Муфтий Самарской области Талип Яруллин: «Я не против памятника Тамерлану. Я противник статуй»

Председатель Регионального духовного управления мусульман Самарской области ЦДУМ России Талип Яруллин в интервью «Миллиард.Татар» высказался об инициативе Узбекистана по установке памятника Тамерлану на территории области, рассказал о том, как работают мечети в условиях пандемии, а также прокомментировал ситуацию вокруг «закрытия мечети» в Сызрани.

«В ситуации с мечетью в Сызрани местным мусульманам нужно было работать, а не просто разглагольствовать»

- Талип хазрат, почему ситуация с мечетью в Сызрани дошла до такого обострения? И какова все-таки дальнейшая судьба здания?

- На прошлой неделе (интервью записывалось 27 декабря 2021 года, - прим. ред.) мы были в Сызрани, собирались со многими людьми, в том числе и с главой [городской администрации]. Этот вопрос стоит уже давно. Там земля не была оформлена - по бумагам жилая застройка, а на деле культовое здание. То есть они построили мечеть, но не привели статус земельного участка в соответствие с законодательством.

Там, к слову, в точно такой же ситуации оказалась и одна церковь. Им было вынесено предписание, требующее устранения ряда недостатков, и в случае его неисполнения представители власти должны были бы снести храм. И христиане выполнили все условия. А наши начали затягивать, жаловаться, куда-то обращаться, в интернет писать, что «мечеть ломают». В итоге все это получило широкую огласку. Хотя просто нужно было этим заниматься, работать, а не просто разглагольствовать. Законодательство оно и есть законодательство. Если есть нарушения, их надо устранять. И все это устранимо, просто нужно этим заниматься.


Фото: halalguide.me


Если, например, в мечеть приходит Госпожнадзор и выявляет, что в здании чего-то не хватает, скажем, пожарной сигнализации, мы же не кричим, что мечеть закрывают или препятствуют ее работе. Хотя по закону контрольные органы должны вынести постановление о прекращении ее деятельности, например, на 90 дней. И что, разве здесь есть повод кричать, что мечеть закрывают?

С мечетью в Сызрани такая же ситуация. Глава сказал нам, что ломать ее, конечно, никто не собирается, это ведь нонсенс – уничтожение мечети. Просто необходимо привести эти бумаги в соответствие с законодательством.

- И что с этим на сегодняшний день?

- Насколько я знаю, должен был состояться арбитражный суд. Если бы были какие-то результаты или решения, мне бы уже сообщили. Думаю, будет решение не о сносе мечети, а о необходимости приведения документов в порядок.

«Я не против памятника Тамерлану или кому-то еще. Я противник статуй»

- Перейдем к инициативе Узбекистана по установке памятника Тамерлану. Как вы думаете, был ли этот исторический деятель мусульманином?

- Я в то время не жил, не могу сказать.

- А о роли Тамерлана в истории мусульманского мира?

- Тоже нет, я не разбираюсь в истории.

- А о фетвах, в которых он упоминается, что-нибудь знаете?

- Нет. Повторюсь, историей я не интересуюсь. То, что я в свое время подписал согласие, или несогласие… Меня как-то спросили, можно ли поставить памятник Тамерлану, я ответил согласием. Ведь почему нет? Если подумать, в Казани стоит памятник Ивану Грозному - его в таком случае тоже надо сносить? Он ведь завоевал всю Русь, крестил и убивал мусульман. Почему он стоит в Казани?

- То есть вы не против памятника Тамерлану?

- Я не против памятника Тамерлану или кому-то еще. Я противник статуй, поскольку это идолопоклонничество. Люди будут туда приходить, возлагать цветы, делать дога. Я против этого.


Фото: wikipedia.org


«В связи с пандемией проповеди читаем в основном на русском»

- Во многих городах России мечети становятся своеобразными татарскими центрами - основную часть прихожан составляют татары, там ведутся курсы татарского языка. В мечетях Самарской области преподается татарский?

- У нас есть общеобразовательная школа с изучением татарского языка, многие прихожане являются родителями ее учеников. А при мечетях мы такого не организовываем. У нас есть большой микрорайон, где проживает много татар, и там открыты курсы по изучению татарского языка.

