Участники:
Регина Яфарова, модератор, видео корреспондент «Миллиард.Татар»;
Михаил Гордеев, гитарист группы ОММАЖ;
Руслан Ибрагимов, художник-брызгист;
Лейла Лерон, татарский блогер, фрилансер;
Зулейха Камалова, журналист, поэтесса;
Ильяс Хусаинов, татарский московский блогер;
Динус Ягафаров, вокалист группы ОММАЖ;
Гости:
Рамиль Гали, фотограф;
Арслан Минвалеев, сооснователь проекта «Миллиард.Татар».
«Нужно одновременно и следить за всеми трендами, и в то же время не слепо следовать им»
Регина Яфарова. Начинаем наш круглый стол. Хотелось бы поговорить на такую тему: что нужно на татарском языке создавать конкурентные продукты в любом виде искусства, будь то кино, музыка, живопись или же даже блогерство (у нас гость из Москвы - Ильяс из Москвы, татарский блогер, единственный в Москве). Кто хочет высказаться по этому поводу?
Руслан Ибрагимов. Я – казанский художник. Мой ответ - можно делать конкурентное искусство в любой области. А как - это вопрос.
Р.Я. Расскажи про то, что ты делаешь и как бы на своем примере, чтобы это было понятно.
Р.И. На самом деле, я сам над этим много думаю и до конца еще не ответил - как это сделать, как сделать действительно конкурентное искусство, интересное. Может быть, здесь какие-то идеи будут высказаны, Сложно, можно, но к этому нужно идти.
Р.Я. Считаешь ли ты, что это можно сделать, допустим, при помощи коллаборации с какими-нибудь уже известными брендами, можно ли договориться с брендами, которые уже мировые, известные, допустим, в твоей живописи?
Р.И. В моей области, то есть, с художником каким-нибудь мировым, да?
Р.Я. Вот с Бэнкси, например, возможно ли это?
Р.И. Это возможно, но сначала на его уровень надо выйти, то есть, надо сначала самому делать уже конкурентное искусство, а потом уже коллаборации с таким человеком, потому что, если ты ничего не делаешь интересного, то никто не захочет с тобой коллаборировать.
Р.Я. А что в твоем понимании интересное?
Р.И. Нужно сначала самому понять
Р.Я. Вот то, что ты создаешь, это же необычно, до этого в Казани, по-моему, этого не было.
Р.И. Вот, это ключевое, что для Казани это конкурентно, но на мировом уровне это не конкурентно, то есть, это уже давно пройденный этап и нужно дальше идти, дальше, дальше думать. Для Бэнкси я точно неинтересен.
Р.Я. У него же немножко другой стиль. Не немножко - вообще другой.
Р.И. Я в принципе говорю, что на Западе это уже не трендово, там уже далеко вперед ушли.
Р.Я. Ты имеешь в виду как раз вопрос того, что нужно следить за трендами и гнаться за этим. А как же тогда сохранить свой стиль неповторимый?
Р.И. Все правильно, нужно одновременно и следить за всеми трендами, и в то же время не слепо следовать им, а именно свой путь в эту сторону найти, все-таки свой стиль не предавать, а как-то двигать его в том направлении.
«Индейцы не растеряли свои коренные особенности, свою коренную культуру»
Зулейха Камалова. Я могу дополнить эту мысль. Я пишу тексты, разные тексты на татарском.
Р.Я. В том числе, для песен?
З.К. Да. Инсайд случился недавно - я участвую в музыкальной лаборатории «TAT CULT LAB», и мы пишем песню. Я попала в такую команду, где все русскоговорящие, и никто толком не знает татарский язык. Они предложили написать такой текст, который для татароязычных людей выглядит очень специфически со стороны, то есть, услышать такую песню на татарском языке было бы очень странно.
Р.Я. А в каком она стиле, если не секрет?
З.К. Это рок, но там интерес именно в тексте, потому что он несколько провокационный, такого текста еще не было, хотя он вроде бы про татарскость, про эчпочмак.
В общем, в какой-то момент мне начало казаться, что как-то в татарском языке такое неуместно, потому что такого еще никто не делал. Я подумала - почему? Почему это кажется неуместным? На самом деле, может быть, это не неуместно.
Р.Я. Непривычно.
