«Некоторые регионы до сих пор живут с пятью-шестью муфтиятами и воюют между собой»

«В 90-е в медресе шли все, начиная со вчерашних гопников и заканчивая инженерами» Часть 2 

«Переводить хадисы, вызывающие большие богословские споры, обывателю не обязательно» Часть 1

«Мы планируем открыть мусульманскую школу на 1200 детей»

Арслан Минвалеев: Я предлагаю двигаться к финалу. Единственное, можно я тоже камушек закину? По поводу работы с научным сообществом. Я буквально вчера купил книжку «Московское царство. Колонизация». Открываю авторов: преподаватель православной академии искусств. И вся книга посвящена осмыслению русского народа через православие. Я сижу и думаю: есть ли у нас ученые Духовного управления, которые пытаются осмыслить историю татар через ислам? У башкир они есть. А здесь интеллектуальная мысль работает в этом направлении или нет? Мы же тоже говорим про мировоззренчество. Человек – этнический татарин. Значит, ислам нужно встроить в эту картину мира. 
Резеда Закирова: Конечно! Сейчас в работе, насколько я знаю, находится такая книга. К тысячелетию была такая задумка. 

Рафик Мухаметшин: У нас был «Без татарлар» - три в одном: история татар, татарский язык, основы ислама. Через этот проект мы рассказывали об истории татар через ислам. 

Данис Гараев: Я понимаю, что у самого Камиля хазрата есть понимание важности светского знания и образования. Есть куда расти. 

Р.М.: Кстати, мы планируем открыть мусульманскую школу на 1200 детей. Землю около новой Соборной мечети выделили. Мы наняли хорошего менеджера с зарубежным опытом, видением, чтобы школа была современной с исламской начинкой. Возможно, ее в следующем году начнут строить.

А.М.: И последний блок: муфтият будущего – какой он? У Рустама Батрова была такая статья «Камиль Самигуллин – идеальный муфтий для эпохи стабильности». Можно спорить или не спорить, но такое ощущение, что сейчас стабильность сменяется более динамичным периодом. И что будет дальше? 

Азат Ахунов: Только Аллаху Всевышнему известно, что будет дальше. Но то, что сейчас есть, я считаю, неплохо. По крайней мере прекратились распри, поиски врагов народа, что было сильно выражено при Файзове. Я думал, что всех будут увозить пачками и у нас не останется имамов, потому что тренд шел к этому. А при нем все успокоилось, что очень важно. Это большой плюс Камиля хазрата. Стабильность, которая есть, - это неплохо. И для нас эта стабильность важна. 

Помимо всего прочего для нас важно, что смогли создать единый муфтият. Некоторые регионы до сих пор живут с пятью-шестью муфтиятами и дерутся, воюют между собой, а власти не знают к кому обратиться. Конечно, у нас есть давление светской власти на религиозные структуры. Но тем не менее, то, что между ними есть диалог - очень важно, чтобы реализовывать совместные проекты. Это очень важно для мусульманской уммы Татарстана. 

Что касается критики, то у Рафика Мухаметшовича есть классификация, которую он постоянно совершенствует. И в последней монографии, есть новость, которую я хотел бы обозначить. Сейчас этап теологического ислама. Особенно в период пандемии, когда Камиль хазрат стал выносить богословские решения, как муфтий. То есть он же муфтий, который имеет разрешение на это, получил иджазу. Таких у нас в России практически нет. Только еще один в Дагестане, если не ошибаюсь. Когда пандемия началась, он вынес решение насчет похорон мусульман, об омывании покойного и что можно джаназа около могил читать. И все исполняли. Сколько я был на таких похоронах, имамы говорили: «У нас фетва, мы исполняем». И вообще, богословские, теологические вопросы стали больше и больше активизироваться. Но, к сожалению, это все осталось только на уровне Казани. Население все также пока находится на уровне «можно ли банку краски принести домой с кладбища?». Если вы посмотрите исламскую прессу, то увидите, что там все вопросы такого уровня, и имамы отвечают на них. Пора бы уже, наверное, поднимать уровень знаний населения. И Камиль хазрат должен задать тренд, чтобы имамы решали еще какие-то вопросы помимо «банки краски». Надо отходить от этого. Я называю этот этап этапом теологического ислама, и потихоньку все население должно переходить на него. Если мы посмотрим на население Кавказа, то кавказские форумы не обсуждают «банку краски», они поднимают другие, очень важные вопросы. У нас ведь тоже очень много вопросов. 

