Вячеслав Баранов: «То, что мы наблюдаем в Чишме, это, безусловно, булгарские памятники»

«Это связанно с практикой «гургенства», когда знатную девушку из монгольского рода выдавали за булгарского князя» 

– Продолжая разговор о каменном строительстве, не может не спросить про мавзолеи. Когда появляется в Болгаре первый каменный мавзолей?

– Мавзолеи в Болгаре появляются в золотоордынское время. Первые мавзолеи строятся на рубеже XIII-XIV вв., сначала на территории городского центра, затем на периферии. Мавзолей – это, скорее всего, усыпальница для представителей знатного рода. Показательным примером является Восточный мавзолей, где во время ремонтных работ была найдена намогильная плита, принадлежавшая Сабар-илчи, дочери Бурашбека, что позволило предположить, что мавзолей являлся семейной усыпальницей этого знатного болгарского рода.

Предположительно, в мавзолеях могли хоронить представителей разных поколений одной семьи. Интересно то, что в погребениях у женщин более яркая монголоидность, чем у мужчин. Можно предположить, что это связанно с практикой «гургенства», когда знатную девушку из монгольского рода выдавали за булгарского князя или другого вельможу, чтобы повысить его статус в Золотой Орде. Такая же практика применялась и браках с русскими князьями. Мы  знаем, ряд случаев, когда они женились на монгольских знатных девушках. Вспомним, что великий тверской князь был женат на сестре хана Узбека.

– Сколько всего мавзолеев было на территории Болгара?

– По публикациям, картам и насчитывается порядка около 20 мавзолеев, но их, скорее всего, было больше. Один из мавзолеев, который  не сохранился до наших дней известен по рисунку П.С. Паласса. Некоторые  несохранившиеся постройки в подгорной части, назначение которых не известно, тоже могли быть мавзолеями. Вероятно, были мавзолеи и по дороге из Болгара в Ага-Базар. Многие из этих строений в последствие растащили на камни для строительства в XIX - XX вв., часть была переработана на сырье дл селитренного производства. Впрочем, такая судьба была у многих каменных и кирпичных зданий Болгара. 

Основная часть известных на сегодня мавзолеев Болгара построены в характерной для Волжской Болгарии строительной технике из рваного известняка и известкового туфа с применением блоков грубой отески на известковом растворе. 

Восточный мавзолей, расположенный недалеко от мечети, состоит из двух ярусов, завершающихся куполом. Нижний ярус квадратный в плане размерами 11×11 м. Вход находился с южной стороны. Он был оформлен порталом шириной около 5 м, пилоны которого имели длину 2,5 м. Во всех остальных стенах расположены стрельчато-арочные окна.  На высоте около 2 м при помощи срезки углов наклонными поверхностями четверик переходит в восьмигранник, который, в свою очередь, перекрывается куполом. Внутри переход к восьмиграннику осуществляется при помощи пирамидальных тромпов. Фасады восьмигранника, кроме южного, снаружи декорированы уступчатыми нишами прямоугольного и стрельчатого очертаний. Сходен с ним по своему первоначальному виду был и Северный мавзолей. Он датируется началом XIV в. и отличатся большим размером основания четверика - 13х13 м.

Сопоставляя первоначальный облик Восточного мавзолея с обширным кругом мемориальных построек стран мусульманского Востока, Айдаров делает вывод, что он принадлежал к весьма распространенному типу шатровых мавзолеев с выносным порталом, отмечая специфичность композиции мавзолеев портально-шатрового типа «только для Средней Азии, что  нигде в других странах не встречается».        

Общее и различия с архитектурой Малой Азии 

Эмма Зиливинская видит сходство Восточного и Северного мавзолеев Болгара  с башенными мавзолеями Малой Азии и Азербайджана, но также отмечает их существенные особенности. Мавзолеи Болгара имеют несколько иные пропорции - нижний ярус выше, и скосы начинаются на большей высоте, а верхний, восьмигранный ярус не превышает по высоте нижний. Поэтому болгарские мавзолеи кажутся более широкими и приземистыми. У большинства башенных мавзолеев Азербайджана и Малой Азии также отсутствует  развитый портал. Вход, ведущий в верхнее, основное помещение мавзолея, расположен над цоколем, часто значительно выше уровня земли, отличается и декоративное устройство зданий. Мавзолеи Болгара имеют одно помещение с входом в нижнем ярусе. Снаружи вход оформляет сильно выдвинутый портал. В Малой Азии такую структуру имеет только Али Кафер дюрбе в Кайсери.  

С востока и запада к Ханской усыпальнице были пристроены еще три здания мавзолеев. Комплекс датируется серединой XIV – началом XV в. Аналогии Ханской усыпальнице Эмма Давидовна предлагает искать также в Анатолии. На это указывает применение такого приема, как пояс из пирамидальных тромпов для перехода к куполу, что  типично только для малоазийских построек сельджукского и постсельджукского периода. 