З.К. Да, главное, что это на татарском языке. Но мысль, которую я сейчас хотела сказать, в том, что возможно не нужно конкурировать. Конкурировать уже очень сложно, и не знаю, насколько вообще это возможно, потому что мир перенасыщен. Если мы создадим какой-то контент, который выстрелит и какое-то время будет в информационном поле, то очень скоро этот продукт исчезнет. Возможно, нужно поступать по примеру, допустим, если взять индейцев. У них есть своя какая-то особенная культура, которая очень многим интересна.
Р.Я. А за счет чего?
З.К. За счет особенностей своих. Они не растеряли свои коренные особенности, свою коренную культуру. Они, как мы, не променяли это на Сабантуй и на всякое такое.
Р.Я. Мне, кстати, тоже этот пример очень нравится, с индейцами.
З.К. Вот я похвалю башкир, не в обиду татарам. У башкир есть все-таки идентичность, особенность сохранилась, которая лично у меня вызывает интерес, именно в культуре, в музыке.
Р.И. Которая вовне вызывает интерес, да? Вот у татар почему-то, мое впечатление, у нас вот эти все особенности - чай, эчпочмак... они какие-то как бы… Смотрите, вот североамериканские индейцы, какое-то племя, их культура, их предметы культуры интересны вообще всему миру, все кайфуют от них, не знаю, как они так показали это. Как у них получилось, что весь мир кайфует от индейцев, а от татар не кайфует, почему?
З.К. В том-то и дело, что они не старались, им самим, видимо, это было интересно.
Р.И. Не знаю, мне кажется, пиар там был все-таки у них. Может быть, в кино. Вестерны.
З.К. Есть же режиссер?
Р.Я. Кустурица?
З.К. Да. Если взять фильмы, допустим, Кустурицы - там тоже есть какая-то национальная идентичность. Вроде как ничего особенного, но что-то особенное в этом есть. Может быть, татарам тоже следует просто обратиться к себе, к своим истокам, найти что-то свое.
Р.И. Но у него не трендовый стиль.
Р.Я. Вы имеете в виду - не копировать чужое?
З.К. Не копировать, и даже не пытаться конкурировать, а вот как в воспитании ребенка - тебе нужно сначала найти то, что тебе самому интересно. Потом ребенок увидит, весь мир увидит, что это в принципе кому-то интересно и будет к этому тянуться.
Р.И. Смотри, тут грань есть. Как будто мы сейчас этим занимаемся, то есть, делаем татарскую эстраду - она же нам нравится?
Р.Я. Нет.
Р.И. Песни про деревню, про любовь, про «туган жирем» («Родную землю»). Татарам нравится, но вовне на это смотрят - что это за низкосортная фигня? Как найти, как свое сделать, так показать, чтобы кайфанули американцы и бразильцы?
Р.Я. Вот певица «Татарка», про нее очень много писали после ее клипов, внизу я специально читала на YouTube комментарии, там писали - это классно! На каком это языке писали - на английском, на французском, в том числе, то есть, люди интересовались, потому что у нее там и визуал, и вроде и музыка такая. Это классно!
З.К. Это не татарское. Это на татарском языке, но это не татарское.
Р.Я. Это трендово.
Л.Л. Когда ты два-три слова поешь с акцентом, и получается - типа это татарское... Но это не татарское.
«В Москве - у тебя начинается голод, реальный голод на звуки, татарские звуки, на татарскую вибрацию»
Арслан Минвалеев. Может, будущее татарской культуры без татарского языка?
Л.Л. Да, возможно.
А.М. То есть вставляем «чак-чак», «матур», и вот вам новый татарский?
Л.Л. Если взять сегодняшнее наше собрание - мы говорим про все это дело на русском языке. Скорее всего, будущее всего этого дел будет не на татарском языке.
А.М. Мы эту мысль услышали на встрече с чувашскими блогерами. Они приезжали и рассказывали - мы уже готовимся к реальности, когда уже наши дети не будут говорить на чувашском, а мы будем строить культуру, но мы не знаем, как будем строить культуру без языка, то есть, у нас нет якоря, мы уже понимаем, что язык уходит.
Я по своим детям тоже знаю. Младший учится, но там не преподают язык, то есть, это издевательство просто - он ходит на один урок, но там не учат, они просто играют во что-то, в язык играют, но плохо играют.