И еще один минус: мусульманская пресса «лежит» - она вообще никакая. Если взять несколько газет «Умма», «Дин вэ мэгыйшэт», сайты какие-то, то они все повторяют друг друга. Они все перепечатывают сайт ДУМ РТ. Если мы вспомним то, что делал Валиулла хазрат… Это до сих пор интересно читать. Но когда появился интернет, он тоже стал перепечатывать и все умерло. Возродить бы мусульманскую прессу, дискуссии, поднимать глобальные вопросы. Не надо бояться этого. Просто не надо закон нарушать, вот и все. Можно и не для галочки перепечатывать. Вообще же читать неинтересно. Хотелось бы, чтобы на этот вопрос обратили внимание. И чтобы не повторяли друг друга. Уникальный контент должен быть. 
А что будет в будущем, мы не знаем. Наверное, хотелось бы пожелать сохранить то, что создано. Потому что и в мире много чего происходит. Не знаю как в других странах работает система финансирования, как нам мечети сохранить... Заставить махаллю платить – это нереально, мне кажется. 

Р.М.: Не только в других странах, но и на Кавказе эти вопросы как-то решаются. Там религиозность населения очень высокая. Практически в каждой деревне есть медресе.  Неучтенных медресе – вообще сотни. Их строят, содержат, там дети учатся. То есть, есть богатые мусульмане.

А.А.: Значит, надо найти богатых татар-мусульман, подключать какие-то административные ресурсы.

Р.М.: Расул, это тебе задание, чтобы набрал богатых мусульман.

Р.З.: Поддержка-то есть. Мухтасибы у нас получают зарплату, молодые специалисты получают гранты. Это все недавно появилось. Мы к этому движемся. Не все в одночасье. 

«Нужно поднимать вопрос на уровне муфтията, потому что 80% зиратов запущены и мы их теряем»

А.А.: У нас на примере науки… Кстати, хотелось бы добавить по поводу работы с научным сообществом. Раньше, в 90-е, при Усмане хазрате ученые всегда были при Совете улемов. Я тоже был в Совете улемов.

Р.З.: Вы имеете в виду светских ученых? 

А.А.: Да, светских. Разные вопросы ведь бывают. Раньше Искандер хазрат был, Рафик хазрат до того, как стал ректором. Все вопросы прекрасно решались, а потом всех выкинули в один момент. Беккин был. А потом, когда Батров стал замом... Не хватает сотрудничества с научным сообществом. Валиулла хазрат всегда приглашал всех. Мы не навязываемся, у нас тоже много работы, но есть разные варианты. 

У нас тоже зарплаты очень маленькие, можно сказать, нищенские. Но тоже есть гранты, программы, когда руководитель находит возможность поучаствовать в каких-то федеральных проектах, или специально заложить какую-то программу. Нужно искать варианты, чтобы система не разрушилась. Я считаю, что сейчас уже нужно заняться качеством этой сети. 

И последнее, что хочу добавить: вопрос по поводу сохранения сети татарской культуры. Сейчас выстроена большая сеть по всей Российской Федерации, все мечети по большому счету татарские. И хотелось бы, чтобы люди не забывали про свою татарскую культуру. Потому что помимо религии, мы должны и язык сохранять. Если национальная идентичность не будет сохранена, то и религия не сохранится. Язык и культура сохраняют религию, и наоборот. В советское время так было. Имамы запрещали говорить по-русски, потому что считали, что это взаимосвязанные вещи. Камиль хазрат этим занимается, и проповеди ведет на татарском языке. Но эту сеть нужно использовать для сохранения татарской культуры и не замыкаться только на религии.

Р.З.: Безусловно. У нас все мероприятия на площадках мечетей проводятся. Кстати, по поводу «от количества к качеству». По итогам 2021 года резко сократилось количество построенных мечетей. Раньше по 20 мечетей открывалось, а в 2021 году – 15. Сначала я думала, что это из-за пандемии, но потом пришли к выводу, что произошло насыщение и теперь начнется работа над качеством, чтобы имамы были с хорошими профессиональными знаниями. 

