«Кто он татарский Чура батыр»: легендарная история влиятельного князя из Казанского ханства

«Чура Нарыков, всю свою жизнь подчинил службе своему государству и народу» 

Но ошибочно было бы полагать, что, несмотря на изначально прорусскую ориентацию данного правительства, оно исполняло свою деятельность исключительно во благо московского правительства. Нижеследующие исторические факты доказывают ошибочность данной установки. Известно, что в 1546 г. после своего изгнания с престола Сафа-Гирей вновь направился в Казань. Получив военную помощь от правительства Астрахани, Сафа-Гирей окружил город. Как отмечает Х.М. Атласи, СафаГирей полагал, что «лучшие люди Казани желают вернуть его к власти. Несмотря на эти чаяния, никто из беков и их сыновей к нему не пришел». Получается, не только прорусски настроенные казанцы, но и представители восточной партии отвергнули своего бывшего правителя, крымского хана. Как же это объяснить? Конечно, из-за стремления Казанского ханства к самостоятельной и независимой политике. Престол, наконец, освободился от иноземных ставленников – подходящий момент для обретения независимости. В 1535 г. (в некоторых источниках – в 1533 г.) после убийства хана Джана-Али в ханстве уже намечался такой порыв. 

Итак, временное правительство отразило нападки Сафа-Гирея. Для обновления межправительственного договора и обсуждения кандидатов на казанский трон из Москвы в Казань прибыло посольство. Несмотря на различие мнений в ханстве по вопросу престолонаследия, сильное влияние русского правительства берет верх, и следующим ханом вновь назначается Шах-Али.   В данной ситуации обратим внимание на некоторые факты из деятельности правителей Казани Саита Боергана, Кадыша мурзы и Чуры-бека. В марте 1546 года новоиспеченный хан Шах-Али прибыл в Казань с четырехтысячным войском, из них было три тысячи – касимовских, тысяча – русских военных. Казанцы с недоверием поглядывали на нового хана, московского ставленника, старались контролировать его действия. То, что Шах-Али вошел в город лишь с войском из ста касимовских татар – лишнее тому подтверждение.

Русские же военные, сопровождавшие хана, были вынуждены остановиться вне стен Казани. Можно согласиться с мнением историка М. Худякова, который пишет: «Очевидно, правительство сеида Беюргана, князя Кадыша и Чуры Нарыкова, представлявшее русскую партию, не утратило своего национального самосознания и, держа русских в известных границах, смотрело на союз с Москвою лишь как на неизбежную необходимость, но не питало какой-либо сердечной привязанности к соседнему государству». Мало того, надо признать также, что деятельность партии в составе Булата Ширина, Гаухаршата, Саита Боергана, Кадыша мурзы и Чурыбека в течение 15 лет ее существования была направлена на отпор всяким внешним нападкам и притязаниям. В самые сложные и перипетийные этапы в жизни Казанского ханства им не раз удавалось находить компромиссные решения и выходить из них с честью и достоинством. Все эти непростые годы, используя дипломатическое мастерство, они стремились действовать рука об руку с казанскими ханами. Один из самых ярких и талантливых представителей этой группы, Чура Нарыков, всю свою жизнь подчинил службе своему государству и народу. Прежде всего, он был искусным политиком, который всегда был в курсе происходящих событий в стране и за ее пределами; он находил общий язык с простыми людьми, старался услышать их чаяния и, как итог, – заслужил народное доверие. 

«Была распространена версия об убийстве Чуры-бека от руки Сафа-Гирея в 1546 г.» 

По законам исторической последовательности, до трагедии в жизни Чуры Нарыкова остается совсем немного времени. Шах-Али, пришедший к власти во второй раз, правит ханством всего месяц. Его авторитет в Казани сведен к нулю. «Несмотря на щедрые восхваления хана Шаха-Али из уст известного чиновника Чуры мурзы и его призывы к народу в проявлении послушания и верности своему правителю, подобные воззвания к подданным ханства не имели успеха», – пишет Р. Фахретдин. После сбежавшего Шаха-Али ханский трон вновь занимает Сафа-Гирей. И снова в Казани начинаются аресты и гонения на неугодных. На сей раз карательный жезл хана падает на Чуру-бека и его приближенных чиновников. В исторической литературе до этого была распространена версия об убийстве Чуры-бека от руки Сафа-Гирея в 1546 г. 