Р.И. Это суперинтересная мысль, я об этом никогда не думал, потому что, например, индейская культура - мы же вообще не слышим индейского языка, это не входит в перечень на экспорт их элементов культуры. У них там шляпа индейская выходит на экспорт, курительная трубка, мокасины, музыка, мелодия индейская, а язык сам мы вообще нигде не слышали и не знаем, какой у них язык.
Рамиль Гали. У нас есть в Казахстане музей исторический, они сейчас сделали в Астане (сейчас город Нурсултан). Два года назад я там был - я восхитился тюркской культурой. Вот эти все ковбои Мальборо, которые в Америке, это сделали казахи, вот такие фетровые шапки, шляпы Мальборо, там такие вещи, что весь мир ... И струнные инструменты - все придумали тюрки и казахи, свое придумали индейцы. Но у нас такая культура, вы даже не представляете, просто посмотреть это все. Я оттуда вышел и понял, что тюрки - это первые люди, самые главные люди на земле.
Р.Я. Все от них произошли (Смех).
Р.Г. Второе я вам скажу. Я очень много прожил в Москве, и что происходит в Москве? Когда ты оторван от татарской культуры, сейчас сюда приезжаешь - да, деревня, да, три слова - песня. Но когда ты находишься в Москве - у тебя начинается голод, реальный голод на звуки, татарские звуки, на татарскую вибрацию. И когда телефон достают всякие кавказцы - у них обязательно звучит музыка, потому что идет подпитка этих вибраций, музыкальных вибраций. Они, может быть, не на высшем уровне сделаны, но так как народ музыкальный, он заряжает. Я с вами согласен, что нужно, может быть, улучшить само музыкальное сопровождение, но, в общем-то, мы идем хорошо, нормально идем, единственное, что это сплочение - обязательно нужен диалог и озвучивание, озвучивать свои идеи, озвучивать звуком.
Лейла Лерон-Бахмутова. Спасибо большое, рэхмэт, Рамиль абый, в последнее время часто хожу на такие мероприятия, и всегда мы обсуждаем проблемы. Проблемы есть, проблемы есть, это все. И уже где-то полгода ходя на эти мероприятия, я понимаю, что озвучиваются одни и те же проблемы. Разные люди, мы по-разному собираемся, но все одно и то же. И уже приходишь к такому времени, что на самом деле надо прекращать обсуждать проблемы.
Надо начинать делать. Я предлагаю 2022 год сделать таким уже, вообще не собираться на обсуждение проблем, а уже выстраивать «дорожную карту», что надо делать, куда идти. Если искусство, например - смотреть на узбеков, у них есть свой специальный орнамент, который везде сейчас, если его увидишь, понимаешь, что это узбекский. У казахов то же самое, у башкир есть такие же элементы, у татар - одно ляля (тюльпан) и все, больше ничего нет.
Р.Я. Да, если даже ходить по «Печэн базары»
«Есть то, что до сих пор не взято в пиар - это «кэжуль»
Л.Л. Да, ты смотришь все эти вещи - они делают одно и то же, но есть то, что до сих пор не взято в пиар - это «кэжуль», то есть, работа на коже. Это действительно именно татарское, исконное, это не узбекское, не киргизское и не башкирское, а именно татарское. Никто это не пиарит и не ведет, и не делает. Не может Ильяс это начать делать, или я - мы этим не занимаемся, должен человек быть мастер.
До начала круглого стола мы говорили про Никаса Сафронова, что Сафронов - он пиарщик в первую очередь, а потом только он художник. Почему у нас нет таких? Вот из музыкантов - это Эльмир Низамов, он и хороший пиарщик-маркетолог, и во вторую очередь, композитор хороший. Таких других творческих деятелей, кто совпадает, мало, поэтому, возможно, нашему правительству надо сделать отдельный отдел пиара, они берут просто человека, и ведут его от начала до конца, «под ключ». У человека есть талант, но нет возможности себя пиарить, и берут его, просто безвозмездно для того, чтобы человек этот стал на мировом уровне знаменитым. На это надо тратить все свои силы и ресурсы - тогда про татар будут снимать кино. Не сами мы будем снимать кино, а мы будем в их голливудских фильмах, как в последнем «Бонде» татарин есть, все, мы уже лезем, мы уже пролезаем туда, так что я уверена, что полностью все будет хорошо.
Р.Я. У нас есть, кстати, татарин. Я расскажу, я с ним делала интервью год с лишним назад, наверное, он получил Эмми, но о нем кто-то знает? Вы знали, что есть татарин из Казани, Булат Багаутдинов его зовут, он получил «Эмми», он продюсер, в Голливуде живет, он там в сериале снимался - сейчас вот кто о нем знает?