- На каком языке читаются проповеди?

- На татарском и на русском. Сейчас, в связи с пандемией и ограничениями по времени пребывания в одном месте большого количества людей, читаем больше на русском языке, чтобы не затягивать молитву. У нас есть буквально 40 минут на все, и, чтобы управиться, говорим в основном на русском.

- А почему в основном не на татарском?

- Потому что у нас многонациональный народ. И у нас не Татарстан, где это возможно. И то некоторые мечети посещают, например, таджики, которые не понимают татарского и просят, чтобы говорили на русском. Поэтому приходится на двух языках.

- Какие вообще народы посещают мечети Самарской области?

- Коренные жители-мусульмане – это в основном татары. Они здесь проживали, строили мечети, сохраняли религию. Также среди коренного населения есть башкиры и казахи.

Но сейчас очень много приезжих людей – узбеки, таджики, азербайджанцы, дагестанцы, чеченцы. И русские принимают ислам. Поэтому нельзя сказать, что какая-то нация преобладает. И татар достаточно ходит, хотя, конечно, хотелось бы, чтобы их было больше. Но большинство считает: «Я татарин, я мусульманин, и мне этого достаточно».


Фото: wikipedia.org


- Вы сын знаменитого муфтия Вагиза Яруллина. Он рассказывал вам, как ему удалось сохранить ислам в непростые советские годы?

- Терпение, терпение и еще раз терпение. Он терпеливо относился ко всем выпадам. Например, у нас проходили большие митинги с целью запретить строительство соборной мечети. Одна женщина под трактор бросалась, чтобы не дать построить мечеть. Корреспонденты выступали на телевидении: как же так, на святой Руси строятся мечети, это посрамление нации! Но никто [с ними] не спорил, не дрался и не ругался.

Но и сейчас нелегко.

- То есть и вы встречались с подобным отношением?

- Конечно. Подробнее рассказывать не стану. Просто скажу, что часто встречаемся с подобным вследствие преобладания одной религии над другой. Это в Татарстане 50 на 50, у нас же такого нет.

Примеров приводить не стану, зачем раздражать? У нас мир, дружба и покой.

«Если он приедет, пообщаемся»

- Год назад глава ДУМ РФ Равиль Гайнутдин назначил своим представителем в Самарской области Салиха Кадеева. Как вы отнеслись к появлению в регионе представителя «конкурирующей структуры»?

- Я его знать не знаю, слышать не слышал. Вообще не знаю.

- То есть вы не встречались?

- А с какой стати я буду с ним встречаться? Если он приедет, мы пообщаемся. Его вообще никто не знает. И в Тольятти его никто не знает. У нас есть один приход, который относится к структуре [ДУМ] Российской Федерации. И как один приход может быть мухтасибатом? Для образования мухтасибата должно быть как минимум три прихода. А его назначили мухтасибом [Самарской области].

- Можете сказать, как он проявляет себя?

- Ну я не знаю, может от него и есть какой-то толк для структуры [ДУМ РФ]. Но мы его не видели и не слышали. У нас один мухтасиб на 99 приходов. Поэтому проживаем в мире и согласии. А раз организовалась такая структура, что ж, ладно. Нам-то какая разница?

- Несколько месяцев назад руководитель Центра социокультурного анализа уфимского Института стратегических исследований Юлдаш Юсупов, на днях возглавивший исполком Всемирного курултая башкир, «обнаружил», что в знаменитом селе Алькино Похвистневского района Самарской области живут башкиры. Кто там живет на самом деле?

- Не знаю. Татары и чуваши там живут рядом. Есть и смешанные семьи. Может, и башкиры живут, не знаю. Результатов переписи я не видел, не могу точно сказать. Возможно, есть и башкиры. У нас очень многонациональная страна. Может же татарин жениться на башкирке, и татарка может выйти замуж за башкира.

- Вы участвовали в переписи населения?

- Да, конечно.

- Кем записались?

- Татарином. А как еще?

Следите за самым важным и интересным в Telegram-канале