Следует также отметить, что в возведении каменных мавзолеев Анатолии, по мнению большинства исследователей, активное участие принимали армянские мастера. Треугольные скосы квадратного основания настолько прочно ассоциируются с малоазийским зодчеством, что получили в литературе название «турецкий треугольник». Также типичны для сельджукской архитектуры и пирамидальные тромпы, служащие для перехода к восьмиграннику внутри помещения. Такие же тромпы, но несколько упрощенные и грубо выполненные, мы видим в мавзолеях Болгара.

Об облике остальных мавзолеев Болгара, можно только догадываться. Исследователи предполагают, что по своему строению они были схожи либо с Восточным и Северным мавзолеями или с Ханской усыпальницей.

«По своему внешнему облику Черная палата более всего напоминает простейшие турецкие мечети раннеосманского периода» 

- А что скажете о Черной палате? 

- Черная палата считается среди специалистов настоящей жемчужиной болгарского зодчества. Это квадратное в плане купольное здание, общая высота которого в настоящее время достигает 12 м. 

По своей планировке, размерам и количеству помещений Черная палата значительно отличается от остальных болгарских зданий, в том числе мавзолеев. Поэтому различные исследователи атрибутировали это здание по-разному. Так, А.П. Смирнов в разные годы описывал это здание как мечеть, мавзолей, ханака. В.В. Егерев считал его центрально-купольным мавзолеем. Ф.Х. Валеев придерживается мнения, что здание использовалось как ханака и по своей структуре близко к ханаке в Евпатории. С.С. Айдаров, основываясь на  легендах, бытующих среди казанских татар, приписывает Черной палате функции судного места с тюрьмой в цокольной части. 

По мнению Зиливинской, наиболее близки Черной палате, мавзолеи Даваздах имама в Йезде (XI в.), мавзолей султана Санджара в Мерве (XII в.), а также закрытые фасадные мавзолеи Фахраддина Рази (XII в.) в Куня Ургенче, и Гунбад-е Сурх в Мараге. Все они состоят из одного или нескольких квадратных в плане ярусов, которые переходят в восьмигранную призму, увенчанную куполом или шатром. Такую структуру зданий исследователи связывают с сельджукской традицией. В дальнейшем эта традиция получила развитие в османское время. По своему внешнему облику Черная палата более всего напоминает простейшие турецкие мечети раннеосманского периода и мавзолеи этого периода. Сходство с турецкими мавзолеями наблюдается и в интерьере Черной палаты. Все это позволяет отнести Черную палату к памятникам, возникшим под влиянием закавказско-сельджукской школы. Несмотря на отсутствие точных аналогий, как отдельные черты ее, так и весь облик в целом более всего напоминает малоазийские постройки XIV–XV вв. 

«Волжская Болгария стала центром распространения ислама среди населения лесостепной зоны Южного Урала» 

– Говоря о болгарских мавзолеях нельзя не вспомнить о Чишминских памятниках. Действительно ли эти мавзолее можно отнести к булгарской архитектурной школе? Этой точки придерживался уфимский археолог Гарустович … 

- Каменные мавзолеи, расположенные в Чишминском районе Башкортостана: Хусейн- бека, Тура-хана, Малое кэшэне привлекали ванимание исследователей еще с середины XIX века. Всесторонний анализ погребального обряда расположенных в них захоронений, проведенный Геннадием Николаевичем Гарустовичем, не оставляет сомнений в том, что эти археологические памятники являлись семейными усыпальницами с погребениями, совершенными по канонам исламской религии. 

Датировка этих объектов определяется во многом датой  на плите с эпиграфической надписью с имененем Хусейнбека, найденной в одном из мавзолеев - 1339 г. Существенным моментом, определяющим специфику обряда и связь его с материалами Волжской Болгарии золотоордынского периода является по мнению исследователя сходство погребального обряда этих мавзолеев и мавзолеев Болгарского городища, в частности Ханской усыпальницы: простые могильные ямы, гробовища, западная ориентировка головы, разворот лица к югу, безынвентарность. 

Важным элементом похоронного обряда Волжской Болгарии является использование камня для возведения надмогильных оградок, что по мнению Леонида Яблонского, совершенно не типично для не типично для столичных центров Золотой Орды, где для этого использовался кирпич. Все признаки, отличающие волжско-болгарские погребения от нижневолжских характерны  и для мавзолеев Приуралья (устойчивое единообразие обряда, преобладание вытянутого положения умершего на спине с поворотом на правый бок, четкого поворота лица на кыблу), что заставляет Гарустовича на вопрос об истоках мусульманской обрядности в Приуралье в XIII-XIV вв. назвать Волжскую Болгарию как центр распространения ислама среди населения лесостепной зоны Южного Урала.

Переходя теперь к анализу строительства этих каменных сооружений закономерным представляется перенос архитектурных форм и технологических элементов строительства с берегов Волги и Камы на территорию Приуралья, что могло происходить вместе и параллельно с транслированием религиозного канона. 

