Как татары бежали от налогового гнета Москвы к братьям-башкирам

«Запрещалось людям «всяких чинов» покупать земли у башкир, татар, мурз» 

Хотя проблема бегства, т. е. самовольного, стихийного переселения народов Среднего Поволжья, главным образом татар, привлекала внимание исследователей, но она специально никем не изучалась. Бегство народов на юг и юго-восток России уже в XVI и I половине XVII вв. вызывало серьезное беспокойство царского правительства. Это, в частности, отразилось в указах от 1581, 1597 гг.. Уложением царя Алексея Михайловича (1649 г.) запрещалось людям «всяких чинов» покупать земли у башкир, татар, мурз и других. 

Однако такие меры не могли остановить массовое переселение крестьян из Поволжья на Урал и в Сибирь. Различные донесения чиновников Уфимской провинции, челобитные ясачного населения края ярко свидетельствуют о массовом переселении нерусских народов Поволжья на Башкирские земли еще в XVII в., возможно еще в конце XVI в. Так, в челобитной башкир Уранской вол. Осинской дор. от 1688 г. сообщается о возникновении «в прошлые годы» на их вотчине 40 татарских, марийских и удмуртских деревень – выходцев из Казанского, Свияжского, Уфимского уездов (41: 30). Вместе с тем, на территории этой же волости выходцами Казанского и Уфимского уездов до восстания 1662–1664 гг. образовалось 37, после восстания – 13, всего 50 деревень. 

«Изстари платят на Уфе бобылевый ясак»

Сами же вотчинники, как подчеркивает С. Васильев, не знали, сколько переселенцев и деревень существует на их землях. В челобитной вотчинников (в диссертации С. Васильева, как и в архивном документе, вотчинники названы автором татарами) д. Мушуга Казанской дороги Уфимской провинции от 1701 г. говорится, что из разных городов и уездов переселились на их земли люди разных чинов и новокрещеные и др. и, насильственно завладев их землями, живут более чем 20 деревнями. 

В ходе расследования этих челобитных выяснилось, что указанные переселенцы жили на этих местах уже давно, 40, 50, даже 70 лет. В пределах вотчины Мурзакая Юкачева (Казанская дор.) переселенцы из Казанского и Свияжского уездов самовольно поселились в 24-х деревнях. Из них 14 деревень поселились 70 и больше лет тому назад (там же). Ясачные бобыли д. Баржы Уфимского у. в своей челобитной от 7157 (т. е. 1649) г. также показали, что они издавна платят бобыльский ясак. «Нагайские и Сибирские дорог разных деревень новокрещены и горные татары и черемиса и чуваша» в 1700 г. пишут, что они «изстари платят на Уфе бобылевый ясак». 

Приведенные факты достаточно наглядно указывают на время и размах бегства нерусских народов Поволжья на башкирские земли. С.М.Васильев заключает, что в пределах Казанской и Осинской дор. в каждой башкирской вол. насчитывалось несколько десятков и сотен деревень, освоенных пришлыми людьми, но точное число их не было известно, хотя уже во II половине XVII в. правительством был предпринят ряд попыток учесть пришлое население Уфимской провинции. Сведения об интенсивном бегстве татар в сторону Урала содержатся и в различных донесениях русской администрации. Вице-губернатор Казани Н. Кудрявцев в своем письме Сенату от 13 августа 1719 г. сообщает, что служилые татары и ясачные иноверцы к башкирам бегут, от чего подати, положенные на них, пропадают.

«... в Казанском уезде по дорогам пустоты ясачников русских и иноверцев и новокрещенов 6006 ясаков... те беглые живут в Уфимском уезде у башкирцев». 

«Башкирцами» Уфимской провинции именуются именно землевладельцы края, а не народность 

При изучении архивных источников создается впечатление, что в аналогичных документах «башкирцами» Уфимской провинции именуются именно землевладельцы края, а не народность. 

К концу XVII и началу XVIII вв. результаты бегства татар и других «иноверцев» к «башкирцам» стали настолько ощутимы, что борьба с бегством становится одной из острых и неотложных проблем в политике Русского государства: неоднократно предпринимаются различные меры по сыску беглых, учреждаются заставы на дорогах, выделяются военные силы. 

В начале XVIII в. в Уфимской провинции была проведена усиленная кампания по пресечению бегства, выявлению и высылке беглецов на прежние места проживания.

Только за период с 1707 г. по 1720 г. беглецов из Казанского и Уржумского у.у. было зарегистрировано 17920 дворов, в том числе: татар – 8613 дворов, черемис – 3863 двора, русских – 3303, вотяков – 991, новокрещен – 896, чувашей – 196, мордвы – 58 дворов. В сторожевые пункты Мензелинск, Заинск только в июле–августе 1720 г. «по приводам и собою» явились сходны из Казанского у. – 337 семей, т. е. 1173 чел., Свияжского – 66 семей да холостых 16 (261), Симбирского – 9 семей, хол. 6, вдова 1 (39), Уфимского – 4 (13), Царевококшайского – 3 (7), Курмышского – 1 (3), Цивильского – 4 (13), Вятского – 1 (9), Уржумского – 1 (3), Темниковского – 1 (1), Керенского – 1 (4 человека). За период с 27 декабря 1720 г. по 8 июня 1721 г. в пределах Уфимской губернии были выявлены подлежащие высылке в Казанский, Уфимский, Свияжский, Чебоксарский, Козьмодемьянский, Курмышский, Ядринский, Симбирский, Цивильский, Алатырский, Касимовский, Темниковский, Саранский, Нижнеломовский, Верхнеломовский, Керенский, Вятский у. у. 4360 семей, или 17038 человек. 

