«Мусульмане-старообрядцы»
Консервативно-клерикальная реакция на внедрение западных ценностей (кадимисты и вайшисты). Противостояние Западу привело к тому, что модернизация не получила всеобщей поддержки общества, среди части татар распространились взгляды, которые можно охарактеризовать как консервативно-клерикальные.
Первой формой религиозного ответа на унижение русских мусульманами был уже упомянутый суфизм. Во второй половине XIX в. зарождение и распространение джадидизма вызвало сопротивление со стороны консервативного мусульманского духовенства, которое считало изменения ненужными и вредными, так они шли вразрез с установками ислама. Эта тенденция приняла форму кадимизма.
Крайним выражением этих настроений было ваисовское движение, основанное в 1862 г. Бахаутдином Ваисовым, который называл себя «мусульманином-старовером». Когда в 1893 г. он умер, его сторонники, в основном из сельских и мелкобуржуазных общин, объявили себя «Ваисовским Божим полком староверов-мусульман».
Считая себя истинными мусульманами, они избегали контактов с иными приверженцами ислама (для чего даже построили отдельную мечеть) и отвергали не только все религиозные новшества, но и пропагандируемый интеллигенцией татарский язык и сам этноним «татары». Утверждая, что они не имеют «никаких сношений с татарами», ваисовцы ссылались на то, что татары «пьют вино, курят табак, их женщины развратничают», а вот «мусульмане-старообрядцы этого не делают… они верят в священный ислам, священный шариат, священный Коран».
Источник: posredi.ru
Еще одним предметом спора стало отношение к Российскому государству. Для консервативных кругов это была «территория войны» («дар аль-харб»), поэтому они призывали игнорировать ее институты, документы и не общаться с русскими чиновниками. Те, кто был с этим не согласен, считались предателями.
«Совместим ли ислам с национализмом?»
Умма как помеха национализму. Сопротивление внедрению национализма и татарской идентичности в жизнь мусульман Поволжья было вызвано не только консервативными настроениями значительной части общества, но и идеологическими препятствиями. Прежние, исходившие от ислама, представления об обществе не предусматривали существования иных межличностных связей, кроме родовых, объективных (то есть независящих от воли человека).
Тезис о том, что национальность как светская субстанция является сферой социальной реализации человека, пространством, в котором он реализуется политически и культурно, воспринимался как ересь, как попытка уменьшить значение религиозного сообщества.
Одним из важнейших интеллектуальных вызовов, вставших перед молодой татарской интеллигенцией на рубеже XIX–XX вв., было отношение к умме. Без отказа от этого института или его переосмысления внедрение национализма было невозможным.
В связи с тем, что татарская общественная и политическая мысль уходит корнями в ислам, четко определить время возникновения татарского национализма непросто. Причина этого кроется в более общей проблеме, а именно в отношениях между национализмом и исламом. Первый определяется большинством исследователей как светская идеология, возникшая в условиях кризиса религиозного сознания. Это побудило Терезу Раковска-Хармстон задаться вопросом: «Совместим ли ислам с национализмом?» Она отвечает на него следующим образом: «Все источники признают то, что ислам превратился в один из элементов арабского национализма, хотя одновременно отмечается непреодолимое противоречие между светской природой национализма и светским характером современных мусульманских элит с одной стороны и всеохватностью традиционного ислама и его традиционных элит – с другой». Объяснить это можно, если выделить в мусульманском национализме два этапа: в период борьбы за освобождение от колонизаторов арабский национализм отождествлялся с исламом, а после обретения независимости, когда новое государство стало строить свою политику на секуляризацию, их союз распался.
Источник: posredi.ru
«Татарский национализм не развился в той форме, как в европейских сообществах»
Однако такое объяснение нельзя признать удовлетворительным, поскольку оно учитывает только два основных вида отношений, возникающих в случае описанных этнических групп, а именно отношение той или иной нации к религии и к колонизаторам, в то время как здесь отсутствует третье существенное измерение: отношение к приверженцам той же религии, но принадлежащим к другим группам.
Между тем, этот третий вид отношений имеет основополагающее значение для понимания национализма, поскольку позволяет выяснить, подчеркивает ли социально-политическая мысль конкретного общества различия между ним и ближайшими к нему национальностями, и как формируется его собственная специфика.
Конечно, можно сказать, что «этничность советских мусульман уходит корнями в ислам», но это мало что объясняет, поскольку религия может играть здесь двоякую роль. Прежде всего, она может быть образцом для всей культуры, включая политическую мысль, и, следовательно, навязывать свое восприятие определенных проблем, вопросов и решений. Во-вторых, религия может быть инструментом руководствующейся новой логикой секуляризованной политической мысли, которая стремится обеспечить себе достойное место в обществе не для того, чтобы осуществить Царство Божие на земле, а потому, что занимает важное место в жизни данного сообщества. В последнем случае высшим благом является не Бог, а народ.
