Вопрос о системе земледелия в Казанском ханстве
Установив направляющее значение земледелия в хозяйственной жизни народов Казанского ханства, следует особо рассмотреть состояние земледелия. Основной проблемой, подлежащей разрешению при характеристике земледелия в определенной местности, является вопрос о системе возобновления плодородия почвы, то есть, о системе земледелия. Источником для изучения этого вопроса по отношению к Казанскому ханству являются русские писцовые книги второй половины ХVI и начала ХVII вв., так как татарских источников соответствующего характера в нашем распоряжении не имеется.
Изложение этого вопроса, мне кажется, надо начать с указания на оседлый земледельческий образ жизни населения Казанского ханства. Об этом свидетельствуют писцовые книги, перечисляющие десятки и сотни названий селений. Подавляющее большинство селений, упоминаемых в писцовых книгах Казанского и Свияжского уездов, имеет чисто местную номенклатуру, то есть, татарскую, марийскую, чувашскую, а не русскую. Это определенно указывает на существование этих селений в эпоху Казанского ханства, так как обычно вновь пришедшее население заимствует географическую номенклатуру у коренного населения и только при освоении незаселенных местностей дает названия вновь возникающим поселениям из своего языка. Конечно, земли Казанского ханства в составе Русского государства не могли быть исключением. Русское население, оседая во вновь завоеванном крае, воспринимало полностью местную географическую номенклатуру.
«…владеют теми жеребьи отцы и их дядья и братья до казанского взятья и после казанского взятья»
Многочисленные татарские этнографические памятники ХV–ХVI вв. также прямо указывают на существование в эпоху Казанского ханства сел, при которых эти памятники обнаружены.
В писцовых книгах служилых татар встречаются прямые указания на то, что описанный в них порядок землевладения и система ведения хозяйства сложились до завоевания Казанского ханства. В этом отношении наиболее характерны писцовые книги Казанского уезда 1602–1603 гг., письма и меры Ивана Болтина: «По Нагайской дороге за служилыми татары в поместьях вопче с ясачною чувашею, а владеют отцовскими жеребьи и дядьевых и братьи поместьями, а государевых грамот и выписи с писцовых книг и казанских дач на те поместные жеребьи не клали, а сказали, что владели теми жеребьи отцы и дядья и братья до казанского и после казанского взятья, после их теми поместными жеребьи владеют по старине ж без дач». Такое же указание делают писцы при описании землевладения служилых татар по Арской дороге: «…владеют теми жеребьи отцы и их дядья и братья до казанского взятья и после казанского взятья. А после их теми поместными жеребьи владеют по старине без дач». Соответствующие указания имеются и по Галицкой, и по Алацкой дорогам.
Источник фото: сувары.рф
В более ранних писцовых книгах 1565–1568 гг. аналогичные сведения также имеются, хотя эти книги описывают, в основном, только русское служилое землевладение на территории вновь завоеванного края. Например, в писцовой книге Свияжского уезда встречается указание на ханское землевладение: «… в татарской и чувашской деревне в Нурдулатове порозжие земли, что была царевская Магмед Аминовская, да в той же деревни порозжая же земля, что была мордовская, а пахали преже сего те обои земли цареву и мордовскую с татарскими и чувашскими землями смесь по полосам…».
В этой же книге указывается, что местное население исстари владело своими земельными и иными угодьями. Нет никаких оснований допускать, что за два-три десятилетия, прошедшие со времени завоевания территории Казанского ханства до описания этих земель московскими писцами, могли произойти радикальные изменения массового характера в хозяйственной жизни населения Казанского ханства при свойственной феодализму рутинной технике крестьянского натурального хозяйства. Безусловно, хозяйственный строй, зафиксированный в русских писцовых книгах второй половины ХVI века и начала ХVII века, сложился не в два-три десятилетия после завоевания Казанского ханства, а гораздо раньше.