Л.Л. Шок.
Р.Я. Да, шок. А есть ли на это спрос вообще?
Л.Л. Если говорить про людей, которые уехали из Татарстана - эти люди действительно жаждут. Я работала с мастерами, огромным количеством, кто делает украшения татарские, их покупают не казанцы и татарстанцы, а покупают те, кто из Татарстана уехали за границу и живут там, им это надо как подпитка. Они хотят ходить с этими экосумками, они хотят эти открытки отправлять своим родным и близким, то есть, они свою принадлежность через эти вещи поучают, поэтому это необходимо.
Р.Я. Вы сказали по поводу кожи, я недавно связывалась с мужчиной, не буду говорить, кто это, он всю жизнь этому посвятил, он их шил здесь, причем в Старотатарской слободе у него была мастерская. Я ему звоню, говорю - хотела про вас материал снять, а он мне говорит - я в Елабуге, меня из Казани выгнали и не поддерживали, и я уехал. А он профессионал.
З.К. Это должно быть, наверное, на государственном уровне в какой-то степени.
А.М. Это не будет искусственно? Может, это живая конкуренция? Если ты талантлив, ты едешь в Нью-Йорк и говоришь, и делаешь татарские вещи…
Л.Л. Да, они делают. «Жебегэн татарлар, пешмэгэн бэлешлэр». Как сказать, нет вот этой жилки, которой ты рвешься, пытаешься сделать. Мин - гений, непонятый гений - закрыл дверь и грустит. Зачем? Давайте вылезать из этого, а для этого нужно устраивать какие-то тренинги, какие-то мастер-классы, показывать, как это делать, выходить на маркетплейс. Ничего этого нет. Сначала пускай это будет за деньги, потом бесплатно, но даже бесплатно это не работает. Вот делают сейчас бесплатно ребята из «Ачык университет», но никто не идет, вот два-три человека придут и все, потому что бесплатно. Если бы было за деньги, они бы заплатили, они бы телом своим пришли, это другая ответственность уже. Это все нужно, просто надо делать, уметь пиарить себя. Опять-таки работа с блогерами должна быть на должном уровне, поговорить с блогерами, что они каждую неделю одним постом или серией сторис продвигают какого-то своего человека из своей культуры. Ну, договоритесь так, мы же открыты, у нас есть на это время, контент, желание. Просто у нас тоже нет времени на то, чтобы ходить и выискивать их. Если сделать отдельный чат и говорить - ребята, вот этот чувак выиграл такой-то конкурс, про это никто не написал, или СМИ написали, но это выход нулевой практически, потому что люди редко читают СМИ, особенно молодежь, поэтому нужно все это через блогеров.
Р.Я. А кто вот этим будет заниматься? Конгресс татар мы знаем, но чем он занят - непонятно чем, будем честны.
Л.Л. Сделать еще один отдел, не так, чтобы непонятно было, чем они занимаются, это отмывание денег и глупость. Хочется, чтобы были энтузиасты, которые не за деньги это делают, у меня лично такое желание, но таких людей все меньше и меньше.
Р.Я. Вы блог тоже ведете, вы там рассказываете о каких-то татарах, которые очень талантливы, но неизвестны?
Л.Л. Я веду свой блог на русском языке, но периодически рассказываю что-то про татар, связанное с татарским. Но у меня есть клиенты-заказчики, которым я веду странички, там у нас есть серия такая, что я устал от Тукая (честно, обожаю Тукая, но я от него устала), слишком много Тукая.
Р.Я. Все устали.
«Все информационное поле про Тукая и Джалиля и все, максимум, про кого люди знают»
Л.Л. Поэтому периодически вытаскиваем других людей, они тоже знамениты, по крайней мере, для меня они знамениты, но обычные люди их не знает, потому что все информационное поле про Тукая и Джалиля и все, максимум, про кого люди знают. Поэтому надо вытаскивать других поэтов, других писателей, и классно, что работа ведется, театры это делают сейчас, что радует.
Р.Я. Ильяс, хотела у тебя спросить, что там в Москве происходит, как ты? Ты тоже ведешь свой блог, у тебя там почти три тысячи подписчиков в Инстаграм, и все реальные татары, настоящие, которые там в курсе всего, что происходит здесь. Как у вас это происходит?