Трудности, связанные с осмыслением националистической идеологии в мусульманских обществах, касаются и татарского национализма, о чем свидетельствует оценка инициатив Исмаил-бея Гаспринского, в частности, выпуск им газеты «Терджиман», как успешной попытки «придать конкретное выражение дремлющему пантюрскому национализму».
Источник: atr.ua
В XIX в. татарский национализм, несмотря на наличие благоприятных социальных и материальных условий, не развился в той форме, в которой это явление возникло в то время в европейских сообществах, в том числе входящих в Российскую империю (например, у литовцев, финнов, латышей и эстонцев). Этому препятствовали присущие исламу представления о единстве последователей Пророка, что побуждало их искать взаимопонимания с единоверцами, а не усугублять разногласия. Прекрасным примером тому являются взгляды Ризаэддина Фахреддина – публициста, ученого и издателя двух важных татарских журналов, «Шура» и «Вакыт», на которого оказали влияние труды одного из создателей панисламизма Джамаледдина аль-Афгани, призывавшего к восстановлению мусульманского единства и переосмыслению умы в националистическом духе.
Ризаэддин Фахреддин. Источник: dumrt.ru
Возникновение в политической мысли российских мусульман этнического измерения, а именно пантюркизма, во многом было обусловлено контактами с русским национализмом, который во второй половине XIX в. принял форму панславизма: известно, что Гаспринский в молодости дружил с одним из самых радикальных славянофилов Михаилом Катковым.
Идея Гаспринского о «единстве языка, мысли и действий» была положительно воспринята в Казани, хотя и противоречила планам татарской интеллигенции ввести татарский язык по возможности во все сферы жизни.
Именно эти мотивы привлекли в 1895–1900 гг. внимание радикальной казанской молодежи, которая первой в татарском обществе занялась политической (добавим, незаконной) деятельностью. В число этих борцов, входили, в частности, Гаяз Исхаки, Фуад Туктаров, а также братья Садри и Хади Максуди.
«Было решено преобразовать Союз мусульман (Иттифак аль-Муслимин) в политическую партию»
Революция 1905 г. и первая татарская политическая программа. Противоречия между секуляризмом и партикуляризмом национализма с одной стороны, и религиозным универсализмом ислама, с другой, отчетливо проявились в 1905 г., когда татары вместе с остальными российскими мусульманами получили право заниматься политической деятельностью. В решениях первых трех съездов российских мусульман, состоявшихся в 1905 г., в основном выдвигались следующие требования:
- объединение всех мусульман России;
- установление демократической системы, предполагающей присутствие в органах законодательной и исполнительной власти избранных представителей народа;
- равные политические, религиозные и гражданские права для русских и мусульман;
- открытие мусульманских школ, издание газет, журналов и книг, создание учреждений культуры;
- отказ от антимусульманской пропаганды;
- реформа школы (преподавание в мектебах должно вестись на родном языке, а в медресе – на тюрки, разработанном Гаспринским для «Терджимана»);
- реорганизация религиозного управления (установление выборности муфтия и региональных глав мусульманского духовенства, которые с XVIII в. назначались властями).
Было решено создать систему управления мусульманами России. Ее высшей властью должен был стать созывавшийся ежегодно съезд, территория страны была поделена на шестнадцать областей, в которых местными мусульманами управляли меджлисы (собрания), члены которых избирались на областных съездах. На третьем съезде было решено преобразовать Союз мусульман (Иттифак аль-Муслимин) в политическую партию. Против этого активно выступал Гаяз Исхаки, который раньше всех понял, к чему приведет слияние религии с политикой: «Если мы собираемся объединиться, – говорил он, – то должны делать это не вокруг политической программы и партии, а вокруг ассоциации, целью которой будет защита общих для нас, а именно культурных и религиозных интересов». Но в итоге после долгих дискуссий «Иттифак» все же стал политической партией.
Источник: idmedina.ru
В зарождении организованного российского мусульманского политического движения приняли участие представители всех основных татарских кругов – от кади Оренбургского духовного собрания Абдуррашида Ибрагимова и возглавившего «Иттифак» либерала Юсуфа Акчуры до социалиста Исхаки. Свою партию, получившую название «Истинный путь» (Сират аль-Мустаким), организовали и кадимисты. Однако царские власти не собирались давать слишком много прав «инородцам», и примерно в 1908 г. «Иттифак» распался.
Войцех Зайончковский