Трехпольная система земледелия
Ретроспективная интерпретация русских писцовых книг второй половины ХVI в. и начала ХVII века для характеристики уровня развития земледелия Казанского ханства вполне допустима, так как речь идет о широком, массовом, повседневном и долгое время повторявшемся предшествующем явлении на основании известных последующих явлении того же порядка.
Писцовые книги (1565–1568) по территории бывшего Казанского ханства показывают, что главным занятием крестьянского населения в Заказанье (бассейн р. Казанки) и на Горной стороне (бассейн р. Свияги) было земледелие.
Учет обрабатываемой или пригодной к обработке земли (пашни паханной, перелога, дикого поля и земли, поросшей лесом) в писцовых книгах неизменно ведется в трех полях. В поместном и вотчинном землевладении также указывается по каждому населенному пункту количество той или иной категории земли из расчета «в одном поле, а в дву потому ж». Это выражение, по мнению многих исследователей, указывает на трехпольную систему земледелия.
Деление на три поля нельзя рассматривать только как удобный технический прием для описания земли. В качестве доказательства сошлюсь на следующее место из межевой книги Казанского уезда письма Н.В. Борисова и Д.А. Кикина 1565–1567 гг.: «… а от розвиловатой сосны прямо к реке х Казани, х тальнику, к ивовому кусту. Направе земля Ички Казанского третьева поля, налеве татарская чювашская деревня Айши». Описанная здесь межа находится в самой развитой в земледельческом отношении области Казанского ханства – бассейн р. Казани. Наиболее раннее прямое указание на трехпольную систему земледелия встречается в описании новых поместных земель Н.В. Борисова и Д.А. Кикина в октябре 1566 года. В этом году были розданы в поместья государевы села, деревни и пустоши, которые по письму Семена Норматского 1563 г. написаны были в дворцовых селах, а «доход с тех дворцовых сел и деревень, опричь пашни, по его письму не помечен никоторой. А пахали на государя царя и великого князя в тех селах и в деревнях крестьяня живущих вытей десятины на выть по десятине ржи да по десятине яри».
«Совершенно четко различает ржаное, яровое и паровое поля»
Отдельная книга дер. Ковалей Казанского уезда письма Домашни Васянина 1617 года совершенно четко различает ржаное, яровое и паровое поля при описании межи между землями Силы Веревкина и толмача Дмитрия Овсянникова: «А мера учинена на Силине земле з Дмитриевого во ржаном поле. На реке Солонице береза суховерховата, на ней грань. А з березы полем по столбом граненым… в яровом поле межа учинена от усаду, у прясла на углу столб, на нем грань. От столба через враг в гору на дуб… В паровом поле межа учинена от реки Солоницы две березки из одново корени, на них грани; да на столб, на нем грань; да на березку кудреватую, на нем грань…».
Указание на яровую пашню встречается в писцовой книге письма Ивана Болтина (1602–1603 гг.) при описании земельного спора между служилым татарином дер. Ертуш Ногаем Терегуловым и крестьянами дер. Черевчи: «Велено размежевать и те межи по старым межам и по старожилъцовым речам велено написати в книги, а хлеб, что сеян на опорной земле, велено отписать на государя. И в сыску писцом про тое землю старожильцы деревни Мамедели служилой татарин Кучюк Тянтиков да ясачные татаровя Тогонай Девлекильдеев, Роман Болтачев, Тууш Тянеев, деревни Сейтяковы Юсупов сказали по своей вере по шерти, что та земля, с которой били челом чюваша Черевчи деревни, истари их деревни Черев, а в споре де та земля меж их годы с три. А по смете на той земле посеяно ярью перелезчи через две изгороди …торы десятины. И на той земле яровой хлеб отписан на государя и приказано беречи Чюравчи деревни да Мамед деревни чюваше. А как тот яровой хлеб поспеет, и тот хлеб велено пожать и класти в той же деревни Чюравчи до государева указу».