Ильяс Хусаинов. Я бы для начала хотел прокомментировать то, что вы обсуждали. На самом деле, на мой взгляд, не знаю, конечно, правда это или нет - прежде всего, это вопрос вкуса, потому что дело даже не в том, что пиарить или не пиарить. Вы говорите о нашей национальной идентичности, что она несколько минимизирована мировым сообществом и так далее. Я могу вспомнить Чемпионат мира по футболу, где иностранцы преимущественно позитивно, с восторженными откликами реагировали на ваши тюбетейки, на это все. Я просто не совсем понимаю, почему индейцы лучше, мы хуже. Я думаю, что у нас на самом деле есть чем гордиться. Второй момент - это по поводу пиара и того, что есть какие-то известные, о ком я пишу, и есть неизвестные. Есть такой рэпер УСАЛ, я его большой фанат, это очень круто, то, что он делает.
Л.Л. Человек умеет делать перформанс, в первую очередь.
Р.Я. Поэтому это привлекает.
И.Х. Да, это дикий прогресс в современной культуре, но когда я написал об этом у себя в Инстаграме, наши уже такие закрепившиеся, устоявшиеся татары, которые выросли на Тямаевых, на Бадретдиновых и так далее, сказали, что это какой-то шайтан был. Ребят, я, конечно, понимаю, что мы привыкли слушать песни про «туган як», про все на свете, про любовь и так далее, когда, как УСАЛ поет, что мы всего лишь всего на всего кусок мяса, понимаете? Это понятное дело, что нашей аудитории непривычно, и, на мой взгляд, здесь, как в любви, мне кажется, нет никаких принуждений. Для того, чтобы найти свою половинку, нужно что делать? Нужно ее не искать. Поэтому пусть они развиваются, развиваются, не нужно как-то насильно давить на аудиторию, которая, например, не понимает каких-то вещей, новых вкусовых предпочтений, и с таким посылом идти уже вперед, вперед, и думаю, каким-то образом у нас родится эта какая-то, не знаю... Эстетика, наверно, слишком громко сказано?
Р.Я. Эстетика во всем, в том числе, и в музыке, в живописи, в кино.
И.Х. Потому что опять же, то же самый УСАЛ - это непривычно для нас, понятное дело, то, что он кричит там.
Р.Я. Для нас уже привычно.
И.Х. Я имею в виду для татар конкретно.
Л.Л. Для общей массы непривычно, конечно. Года четыре назад, например, про УСАЛа - я ругалась и плевалась, мне нужно было время, чтобы привыкнуть.
Р.Я. А сейчас нормально?
Л.Л. Сейчас он у меня в плейлисте, все нормально с этим.
Р.Я. Путь от ненависти до плейлиста.
И.Х. Почему он вообще не зарабатывает на музыке?
«Новые герои - это современная молодежь»
Л.Л. Потому что энтузиаст, у него это идет от сердца, и это чувствуется, человек живет этим. Вот твой текст, который тебе предлагали написать - это то же самое, у меня знакомая Алсу Хафиз, она переводит английские песни на татарский, она говорит - как будто бы я не на татарском пишу, потому что получается так, что женщина не может вернуться из бара пьяная и звонить своему любовнику в три часа ночи. Вот это предложение переведите на татарский, и вы поймете, что это, тем более в стихах. Это больно ушам! Вроде бы так можно, но так не может быть. Может быть, я мало читала произведений на татарском языке, но я таких сцен мало, наверное, знаю, где описываются сексуальные сцены, они же должны быть. Сегодня моя мама отправила нам в чат фейковую новость на татарском, и сестра пишет - это фейк, объясняет маме, мы заболтались, и я говорю - прикольно, люди, которые делают фейк, целевую аудиторию свою просчитали, так проанализировав ее, поняли, что все на татарском, и написали на татарском фейковую новость. Это же, говорю, татарский нужен еще, он работает. Или еще хуже - какой-то человек, татарин, увидел фейковую новость на русском языке, и от доброты своей души решил ее перевести.
Р.Я. Помочь, да.
Л.Л. То есть, татарский - я радуюсь, когда он в фейковых новостях есть, потому что значит, это кому-то надо, хотя бы фейком.