Среди элементов строительства, сближающих мавзолеи Приуралья и Болгара, исследователи отмечают сходство архитектурных форм (полусферические купола внутренних помещений, использование внутренних тромпов для переходов от кубических объемов стен к восьмерикам основания полусферического купола и треугольных откосов снаружи), пропорции и размеры объектов (мавзолей Хусейнбека имеет размеры 8х8 м, что близко к размерам Ханской усыпальницы: 8,5х8,5 м), идентичность строительных приемов (кладка на известковом растворе, оштукатуривание внутреннего помещения). 

По мнению Саяра Айдарова,  мавзолей Кэшэнэ, расположенный в западной части Башкирии, следует рассматривать как проявление болгарской архитектурной школы, не лишенной,  местного своеобразия. Причина тому - воздействие на башкирское население болгарской культуры. Сходство мавзолея Кэшэнэ с Восточным  мавзолеем он определяет как наибольшее, по причине принадлежности этих архитектурных объектов одной  архитектурно-строительной школе. Влияния строительных традиций других регионов (Закавказье, Малая Азия) вероятно следует определять как опосредованное через болгарскую архитектурно-строительную традицию.

«Чишминские памятники связаны с общей городской культурой Золотой Орды» 

– Как вы относитесь к ревизионизму некоторых ученых, к попыткам отвести данные памятники к кочевой цивилизации?

– Чишминские памятники связаны с общей городской культурой Золотой Орды. Для строительства в Нижнем Поволжье использовался прежде всего кирпич. В лесной полосе, в зоне влияния Болгара мы наблюдаем феномен каменного строительства для возведения наиболее значимых в статусном отношении построек. Проблема не только в материале для строительства.  Здесь подключаются совершенно другие техники возведения зданий. Обработка камня отличается от изготовления кирпича, приемы каменной кладки и оформление каменных зданий имеют определенное своеобразие.

Культура каменных сооружений Волжской Булгарии транслировалась мастерами болгарской строительной школы на все возведенные ими объекты: все они имеют единообразие, обусловленное характером тех влияний, под воздействием которых  эта школа складывалась.  Как раз это мы наблюдаем в Чишме, это, безусловно, булгарские памятники.

Рассуждая шире, можно сказать, что люди, строившие эти мавзолеи, были воспитаны в городе, и в городе получили свои знания и профессиональные навыки. Они понимали, как строить из камня. Они понимали, что такое статусность и выражали эту статусность в соответствие со своими представлениями. Для них высокое положение в обществе определялось не только достатком, властью и числом слуг, но, в том числе, и наличием у твоей семьи каменной усыпальницы. Если ты не знаком с достижениями городской культуры ты насыплешь курган. Если у тебя нет аналогового восприятия твоей культуры, то ты не сможешь воспроизвести аналог как часть культурного кода. Иногда мавзолеи могут быть не привязаны к городу, но их форма, материал и смысловой фон остаются привязанными к определённой культурной традиции. Вместе с тем, особенности золотоордынского цивилизационного проекта, постоянно воспроизводящего ситуацию культурного дуализма, подталкивающего оседлый городской и кочевой компоненты в зону контакта и взаимодействия, несомненно создавали условия при которых определенная интеграция каменных зданий, как выражение городской традиции в кочевой среде становилась возможной, также как распространение кочевой моды среди оседлого населения городов.

Думая над тем, можно ли стационарную постройку отнести к проявлению кочевой цивилизации, мы должны понимать, что у кочевников было много видов погребальных памятников.  Создание заметных погребальных сооружений: курганных могильников, курганов с земляными или каменными  насыпями является неотьемлемой частью кочевой культуры. Владимир Иванов на основании изучения кочевнических памятников Южного Урала и Заволжья отмечает наличие у некоторых погребений различных вариантов комбинированных надмогильных сооружений, часть из которых, как и каменные мавзолеи, могли иметь статусный характер. 

Мы можем предположить, что строительство мавзолеев у кочевников могло иметь место в том случае если они воспринимались прежде всего не в качестве объектов капитального строительства, а как погребальные комплексы, предназначенные для семейного и иного захоронения. При определенных условиях (например,  из-за принадлежности этих объектов лицам, обладающим высоким общественным положением, а также в результате  заимстования у других групп, имеющих более высокий статус)  интеграция этих объектов в кочевую культурную традицию, вероятно,  могла быть возможна. Но ввиду сложности технического исполнения и отсутствия в кочевой среде необходимых строительных навыков для возведения подобных сооружений, данная традиция  должна была неминуемо стать маргинальной и не могла получить широкого распространения. Если мы посмотрим на Нижнюю Волгу, где находились огромные «открытые» города Золотой Орды, то там городские захоронения смешены с кочевыми. Зачастую сложно понять, где начинается одно и заканчивается другое. Соседние города, можно сказать, сливались другим, а между ними были проплешины степи.

Кочевники могли бы это построить, но им пришлось обращаться к городу за помощью: вызывать мастеров, покупать стройматериал. Мастера, которые могли быть заказаны из города, строили бы так, как умели, придерживаясь своей архитектурной традиции.
 

Окончание следует