По поводу трагической гибели этой личности можно привести всего три версии: 1) он был убит в 1547 г. по приказу хана Сафа-Гирея; 2) он погиб в столкновении с группой казанцев в результате предательства хана Шаха-Али; 3) в 1552 г. Чура-бек вступил в сражение с войском Ивана Грозного, но скорее всего, уже после сражения погиб в кровавой схватке с русскими захватчиками. Если принять во внимание первую версию, то мотив расправы Сафа-Гирея с Чурой-беком вполне понятен. Он долгие годы возглавлял оппозицию хану, поэтому Сафа-Гирею есть за что предъявить ему обвинения. М. Худяков пишет об этом так: «Казнены были князь Чура Нарыков, князь Кадыш, князь Баубек и другие сторонники союза с Россией»1 . На 105 странице указанного ранее источника эту же информацию доносит до нас Р. Фахретдинов: «Он [Сафа-Гирей] расправился с такими мунафиками, т.е. двуличными чиновниками, как Чура мурза». Эту же версию подтверждает и Х.М. Атласи: «Сафа-Гирей хан предал казни Чуру Нарыкова, Баубека, Кадыш-бека, и кроме них многих других». Мы также считаем, что Чура-бек был казнен в 1547, а возможно даже в 1546 году, т.к. Сафа-Гирей занял престол в апреле-мае, и за 6-7 месяцев успел распорядиться судьбами своих врагов. 

«...и убили они храброго своего воеводу Чуру Нарыковича с сыном его» 

Еще один исторический источник «Казан тарихы» («История Казани») по вопросу о смерти Чуры Нарыкова предоставляет новые сведения. В нем речь идет о его гибели в схватке с казанцами. Дескать, Чурабек организовал бегство Шаха-Али из Казани в Москву, сам же спустя 10 дней, собрав всех домочадцев хана (жен, детей), 500 вооруженных слуг, 1000 военных, пустился вдогонку за ханом. Однако в условленном месте, где их должен был дожидаться хан, они никого не обнаружили. По какой-то причине хан не сдержал своего обещания и предал Чуру-бека. В этот момент их догнали казанцы» ...и убили они храброго своего воеводу Чуру Нарыковича с сыном его и со всеми отроками его как изменника Казани и царского доброхота. И только жена его с рабынями живой возвратилась в Казань». 

О помощи Чуры Нарыкова хану Шаху-Али в побеге в Москву сообщает и Р. Фахретдинов: «Сафа-Гирей вновь был призван ханствовать. Узнав об этом, Чура мурза вошел в покои к Шаху-Али и призвал его бежать до окончания лета, иначе дела могут принять дурной оборот»1 . По нашему мнению, сплотив первую и вторую версии, можно найти более подробные сведения. 

«ШахАли в праздник Ид аль-Фитр (по словам Соловьева, это событие приходится на 1546 год) бежал из Казани»

 Как сообщается в исследовании М. Худякова и в «Казанской истории», «Шах-Али бежал из Казани вниз по Волге на судах. На Волге ему удалось встретить касимовских татар и на их лошадях добраться до русской границы, он поселился в Касимове». «Когда же царь и воевода его были готовы к побегу и настала ночь того дня, ... проводил Чура царя из Казани до Волги, выпустив его и уговорив бежать. ... Ибо разгневался князь Чура на казанцев из-за царя Шигалея за то, что обманули они царя, не послушавшись его совета, и, клятвенно пообещав ему безопасность, захотели убить его...»3 Об этих же событиях на стр. 122 указанного источника Р. Фахретдин пишет следующим образом: «ШахАли в праздник Ид аль-Фитр (по словам Соловьева, это событие приходится на 1546 год) бежал из Казани и, сев в лодку, направился в Москву вниз по Волге». В любом случае, возможно, Чура Нарыков и спровадил хана на побег, хотя прямых указаний на это в источниках не имеется. Таким образом, если соединить между собой две основные версии, то получается, что Чура-бек был приговорен к казни ханом Сафа-Гиреем. После того, как Чура-бек помог Шаху-Али бежать, Чура-бек и сам пустился за ним вдогонку, однако в пути его настигли казанцы и расправились с ним. 