В дозорной книге дер. Кудайбердеева Ногайской дороги письма Песника Белокурова 1619 года сохранилось описание жалобы ясачных чювашей соседней дер. Кугарчины на притеснения со стороны Василия Аристова – брата владельца дер. Кудайбердеева Савина Аристова. Крестьяне жалуются, что «земля де у них с Савиною землею Аристова смежно и сее весны учали были оне на своей земле яровую пашню пахати. И тот де Савин брат Василий, приехав на их землю с Савиными людьми и со крестьяны, с самопалы и с саблями из земли их збил».
«Ясаку платити не с чево и без пашни в конец погибнут»
Здесь мы сталкиваемся с вполне сложившейся трехпольной системой земледелия, господствовавшей у местного населения Казанского ханства. Заявление «чювашских» крестьян д. Кугарчины в указанном выше споре, что им «ясаку платити не с чево и без пашни в конец погибнут», весьма характерно, так как указывает на земледелие как на основу хозяйства крестьянского населения края.
Конечно, нельзя категорически утверждать о повсеместном распространении для этого периода правильной трехпольной системы, с правильным чередованием озими-яри-пара и с равенством всех трех полей. Вероятно, в некоторых местах паровая система существовала в виде не правильного трехполья, а в виде нерегулированной паровой системы. Но в основных земледельческих районах Казанского ханства, безусловно, уже преобладала примитивная паровая система в форме так называемого трехполья, при которой пашня разделяется на три поля: одно поле засевалось рожью, другое – яровым хлебом, и третье оставалось под паром.
Значит, при такой системе каждое поле пускается один год под пар, другой год – под озимый хлеб, третий год – под яровое, четвертый – опять под пар и так далее тем же порядком. Таким образом, срок перелога в паровой системе сводится к одному году при последующем двухлетнем использовании поля посевами. Структурность почвы восстанавливало паровое поле.
Мнение о господстве паровой системы земледелия в Казанском ханстве вполне согласуется с предшествующими этапами развития систем земледелия на территории Волжско-Камского края. Как показывают археологические данные, уже в эпоху неолита, а затем среднего варварства, во втором тысячелетии до нашей эры население, жившее на территории Татарской АССР, было знакомо с земледелием: на землях к западу от Волги, в бассейне реки Свияги (северные районы Чувашской АССР, правобережная часть Марийской АССР и Мордовская АССР) было примитивное подсечное земледелие, а в лесостепном Заволжье – мотыжное луговое земледелие.
Эпоха варварства
На высшей ступени варварства, в эпоху ананьинской культуры оседло-земледельческая культура была распространена в Закамье и отчасти в Предкамье, хотя земледелие еще не выходит из стадии мотыжного.
В период, предшествующий болгарскому, т.е. последние два века первого тысячелетия до нашей эры и первая половина первого тысячелетия нашей эры, земледельческая культура местного населения Закамья преемственно продолжает развиваться. Археологические находки культуры этого времени (так называемая, Пьяноборская культура) указывают на дальнейшее усовершенствование земледельческих орудий. Появляются железные мотыги, железные топоры-тесла, применявшиеся для подсеки, хотя сохраняются и старые костяные мотыги. Интенсивное развитие подсечного земледелия было в это время также и на правом берегу Волги.
Орудия подсечного земледелия из городищ верховьев Днепра и Волги.
Источник фото: studfile.net
В итоге непрерывного хозяйственного, социального и культурного развития древнейших обитателей Татарской АССР, в результате преемственной связи на протяжении двух тысячелетий всех его этапов, в III–IХ вв. происходит важный технический переворот – переход от мотыжного к плужному земледелию с применением животного тягла.
Связи с татарами Казанского ханства
Нет оснований сомневаться в том, что носители древней земледельческой культуры на территории Волго-Камья генетически связаны с татарами Казанского ханства.