Р.Г. Я к блогерам хотел бы добавить два слова. У нас в нашей нации татарской нет героев, нет современных героев. Прямо скажем, есть Тукай, золотой мальчик, на котором деньги отмывают все, но новых героев нет. А новые герои - это современная молодежь. Когда приехали москвичи, такие правительственные, я задал вопрос, почему нет ни одного татарина-космонавта? И они не могли ответить. Я знаю почему, хотите, я скажу? - Скажи. Я говорю, если полетит татарин, мы назовем улицу, мы сделаем его героем, вы не даете нам создать героев. Матросов кто? Татарин. И у нас там куча людей! Берлин кто взяли? Татарин первый пришел. Здесь нам нужно, блогерам, писать и поддерживать своих. Умер Градский, надо с евреев пример брать: Градский умер - все пишут, и татары, в том числе, пишут про Градского. Татарин умер - написал хоть один еврей про татарина? Очень редко, ну Ольга Юхновская может написать. Нация три миллиона, на Чемпионат мира по фигурному катанию сейчас Валеева поехала - все молчат. Валеева наша сейчас будет чемпионкой мира, из Казани, надо всем трубить - наша девочка, с флагами. Эти грузины с флагами все выходят, спортсмены выиграли - улица вся в флагах. У нас нет вот этой поддержки, где блогеры должны повести, не может пресса повести, а блогеры могут, потому что их слушают, они могут это красиво подать. У нас, сколько сейчас настроили этих спортивных зданий, сейчас выигрывают по тяжелой атлетике трое или четверо наших тяжелоатлетов - девочка выиграла, президент ее награждает наш, он спрашивает - ты меня сможешь поднять? - Если разрешите, я вас подниму.
Есть герои, есть интересные эпизоды, и в первую очередь нужно поддержать свежими, новыми героями, их раскручивать через блогеров, показывать, поддерживать, все. И это будет здорово, появятся новые имена, появится интерес, и все потянутся. Помните, мальчик был - я татарин. Уже три года назад когда весь суверенитет отобрали молча, не осталось ничего от суверенитета, и мальчик этот прав. А когда пик был, в вацапе расходилось аудио, где мальчик говорил - я татарин, ему говорят - нет, ты русский. Он говорит - нет, я татарин. И он упорно говорил, что он хочет быть татарином, потому что есть герои, есть культура, есть интерес. Поэтому блогеры сейчас самые главные люди, я считаю, которые могут резко создать свои новые имена.
«На татарском можно очень хорошо делать деньги»
А.М. А можно заработать на татарском?
Л.Л. Ну конечно. Посмотрите, кто делает украшения, например.
А.М. Нет, я про продукт на языке, на татарском языке, то есть, мы сейчас говорим про культуру без татарского.
Л.Л. Открытки на татарском языке. Кто их делает - посмотрите, поищите. Делают обычные русские люди, потому что они поняли, что там деньги, и все. Там делают деньги. Если сейчас начнешь смотреть - это или татарин, который не помнит ни слова на татарском, не говорит, но он понимает, что там деньги, и начинает на этом зарабатывать. То есть, на татарском можно очень хорошо делать деньги.
А.М. А «Оммаж» много заработал на татарском?
Динус Ягафаров. За этот год?
А.М. Да. Это реально? А кто аудитория?
Д.Я. Русских очень много, между прочим.
А.М. А кто будет главным потребителем продукта на татарском? Это татары, которые теряют язык, кто они? Вы, как маркетологи, просчитывали?
Д.Я. Нет, мы сами себе маркетологи.
Михаил Гордеев. А зачем это просчитывать?
А.М. Аудиторию же нужно понимать, на кого работать.
М.Г. Средняя аудитория - это люди от 20 до 28-29, и часть аудитории где-то 35+, потому что музыка большей частью не попадает под вкусовые пристрастия людей, которые уже зрелые, потому что это электронная музыка. Все-таки люди, которые постарше, они любят музыку традиционную, и соответственно, уже от музыки отталкиваясь, публика находит нас.
Д.Я. Ну мы не настраиваемся на них, зачем об этом думать? Мы сами.
Р.Я. Получается, вы делаете то, что хотите сами?
Д.Я. Да, это очень важно.
А.М. Но аудиторию таким образом вы набираете?
М.Г. Вообще нет. Зачем? Это так, не знаю, как у других это работает, но в музыке точно так должно быть.
Р.Я. Например, сейчас идет голосование в журнале "Инде", в издании, и там за вас, я так понимаю, больше всего голосов. Я сама проголосовала за вас.