Итак, у нас складывается следующая картина. Сафа-Гирей, вернув себе власть, сплотил вокруг себя представителей восточной партии, т.е. крымских татар. Параллельно с этим он решил расправиться с неугодной ему группой Чуры Нарыкова. Почуявший опасность Чура-бек призвал Шаха-Али бежать в Москву. В столь смутное и противоречивое время в истории ханства Чура-бек понимал, что ему также необходимо скрыться с глаз хана Сафа-Гирея, хотя бы на какое-то время. Во время побега его настигла группа приверженцев нового хана и умертвила. В живых остались лишь его жены, дочери и рабыни; они были возвращены обратно в Казань. Такой вывод не противоречит по своей сути сведениям из источников. Таким образом, жизнь Чуры-бека обрывается осенью 1546 года. Можно было бы на этом поставить точку в наших исследованиях. Однако третья версия о последних днях Чуры-батыра, о которой речь шла выше, также имеет место быть, и она добавляет новые загадки в биографию этой исторической личности. 

«Казнены были князь Чура Нарыков, князь Кадыш, князь Баубек и другие сторонники союза с Россией»

Историк А.Х. Халиков приводит следующие сведения в отношении фамилии Нарыковых: «Известная княжеская фамилия в Казани около середины XVI века (ПСРЛ, 29, с. 28). В 1546 г. Чура Нарыков и его брат встречали Шах Али в Васильсурске (ПСРЛ, 34, с.27). В 1546–1552 гг. Нарыковы играли видную роль в Казани. В 1551 году Чура Нарыков был «побит» за непослушание Ивану IV, а его брат Алексей мурза Нарыков в 1552 году перешёл на службу к Ивану Грозному (ПСРЛ, 29, с. 12, 47– 49, 146, 170). От него, очевидно, пошли Нарыковы». Автор этих строк, приводя данные сведения, опирается на русские летописи. Согласно им, в 1546 г. Чуре-беку удалось бежать от угроз со стороны Сафа-Гирея и его приближенных. Более того, в том же году, находясь в Васильсуркске, он встретил бежавшего в Москву Шаха-Али. В период с 1546 по 1552 г. «исключительная роль Нарыковых в жизни Казани» очевидна. Но здесь речь идет не о Чуре Нарыкове, а о его братьях – Исламе и Галикее (в некоторых источниках – Аликей). Их имена часто встречаются в исторической литературе. Оба они являются сторонниками группы Чуры-бека. В 1551 г. он предается казни по приказу Ивана IV. Мы с осторожностью должны относиться к этим данным, т.к. большинство из приводимых здесь фактов носят противоречивый характер; по сути, они не доказаны. Обратившись к другим источникам, нам следует придерживаться принципа логической последовательности. По поводу вторичного пришествия на престол Сафа-Гирея М. Худяков пишет: «...новое царствование открылось террором. Казнены были князь Чура Нарыков, князь Кадыш, князь Баубек и другие сторонники союза с Россией. 

В сентябре в Москву прибыла партия эмигрантов – князья Кулыш, Терегул, Бурнаш, братья Нарыковы и другие в числе 76 человек. Новое правительство составилось из крымских татар». Х.М. Атласи также сообщает о казни Чуры-бека: «Чура и Кадыш были основными инициаторами изгнания из Казани хана Сафа-Гирея. Сообщником в этом деле являлся и Саит Боерган, орднако ему удалось скрыться в нугайские земли». Историк пишет о казни Чуры-бека, в числе же сбежавших в Москву казанцев перечисляет следующие имена: Кулыш-бек, Тере-угыл (Терегул), Бурнаш; сюда же входят братья Чуры Нарыкова. Подобные сведения приводит и апеллирующий к русским летописям ученый С.Х. Алишев. 