Методологически отрицание паровой системы земледелия в Казанском ханстве равносильно признанию длительного тысячелетнего застоя в развитии производительных сил на территории Волжско-Камского края. «Обыкновенно принято считать, что при стихийном развитии сельскохозяйственного производства оно развивается в направлении так называемой паровой системы земледелия». По мнению И.В. Сталина, «распространение железного плуга» и «дальнейшее развитие земледелия» вполне соответствует состоянию производительных сил в период феодализма. Если вспомнить, что феодальные отношения в целом признаются Б.Д. Грековым и А.П. Смирновым характерными для домонгольской Болгарии, то трудно сомневаться в наличии паровой системы при развитом казанском феодализме.
Нельзя отрицать связь систем земледелия с социально-экономической структурой общества и игнорировать общественные причины, обусловившие смену систем земледелия в связи с изменением способов общественного производства. «Система возобновления запаса перегноя в почве, или другими словами, возобновления прочности почвы, беспрерывно разрушаемой обработкой, носит название системы возобновления плодородия почвы или – на производственном языке – системы земледелия». Классики марксизма-ленинизма установили, что «… плодородие вовсе не есть такое уж природное качество почвы, как это может показаться: оно тесно связано с современными общественными отношениями». Это значит, что система возобновления плодородия почвы, то есть, система земледелия непосредственно зависит от изменения способов общественного производства.
«Соха и плуг они являются элементами не столько общинного, сколько мелкого, раздробленного производства»
Развитие систем земледелия не является простым процессом перехода от экстенсивной формы обработки земли к более интенсивной (например, от перелога к паровой системе) и не может быть объяснено только ростом населения или только чисто местными экономическими причинами вне связи с развитием производительных сил и производственных отношений. Переложная и подсечная системы земледелия по своему характеру возможны только при первобытно-общинном строе и не под силу мелкому индивидуальному хозяйству. Перелог и подсека являются экстенсивными формами земледелия, так как охватывают большие площади земли. По своему производственному характеру эти системы связаны с существованием большой патриархальной семьи и необходимостью определенного кооперирования труда для преодоления неблагоприятных условий труда. Рост производительности труда в сельском хозяйстве был связан с ростом производственной мощности (новые орудия – соха и плуг) и соответствующим ростом интенсивности использования земельной площади. Но возможность повышения производительности труда связана с общественными отношениями и меняется на различных ступенях развития человеческого общества. Возникновение мелких семей и закрепление права пользования землей за этими семьями способствовало переходу к пашенному земледелию, к индивидуальной обработке земли.
«Если обратиться к истории пашенного земледелия или, что нагляднее, к истории его орудий – сохи и плуга, то станет понятным, что они являются элементами не столько общинного, сколько мелкого, раздробленного производства… В лесных областях Восточной Европы пашенные орудия возникли вместе с формированием феодального общества, с возникновением мелкого индивидуального хозяйства. Самые ранние в лесных областях железные сошники сох и плугов известны в Волжско-Камском районе. Они относятся ко времени образования Болгарского царства».
Связь новых орудий сельскохозяйственного производства с изменением общественных отношений хорошо подчеркнул Б.Д. Греков: «Ясно, что условия подсечного земледелия не соответствовали этим новым орудиям производства, как не соответствовал родовой строй новой общественной формации. Эта новая формация, базирующаяся на мелком, крестьянского типа, сельском хозяйстве, могла появиться только при условии господства индивидуального мелкого земледелия, где орудия производства и техника труда должны были находиться в полном соответствии со свойствами тяговой силы прирученного животного». Общественные условия для перехода от подсеки и перелога к паровой системе земледелия на территории Волжско-Камского края возникли в процессе разложения болгарской патриархальной общины еще в домонгольское время. Для феодализирующегося болгарского общества домонгольской поры постепенный переход к паровой системе земледелия был единственно возможным.
Соха. Источник фото: ebook.tatar
Система трехполья
Крупный советский исследователь социально-экономической историиЗолотой Орды А.Ю. Якубовский еще в 1937 году высказал мнение о необходимости тщательного изучения болгарской земледельческой культуры и степени распространения в золотоордынской Болгарии трехполья.
