этом.
Булат Ногманов
Фото: скриншоты видео youtube.com