Итак, информация о том, что в 1546 г. Чура Нарыков остается в живых, не находит своего подтверждения. Но в этом году среди эмигрантов, переехавших из Казани в Москву, есть братья Чуры-бека, мурзы по имени Ислам и Галикей. Историк Д.М. Исхаков пишет о том, что в Нугайской Орде в 1549 г. упоминаются братья Чуры Нарыкова: «...речь идет об Исламе мурзе и Аликее мурзе (гонец). Как видно из хроник Нугайской Орды, они бежали от Сафа-Гирея к нугайцам. Эти мурзы участвуют и в событиях 1552 ¬года»1 . Получается, что сначала в 1546 г. Ислам и Галикей Нарыковы переехали из Казани в Москву, а затем в 1549 году обосновались в нугайских землях, но при этом периодически переезжали с места на место. Известно, например, что в 1552 гг. они находились в Казани. 

«Жизненный путь Чуры Нарыкова в 1546 г. заканчивается»

После кончины Сафа-Гирея в 1546 году вполне вероятно, что эмигранты могли вернуться и в родные земли. По требованию казанцев, в марте 1552 г. Шах-Али покинул Казань и обосновался в городе Зөя (рус.: Свияжск). Это произошло накануне вторжения в Казань русских воевод. «Когда наместник приехал на Бежбалду (деревня, расположенная на месте Адмиралтейской слободы), – пишет М. Худяков, – трое из сопровождавших его казанцев – кн. Ислам, кн. Кебек и мурза Алике Нарыков (брат покойного Чуры Нарыкова) попросили у него разрешения ехать вперед. Разрешение было дано, и они уехали в город». Войдя в Казань, они закрывают за собой ворота, народ же призывают противостоять русским. В результате – план мирной передачи ключей от Казани русским терпит полный провал. После государственного переворота, случившегося 9 марта 1552 г., Ислам мурза погибает в сражении с русскими на правобережье Волги (тат. Тау ягы, или ныне: Апастовский р-н РТ). Что касается Галикея, то он входит в состав правительства Казани в период правления Ядгара-хана. Других сведений о Нарыковых в источниках после 1552 года не имеется. Итак, как указывает А. Халиков, Галикей мурза Нарыков в 1552 году перешел на службу к Ивану IV и был переименован в Алексея». 

Выше упомянули, что жизненный путь Чуры Нарыкова в 1546 г. заканчивается. В таком случае, кто есть тот Чура, о котором говорится, что он боролся с русскими захватчиками и испытал на себе гонения со стороны Ивана IV? Речь здесь идет о Чуре, внуке Нарыка по отцовской линии. История насчитывает большое количество людей, носивших имя Чура, но на сегодняшний день сохранилось не так много источников, которые могли бы ответить на вопрос: кто есть кто? Поэтому невозможно не обратиться к фольклорным материалам, как важным свидетельствам прошлого. В одной из легенд говорится: «Сын Чуры-бия был Чура-батыр. Он погиб, сражаясь за земли Карауджа (д. Кургузи в Зеленодольском районе в Республике Татарстан. – Л.М.) во время завоевательных походов Ивана Грозного». 

В «Истории Казани» упоминается о женах и детях Чуры-бека. Если опираться на эти исторические материалы, то небезосновательно было бы предположить, что родословная Чуры сына Нарыка по мужской линии не оборвалась в тот трагический период в его жизни. Эту версию поддерживают и некоторые полулегендарные шеджере (родословные), которые имели хождение в народе. Остановимся подробнее на одном из таких источников, опубликованных знатоком старинных татарских рукописей и шеджере М.И. Ахметзяновым. Некий человек по имени Карауджа (Кара-Куджа) сын Кара-бия, родом из местности Каравай в Казани, оставляет родные места и основывает деревню Карауджа. Один путешественник, проезжая через эту деревню, проклинает ее за то, что ему не подали там воды для омовения. Не на шутку испугавшийся Карауджа протягивает трем своим сыновьям по стреле и говорит: «Стреляйте из лука, куда воткнется стрела у каждого из вас, основывайте в том месте деревню». Важной здесь представляется информация о Чураби – третьем сыне Карауджи. 