Р.М.: Да, в Казанской губернии было 6000 мечетей на самом деле. То есть, сегодня этих мечетей достаточно для того, чтобы обслуживать казанскую махаллю. Начиная с реплики Азата насчет вопроса про краски. Давайте посмотрим, какова наша умма, каков уровень ее религиозности? Проводились социологические опросы, начиная с 2021 года, по итогам которых 85% татар считают себя мусульманами и 4% - практикующими. Потом проводился другой опрос, по итогам которого религиозными себя считают 12% (это вместе с Дагестаном). Наверное, поэтому, к сожалению, вопрос состояния нашей уммы… Потому они и задают вопросы про краску и что с ней делать, а имамам приходится на них отвечать.

Р.З.: Не хотят они отвечать, они уже устали. У нас есть кол-центр ДУМ РТ, и туда приходят в основном такого рода вопросы. Имамам сами скучно на такие вопросы отвечать. Кстати, у казыев тоже проблема есть, что в основном все сводится к семейным разборкам.

Р.М.: Казыи этим занимались всегда. И поэтому это вопрос не только Духовного управления. Со светской молодежью тоже надо работать. Я думаю: почему у меня, советского человека, интерес к исламу? Мне кажется, это через национальную идентичность. Потому что меня воспитывала бабушка, она читала пятикратный намаз и старалась, чтобы мы читали дуа и все знали. Сегодня надо формировать умму и национальную идентичность татар Татарстана. Кто должен ее формировать? Если мы будем считать себя татарами, а татарин, значит, мусульманин, тогда у нас будет интерес к исламу. Поэтому это общая задача. И то, что религиозность у татар очень низкая - это ни для кого не секрет. Азат говорил по поводу того, что на Северном Кавказе, например, бюджет крупнейших учебных заведений формируют богатые. В Хасавюрте крупнейший университет и они забот не знают. Никто им денег не дает, их полностью содержат меценаты. 

Р.З.: Центры ведь строятся тоже не только на пожертвования.

Р.М.: Там я не знаю. Кстати, Керимов обещал достроить его. С этой точки зрения с татарами, этническими мусульманами надо работать.

Ильяс хазрат Зиганшин: Я бы тоже хотел высказаться. В работе ДУМ РТ есть большой рост, прогресс. Когда речь зашла о национальной проблеме, мы единогласно сказали, что с этим нужно работать. Татарстан – это центр в России. Сейчас пришло время сотрудничества с другими Духовными управлениями, с их муфтиями, их учебными заведениями. В добрый путь! 

А.А.: Еще хотел добавить очень важный момент. У нас много экспедиций, в том числе, эпиграфических - по кладбищам. Мы работали в Рыбнослободском районе, сейчас выезжаем в Троицк на 10 дней. Ездим по татарским кладбищам. Проблема в том, что зираты в очень запущенном состоянии. Разрушаются камни периода Казанского ханства. Народ боится ходить в старую часть. Имамы не объясняют, что там нет ничего страшного, и что можно расчищать и срезать деревья, что там захоронения наших великих предков и важно их сохранять. Думаю, этот вопрос нужно поднимать на уровне муфтията, потому что 80% зиратов запущены и мы их теряем. Вопросы решают бульдозерами, сметая и деревья, и могильные камни. 

Р.М.: Да, эта проблема была и есть. Над ней сейчас активно работают. Не только Духовное управление, но и краеведы. Кстати, в Балтасинском районе практически все 100% кладбищ очищены, старые камни вывезены. В этом плане работа уже идет.  

«Граница между религиозным и светским сейчас устарела»

А.М.: Предлагаю, завершать круглый стол и высказаться о нашем видении будущего.

Д.Г.: Как я вижу будущее? Здесь есть два фактора. С одной стороны, возраст муфтия - он у нас молодой, и многое зависит от того, что с ним будет происходить, какие у него приоритеты, на что он будет ориентироваться. Он – человек ищущий, развивающийся. Но есть, что называется, постсекулярный сдвиг. Граница между религиозным и светским сейчас устарела. Мы живем в постсекулярное время, когда нет жесткого разделения между государственной религией и обществом. Последствия этого заключаются в том, что светские ученые участвуют в решении религиозных вопросов и наоборот - религиозные деятели участвуют в научной деятельности. И будущее муфтията, на мой взгляд, это такой постсекулярный тренд, когда за круглым столом собираются религиозные и светские деятели и ищут точки соприкосновения. Исламская экономика, психология… Будущее муфтията – это осваивание новых современных трендов и направлений, слоев общества без потери каноничной национальной идентичности. 