И действительно, даже при беглом взгляде на археологическую карту Татарской АССР бросается в глаза насыщенность городов и сел в Западном Закамье для Болгарского государства и в Заказанье и на Горной стороне для Казанского ханства, что дает право признать справедливость предположения А.Ю. Якубовского, поскольку значительная плотность населения способствует установлению более совершенных форм земледелия, чем подсека и перелог.
Характер земледелия в болгарское время схематично можно представить себе в следующем виде. Вблизи населенных пунктов: сел и городов трудно оспаривать существование систематически вспахиваемых полей. В более отдаленных от населенных пунктов местах могла быть краткосрочная залежь и только вдали следует допускать существование перелога продолжительностью 15–30 лет.
Что касается уже времени Казанского ханства, то ясно, что паровая система земледелия не могла не получить дальнейшего развития и распространения в форме так называемого трехполья.
Мне кажется, что для характеристики землепользования в Казанском ханстве в условиях феодального строя и поземельной крестьянской общины можно смело обратиться к описанию Ф. Энгельсом землепользования в условиях общины – марки: «Община передавала свои поля отдельным лицам только для использования их как пашни и луга, но не для какой-нибудь другой цели… Но и пользование полем и лугом было подчинено контролю и регулированию со стороны общины, что осуществлялось следующим образом.
Там, где господствовало трехполье, а это было почти везде, – вся пахотная земля села делилась на три одинаковых по размеру поля; каждое из них попеременно служило один год для озимых посевов, второй год – для яровых, третий год – шло под пар.
Таким образом, село каждый год имело свое озимое, яровое и паровое поле. При распределении земли заботились о том, чтобы каждый член общины получал одинаковую долю на всех трех полях, так, чтобы каждый без ущерба мог подчиняться принудительному севообороту общины, так что озимь он имел право сеять только на своем участке в озимом поле и т.д. Что же касается парового поля, то на все время нахождения под паром оно снова переходило в общее пользование и служило пастбищем для всей общины. И как только кончалась жатва на прочих двух полях, они также снова возвращались в общее пользование до нового посева и служили общественным пастбищем. То же самое относится к лугам после осеннего сенокоса. На всех полях, где происходил общественный выпас, владелец должен был удалить изгороди. Этот обязательный общественный выпас, естественно, требовал, чтобы время посева, как и жатвы, не предоставлялось воле отдельного лица, а было для всех общим и устанавливалось общиной и обычаем».
«На нем была грань – по старому звати тамгою, а на другой стороне дорошки ямы старая да новая…»
Именно такой характер землепользования у крестьянского населения Казанского ханства подтверждается цитированными мною раньше свидетельствами русских источников второй половины ХVI и начала ХVII вв. Я имею в виду, например, указание межевой книги Казанского уезда 1565-1568 гг. о третьем поле селения Ички Казань, факт совместного сева «чювашских» крестьян дер. Кугарчины Ногайской дороги на общей яровой пашне своей деревни в 1619 году и т.д.
Писцовые книги совершенно точно и определенно указывают на наличие пашенных полей, принадлежащих владельцам местного (татарского, чувашского и т.д.) происхождения. Писец тщательно фиксирует границы земельных владений. Приведу одно характерное описание межи между дворцовыми селами Клетли и Бирюли из межевой книги 1565–1568 гг. Здесь имеется указание на межу времен Казанского ханства, потому что упоминается татарское слово «тамга» в смысле «грань»: «… у дорошки пень липовой горелой, а на нем была грань – по старому звати тамгою, а на другой стороне дорошки ямы старая да новая…».