«В татарской версии дастана главный герой Чура-батыр храбро сражается с врагами, беспощадно громит вражеское войско» 

Согласно этой легенде, его стрела вонзается в яму, которая сегодня носит название Чураби посреди деревни Зур Карауҗа (рус. Большие Кургузи). Чураби сын Карауджи основывает там деревню. Впоследствии его казнит московский царь по обвинению в измене русскому правительству. Его сын, Чура-батыр, сражаясь с войском Ивана Грозного, погибает в деревне Зур Карауджа. Сын Чура-батыра Рисмет, сын Рисмета Кадирмет, его сын – Гиззатулла; далее следуют еще 7 имен, 7 поколений по мужской линии. В «Примечании» автор книги подчеркивает тесную связь между родословной Карауджи и историей Казанского ханства. Также заметим, что описанные выше события из легенды «Карауджа» являются одной частью этой родословной. Другая версия этой легенды приводится в книге ученой Ф. Гариповой3 . Таким образом, нам известны две личности по имени Чура, которые оставили заметный след в истории. Первый – известный казанский бек Чура Нарыков, второй – его сын Чура-батыр. Если отец Чура по известным причинам в 1546 г. был казнен ханом Сафа-Гиреем, то, что касается его сына, он героически погиб чуть позднее, защищая земли Казанского ханства. 

Д.М. Исхаков приводит в своих исследованиях известные среди ученых родословные с именем Чура. Одна из них найдена на территории Башкортостана, другая – родословная «Карауджа», о которой шла речь выше, и третья – крымская родословная Аргынов1 . По мнению историка, связь между первой и двумя другими родословными проходит через Чура-бия и Кара Гуджу (Кара Коджа). Он связывает генеалогическую линию Чурыбека с одной из четырех аристократических родословных беков в Казанском ханстве – кланом Аргынов. Среди приводимых Д. Исхаковым сведений есть те, в которых говорится о тюркских народных дастанах, имеющих реальные исторические корни. Так, например, в родословной, найденной в Башкортостане, приводятся имена: отец Чуры Нарик, отец Нарика – Кукас. В татарских, крымскотатарских, казахских и нугайских дастанах имя Кукас фигурирует как: Кукеш, Кукешли, Тама. Чура-батыр о себе говорит: «Я Тама сын Кукеса (Кукеш)». И тут же автор приводит следующее сведение о Чуребатыре, происходящее из рода тамьян-катай, впоследствии записанное башкирами: «... Мурза по имени Курек из рода Джагылбай был казаком... У Нарыка-бая от его жены Тансылу родился сын по имени Сура. Второй его сын – Ширин, родился спустя несколько лет». 

Имя Ширин встречается в казахских народных дастанах, посвященных Чуре-батыру. В эпосе Ширин представляется как сестра Чура-батыра. По мнению Д. Исхакова, это имя в тюркском мире получило известность, начиная с эпохи Золотой Орды. Историк также связывает его с правящим кланом беков Ширинов в Казанском, Крымском и Касимовском ханствах. В татарской версии дастана главный герой Чура-батыр храбро сражается с врагами, беспощадно громит вражеское войско. В конце дастана разгоряченный боевой конь батыра падает в Волгу, Чура-батыр тонет. Однако гибелью героя произведение не заканчивается. Далее в дастане говорится: «Позднее, после смерти Чуры-батыра, русское войско одержало победу и пала Казань. Через год после взятия Казани русскими был захвачен и Хаджитархан (Астрахань. – Л.М.). Так закончился сказ о Чуре-батыре». Упоминание об этом событии заставляет просмотреть эпос «Чура-батыр» еще раз с начала до конца. Дастан напоминает об отношениях между преемниками великой Золотой Орды – Казанью и Крымом, Казанью и Астраханью, Казанью и Ногайским ханством, а также Казанью и Русью в середине XVI в. Истина одна: утрата Казанским ханством былой мощи, взаимное непонимание и, наконец, трагедия. Эпический фольклор, так или иначе, скрещивает фольклорную и историческую память народа. В сюжете тюркских, в том числе татарских, дастанов героико-исторического характера о Чуре-батыре тесно сплелись судьбы батыров и страны, трагические события в жизни главного героя эпоса восходят к трагедии Казанского ханства, преемницы Золотой Орды. 