М.Г. Пользуясь случаем - проголосуйте за нас!
Л.Л. Все-таки, вам это важно, получается, признание важно?
Р.Я. Это я к чему, что «Инде» - там же на русском языке, там русскоязычная аудитория, молодежь, и голосуют за вас.
Л.Л. Нет, смотри, «Инде» читают татары.
Р.Я. Ну в основном, мне кажется, что у них русскоязычная аудитория.
И.Х. Если честно, то да.
Л.Л. Голосуют, получается, в этой номинации только тот, кто в теме, то есть, если я не в теме каких-то там забегов, которые я не понимаю вообще, что это за комьюнити, я не проголосую за них, зачем я должна? Здесь то же самое - люди такие, Аигель, «Оммаж», кто это такие и дальше пошли. А люди, которые знают об «Оммаж» - о, ребята выступали, мне нравится, я проголосую.
И.Х. Это правда, я, например, так голосовал.
Р.Я. Это как-то сарафанное радио, наверное, срабатывает, потому что я вспоминаю, как я узнала о «Оммаж» - по-моему, я узнала от Зулейхи.
З.К. Да, наверное.
«Сейчас есть, что порекомендовать из татарской музыки, но это появилось года два-три назад»
Л.Л. Обычно так репостят друзья: ты говоришь, что ужасная татарская эстрада - вот же, этих ребят послушай. На самом деле, мне вот так подсовывают, а я везде ругаю татарскую эстраду.
Р.Я. Все ругают. Сейчас хотя бы есть, что порекомендовать, потому что стало не стыдно, но это появилось года два-три назад только буквально.
А.М. Можно такой странный вопрос задам? Почему в Уфе в Черниковке (это аналог нашей «Жилка») появляется Земфира, а в Казани уже король криминального мира Хайдер появляется? Почему Уфа рождает…
Р.И. «ДДТ», Земфиру.
А.М. Да, Моргенштерна, FACE, а Казань рождает «севастопольских» и чиновников?
Д.Я. Максим.
А.М. Ну вот одна Максим - и все. Вот «Оммаж» - у вас все впереди, мы верим. Вы не задумывались вот над этим?
Р.И. А вы же не из Казани?
Д.Я. Нет, мы из Альметьевска.
Р.И. Считай, Татарстан.
И.Х. Да нет, создает, почему? Кто у нас поет песню «Алтын чэчэк», вот эта девчонка?
Р.Я. Это «Татарка», она из Челнов.
И.Х. Ну вот, пожалуйста.
Л.Л. Если брать узкую эстраду, то там же украинцы, большая часть русской эстрады. Почему-то Украина делает очень крутых ребят, а у нас…
А.М.А Уфа почему делает, почему у Уфы получается, она столица русского рока.
Л.Л. Значит, должна быть такая атмосфера для талантливых людей.
А.М. То есть, в Казани нет этой атмосферы, получается?
Л.Л. Мы хорошо живем, а художник должен голодать, свобод должно быть меньше, к примеру, свобод у нас слишком. Если зажимать, если пружинить... У меня папа писатель, я знаю, что человек не может творить, если нет извне какого-то давления, то есть, на него давят, и он отпружинивает каким-то своим произведением. Я замечала это за другими мужчинами, и за другими талантливыми людьми.
М.Г. Отсюда вывод какой - нам должно быть плохо?
А.М. В Уфе давят, а у нас слишком хорошо.
М.Г. Что нам сделать, чтоб нам хуже было?
Л.Л. Не надо, чтоб нам хуже было!
М.Г. Тогда все начнут творить.
А.М. Проблема в том, что мы все сытые, получается?
Л.Л. Надо уметь генерировать контент даже в том случае, если у тебя все хорошо, вот и все.
Р.И. Должен быть голод какой-то.
Л.Л. Искусственный, созданный тобой, ты сам себе создаешь.
Р.И. Ну уж не материальный, а какой-то духовный голод.
А.М. А он есть?
Р.И. У меня есть, в принципе.
Р.Я. Чего не хватает Казани?
Р.И. Да всего не хватает, вот мирового искусства не хватает, именно татарского, конкурентного на мировом уровне. Именно эта тема - именно его не хватает, все в большинстве своем местечковое очень.
Р.Я. Ты на пути создания?
Р.И. Я думаю, да, я стараюсь.