Расул Тавдиряков: По поводу того, что у нас нерелигиозное общество, соглашусь. Недавно пошел на намаз у себя в Сокурах, а там один Бахадыр только-только приехал из Узбекистана на машине и рассказывает, мол, там люди голодные, на религию набросились, на утренний намаз приходят как на джума, раздают садака. Видно, что они соскучились по религии. Раньше там все это было запрещено, а сейчас есть небольшие послабления, так что народ - от мала до велика - пошел в мечеть. Здесь у вас, говорит, шикарные, замечательные мечети, но на аср-намаз попали, и всего четыре человека. Некому ходить в эти мечети. Азат эфэнди сказал по поводу того, что молодежь чуть-чуть скованна. Знаете, почему она скованна, как мне кажется? Потому что муфтият стал частью государственного аппарата. Я хочу взять интервью, а мне боятся давать, говорят, что нужно согласовать. Имамы, как чиновники, боятся вышестоящего. 

Р.З.: Скорее всего, они для себя придумали повод. Мол, ДУМ РТ не разрешает. Потому что человек, который хочет дать интервью, не станет молчать.

Р.Т.: Нет, дело не в этом. Видно, что он боится что-то не то сказать, не согласовать. Это же не секрет, что сегодня чтобы стать имамом, нужно пройти 150 инстанций и согласовать. Соответственно, имама выбирает не махалля, а согласование всех, каких только можно, государственных организаций, включая ДУМ. Поэтому этот дух теряется, человек становится системным и ходит на цыпочках, пропадает инициатива. 

И по поводу того, что муфтият постсекулярный: это оптимистично. Я настроен, к сожалению, пессимистично. Мы сегодня видим куда двигается муфтият. А он, как мне кажется, движется в направлении еще большей маргинализации, еще большей догматики. А эту нишу должны занять общественные благотворительные организации, ученые, должны какие-то кружки появляться. И мы в Татарстане сегодня это видим. И хотелось бы, чтобы муфтият в этом принимал участие. Мы многое возлагаем на муфтият, он многое делает. А эту роль уже нужно делегировать гражданскому обществу.

Ринат Патеев: Я, наверное, обобщу. Работа в современную постсекулярную эпоху требует очень динамичного подхода. Безусловно, на сегодняшний день ДУМ РТ просто не сможет держать монополию. И не надо этого делать. А вот создавать какую-то почву для развития различных форм активизма, связанных в том числе, с вопросами самоорганизации, безусловно, нужно. И мы переходим от количества к качеству. Такой, марксистский тезис, конечно. Но на самом деле это важно. И Расул, и Азат Марсович говорили об этом, как и ученые, и представители СМИ, о том, что ДУМ РТ сейчас нужно качественно смотреть на догматические вещи. Потому что одними вопросами о красках и омовении не обойтись. 

Вы говорите «матуридиты, ашариты»… Извините, у нас не каждый представитель духовенства сможет разъяснить разницу между матуридизмом и ашаризмом. И на самом деле переход к такому качественному подходу необходим, в том числе в контексте мировоззренческих вопросов, о которых мы говорим. С другой стороны, обыденное сознание было, есть и будет. И работать оно на уровне высоких интеллектуальных схем не будет. Наша задача и задача СМИ – это иногда сложнее. Мы можем собраться научным сообществом, выдать рефлексии и попробуйте эти рефлексии переложить на обыденное сознание. 

А.М.: Спасибо огромное! У Расула прозвучала мысль о том, что Духовное управление стало элементом госмашины, и это действительно так. Но есть особенность у Татарстана: он живет проектами. И у Духовного управления такая же особенность: оно создает проекты, и часто за ними не хватает человеческого лица, теплоты. Понятно, что у них большая головная боль: 1400 мечетей, коммуналку надо платить, зарплату надо платить… Мы понимаем эти недостатки, и мы благодарны Духовному управлению за то, что мы можем пойти в мечеть, почитать намаз и нас при этом не заберет «бобик». Плюсов все же гораздо больше.  

Р.З.: Спасибо, что сказали.

Р.Т.: Мне кажется, Духовному управлению нужен такой девиз: «Ихтиляф уммуль рахма». Мы высказали разные мнения, но мы все друг друга дополняем. 

Фото на анонсе: © Рамиль Гали / «Татар-информ»