«Чура-бек представляется славным потомком благородного тюркского рода» 

Описывающее мужество и героизм главного героя Чуры сына Нарыка народное произведение в какой-то момент превращается в историческую хронику, перечислив подчинение татарских ханств (Казанское ханство, Астраханское ханство) русскому царю в порядке исторической действительности. Есть все основания заключить: причины того, что Чура-бек представляется славным потомком благородного тюркского рода и становится настоящим героем народных эпосов, кроются в одном едином для всех тюркских народов и народностей источнике. Большая популярность этого героя в народных дастанах татар, нугайцев, казахов, крымских татар, башкир, киргизов связана, прежде всего, с исторической действительностью. Исследование судьбы Чуры Нарыкова в связи с Казанским ханством раскрывает перед нами сложную, полную трагических моментов и развязок жизнь этой легендарной личности. Период с 1526 по 1531 гг. отмечен в жизни Чуры-бека сравнительно спокойной, размеренной деятельностью как политика и дипломата с активной жизненной позицией. В эти годы он получает большой опыт и формируется как мудрый общественный и государственный деятель. 

Второй период в жизнедеятельности Чуры Нарыкова с 1531 по 1546 гг. отмечен как время активизации прорусски ориентированной группы внутри Казанского ханства. Несмотря на разброд и отсутствие единства в рядах, как народа, так и правительственных структур ханства, все же в среде татар зачатки к обретению самостоятельности еще присутствуют. Участию Чуры Нарыкова в работе русской или западной партии сопутствует его популярность среди народа, он обретает известность как искусный политик и дипломат. Не будет заблуждением сказать, что Чура-бек был истинным борцом за освобождение Казанского ханства от иностранных притязаний. Ответы на вопрос: кто прав, а кто нет, могут быть различными. Однако нельзя не признать того, что Чура Нарыков всю свою жизнь посвятил борьбе, состоял в оппозиции к ханам, завоевал авторитет среди своих соратников и подчиненных, сформировался как видный политический и общественный деятель, а главное – завоевал доверие простого народа. В возвышении биографии Чуры-бека до эпической как раз и сыграли важную роль вышеперечисленные личные качества и достижения этой личности. Несомненно, эпический образ Чуры-бека, овеянный различными вариациями легенд и сказаний, сильно отличается от своего прототипа в лице реального Чуры Нарыкова. 

«Казанская же дипломатия в лице Чуры Нарыкова демонстрирует в этом плане крайне мягкую позицию»

Если оценивать его политическую деятельность объективно, с точки зрения осмысленной критики, то всплывает ряд допущенных им ошибок и просчетов. Взирая на происходившие в то время события с позиции сегодняшнего дня, возможно, для противостояния с западного направления в общем деле нужно было создать татаро-тюркские союзы, объединяющие усилия Казани с Нугайским государством, Крымом или Сибирью. Казанская же дипломатия в лице Чуры Нарыкова демонстрирует в этом плане крайне мягкую позицию. Наряду с этим время, когда жил и творил Чура-бек, приходится на активизацию успешной политики Москвы в отношении противостояния объединению восточных сил. Видные общественные и государственные деятели той эпохи: Булат и Нурали Ширины, Гаухаршат, Саит Боерган, Чура Нарыков, Кучак и др. не могут привести к единству политические направления в ханстве, правительство хана и государственные структуры действуют разрозненно. Эти и другие причины препятствуют объединению народа в одной общей цели и ведут ханство к гибели. 

Дастанный образ Чуры-бека демонстрирует противоречивую политику, которую он осуществляет. Во имя победы он ведет яркую непримиримую борьбу против своих врагов, но судьба его завершается трагически. Эпический Чура – идеализированный образ, реальный же Чура Нарыков – защитник целостности государства, который жил в очень смутное в истории Казанского ханства время, когда решалась дальнейшая судьба всего татарского народа. Этот государственный деятель вошел в народные татарские, крымско-татарские, казахские, нугайские, каракалпакские дастаны как борец за свободу своей страны. В этих произведениях данный герой в своем противостоянии врагу дошел до кровавых событий 1552 года, его образ возведен в ранг борца за освобождение не только Казанского, но и других татарских ханств. Дошедшие до наших дней несколько татарских вариантов дастана, повествующих о доблестном герое Чуре сыне Нарыка, а также историческая песня, баит, предания – все они единогласно дополняют эпическую биографию героя важными деталями.

Источник 
Мухаметзянова Л.Х. М92 Эпическая культура татар. Дастаны. – Казань: ИЯЛИ, 2023. –
120 с.: ил. – (Серия «Обычаи и традиции татарского народа»), antat.ru