Не менее характерно и другое описание из этой книги, где упоминаются «царевы тавруи»: «Учинена межа того же сельца Сакуркадыша лесу и лугом, что за рекою за Мешею, с помесною землею казанского старого жильца Дмитрея Малышева деревни Каипа. От реки от Меши выше деревни Каипа и Сакуркадыша лесом прямо до луга по царевы тавруи поместные с версту, а на лугу у лесу на дубу грань. А от дуба лугом прямо к березе, на ней старое тавро да новая грань. А от березы дубровою по старым таврам и новым граням до бортные сосны, на ней грань и тавра старое. А от бортные сосны к нерозводному лесу, что не в розводе Сакуркадыша, до деревни Каипа да деревни Бими Вишнякова поместная Караулова».
Участок земли, возделываемый посредством подсеки или перелога, не может иметь строго определенные границы. Только для систематически вспахиваемого поля имеет смысл указывать точные границы участка, так как только такой участок представляет значительную ценность. Для того, чтобы в ХVI веке землепользование имело такой сложившийся характер, нужны были века. Устойчивое пашенное земледелие в Среднем Поволжье восходит к болгарскому времени. Мне кажется, можно вполне предполагать, что для Казанского ханства трехпольная система была не новостью. Во всяком случае, невероятность существования в Казанском ханстве примитивной паровой системы земледелия в виде так называемого трехполья требует специальных доказательств.
Наличие паровой системы земледелия уже предполагает применение навозного удобрения для восстановления структурности почвы. Серые лесные почвы и выщелоченные черноземы лесостепного Волжско-Камского края не могли представлять исключения.
В.Р. Вильямс специально подчеркивал «безграмотность и вредность механистического вывода, что чернозем не нуждается в удобрении». Смысл парового поля заключается в том, что в почву должен был вноситься навоз как необходимое условие для благоприятного разложения и увеличения в почве запаса пищи растений.
Что возделывали булгары
Сравнительно высокое развитие скотоводческого хозяйства у болгаро-татарского населения не вызывает сомнения. А если учесть значительное накопление навоза при длительном стойловом периоде в условиях Среднего Поволжья, то вполне естественно ставить вопрос о характере использования этого навоза. Оседлый образ жизни местного населения при подчиненном значении скотоводства по отношению к земледелию, безусловно, способствовал использованию ежегодно накапливаемого в больших количествах навоза для удобрения. Особенно трудно отрицать систематическое удобрение старопахотных земель, близко расположенных к населенным пунктам (усадебные и приусадебные участки).
Не менее интересен вопрос о наличии различных хлебных культур, высевавшихся в Казанском ханстве. Правда, в нашем распоряжении еще мало материалов по этому вопросу. Надо полагать, в силу преемственности развития земледелия между болгарским временем и Казанским ханством, в последнем имели распространение известные в болгарское время сельскохозяйственные культуры. А.П. Смирнов совершенно ясно установил на основании анализа найденных при раскопках болгарских городищ зерен злаков возделывание древними болгарами следующих культур: пшеница, рожь, ячмень, просо, горох.
Обследование А.Б. Кирьяновым семян растений из болгарских раскопок А.П. Смирнова 1949 года дало интересные результаты, дающие основание предполагать знакомство болгар не только с яровыми культурами, но также и с озимою рожью. Нельзя ли рассматривать широкое применение плуга и сохи болгарами как один из факторов, способствовавших возделыванию культуры озимой ржи?
Хозяйство Казанского ханства было наиболее приспособленной культурой к природному стихийному распределению запаса воды в бесструктурной почве осенью и зимой.
Во всяком случае, отмеченные для Казанской губернии в середине ХVIII века культуры: рожь, овес, пшеница и полба, также как и горох, ячмень, лен, конопля и чечевица, были известны также и значительно ранее, т.е. в эпоху Казанского ханства. По этому поводу с полным основанием можно повторить слова Б.Д. Грекова: «Совершенно очевидно,… что для развития всех перечисленных культур требуется время, измеряемое не десятилетиями, а столетиями».
Источник: татаровед.рф
Фото на анонсе: kob-alt.ru