«Лучше сделать один фильм в пять лет, но он с очень крутыми актерами»
А.М. А что для этого надо? Должен условный Марат Готович появиться для молодежи, который будет с двумя миллиардами рублей? Ничего хорошего не получится, это распил будет, появится много всяких.
Р.Я. Распил у Казани, никакой творческой свободы, по сути, не будет.
А.М. Имитация будет.
Р.Я. Творческой свободы не будет, ты уже зависим становишься.
Р.И. Нет, крутой куратор не поможет нам. Гельман - он крутой, он поднял Пермь, но после него опять все конечно…
А.М. Там все в менеджере дело было? Вот Фишман привели, она в своей области свой менеджмент сделала, парки – это круто. То есть, нам нужен Фишман в музыке.
Р.Я. В кино. А, кстати, про кино. У нас нет, конечно, человека, который в кино.
А.М. Есть татарское кино вообще, нет?
Л.Л. У нас Ильшат снимает, Рахимбай.
З.К. Не очень много снимает, конечно.
Р.Я. У нас снимает Ягафаров еще, он, конечно, не совсем молодежь, но…
Л.Л. Татарское кино - он не конкурентное тоже, пока короткометражки.
Р.Я. Хотела спросить, почему есть феномен якутского кино? Я, кстати, встречалась с крутым продюсером, который известный очень, Сардана Саввина, и что она сказал мне? Когда я спросила, в чем феномен, она говорит - все задаются этим вопросом, но что мы делали? У них тоже, как у индейцев, как вы сказали, своеобразие, они сохранили свою самобытность. Она говорит - как мы начинали? Просто наши ребята брали и снимали кино, все, что они хотели, потому что у них не было бюджета, ни от кого не зависели, просто делали. И как они вышли на какую-то поддержку? Просто местные прокатчики начали их поддерживать. У нас есть такое? Нет. Первый раз в жизни, и то, простите меня, в «Мире», в кинотеатре «Мир», который единственный казанский, поддержали Ягафарова и показали дня три его фильм «Исэнмесез», и все.
З.К. Кстати, я не успела его посмотреть, хотя мне очень хочется, и я думаю, что это надо как-то в интернет каким-нибудь образом, хотя бы платно, потому что я знаю огромное количество людей, которые готовы за это заплатить, чтоб посмотреть.
Р.Я. Насчет этого не могу ничего сказать.
Р.И. Когда встретишь его - подскажи.
Р.Я. Хорошо. Что на ваш взгляд, какое кино татарское вы бы смотрели сами?
Л.Л. Во-первых, я бы хотела, чтобы все фильмы, которые выходят в прокат в Казани, в Татарстане, переводились на татарский язык, чтоб был дубляж татарский.
Р.Я. Даже голливудские?
Л.Л. Голливудские обязательно, русские можно пока не переводить, но голливудские переводить на татарский, я думаю, надо начать с этого. Потом, столько лет было вложено столько денег в татарское кино, это все держалось в руках одного человека. У этого человека не очень получается делать кино, оно слабовато, не конкурентно. Лучше сделать один фильм в пять лет, но он с очень крутыми актерами, с хорошим крутым составом, не театральными артистами.
Р.Я. У нас же нет для кино артистов, это же тоже проблема. Вот начинают искать - и набирают всех.
А.М. Из Камала.
Л.Л. Нет, камаловских не надо, вот именно, что они не умеют играть в кино, в кино надо играть по-другому.
Р.Я. Они театралы чистой воды.
Л.Л. Да, театральщина сразу читается. Какие прекрасные не были со сцены, а в кино это считывается, и ты не веришь ему, когда смотришь. И сюжеты слабые, нет режиссеров, нет сценаристов хороших, кто бы это все вытянул. Мы сейчас молимся на Ильшата Рахимбая, но, как говорится, ты один.
Р.Я. Еще есть Батулла, он в Москве, как мы знаем.
Л.Л. Батулла снимает не казанское.
И.Х. Не татарское вообще.
Р.И. Мы не можем его винить за это.
Р.Я. Мы не можем, мы его поддерживаем в Москве.
Л.Л. Да, пускай он делает это в Москве, пускай он делает это так. Но, смотрите, опять-таки нет людей, нет детей, которые бы с детства хотели снимать кино. Где, вы знаете таких детей?
Продолжение следует
Фото: Рамиль Гали