Поиск беглецов

Как свидетельствуют архивные источники, среди беглецов преобладали татары или выходцы из Казанского уезда. Кампанией по выявлению и высылке беглецов на старые жилища в 1719– 1720 гг. руководил граф И. Г. Головкин. Приведенные здесь некоторые цифровые данные взяты из его ведомостей. Так, за период с 7 июня 1720 г. по 18 мая 1722 г. всего в Уфимской провинции 27 была выявлена и подлежала высылке 5031 семья, или 20105 человек. Самое большое количество из них приходится на Казанский (3814 семей), Свияжский (550 семей), Симбирский (254 семьи), Уржумский (92 семьи) уезды. На остальные уезды приходится от 10 до 20 семей. 

Необходимо учесть и такой немаловажный факт, как национальный состав беглецов. Напр., из 17920 дворов беглецов из Казанского и Уржумского у. у., зарегистрированных в 1707–1720 гг., почти половину (8613 дв.) составляли татары. Такая же картина наблюдается и среди выявленных во время деятельности графа И. Г. Головкина пришельцев. Так, в ведомости за период с 7 по 24 сентября 1720 г. зарегистрировано 594 семьи (2271 человек), из них 363 семьи (1600 человек) – татары (там же, л. 308–310 об.). За период с 25 сентября по 31 декабря 1720 г. количество семей, подлежащих высылке, следующее: 1296 (5282 чел.), из которых 2/3 (т. е. 887 дворов – 3642 чел.) составляли татары. 

Из архивных источников, различных письменных документов явствует, что чиновники царской администрации прежде всего обращали внимание на татар. Так, в донесении начальника Оренбургской экспедиции И. К. Кириллова о башкирах в Сенат от 16 марта 1735 г. читаем: «... Кырыланской волости в деревне Сертики дворов с 50 живут беглые казанские татары и воры». В Уфимском у. в Байларской вол. в разных д. д. в начале XVIII в. выявлены сходны из Казанского и др. у. у. 131 двор и т. п. 

«Основная масса пришлого нерусского населения в Башкирии - выходцы Казанской губернии»

С. М. Васильев, занимавшийся изучением тептярей, бобылей и вопросов землеустройства переселенцев Башкирии, также считает, что «основная масса пришлого нерусского населения в Башкирии состояла из выходцев Казанской губернии». В источниках данного периода словом «вор» назывался участник волнений, восстаний; воровство, быть в воровстве – неповиновение властям, участие в восстаниях. Ныне в Туймазинском районе, расположенном на территории бывшей Иланской вол., имеются деревни Нижний и Верхний Сардык, население которых считает себя выходцами из Заказанья. 

Далее он приводит ряд примеров, извлеченных им из архивных источников, относящихся к 1701 г.: «Безъясачный татарин Урмет Бекбулатов на допросе в Уфимской приказной избе заявил, что он жил в Казанском у. по Арской дор. в д. Бексачан «безъясачно», в Уфимском у. живет 5-й год». Другой татарин Кутлы Ишменев показал: «прежде сего жил он в Казанском уезде по Арской дороге в деревне Ашитбаш в ясаке...». Аналогичные примеры отражены и в других письменных источниках. Например, ясачные татары Абдул Усманов с товарищами (дер. Ст. Юшады Казанской дор. Уфимского у.) платили в Уфимском у. ясак по кунице на год, а подушных платили с пяти душ в Казань.

Бежали из лашманов 

Среди сходцев были и служилые татары, бежавшие от разорительной работы по заготовке и возке корабельного леса. В документе от 1725 г. сообщается, что «...многие Татары Мурзинские с 4-х деревень бежали в Башкирцы...». В числе беглецов (17.920 дворов) из Казанского и Уржумского у. у. 896 дворов были «новокрещенами». Несомненно, что и среди «новокрещенов» было значительное число татар. Приведенные цифры и примеры дают основание утверждать о численном превосходстве среди беглых именно татар, причем – татар Казанского уезда. И после вышеприведенного указа 1649 г. законный доступ на земли башкир был возможен, в основном, только тем, кто имел с ними общую культуру, язык, религию, т. е. «мусульманам», как писал Н. Н. Фирсов, а также народностям, которые в течение веков тесно соприкасались с татарами, т. е. марийцам, чувашам, удмуртам.

 Все эти факторы предопределили не только характер (об этом будет сказано ниже) освоения земель Башкирии, но и национальный состав переселенцев на эту территорию. По мнению Н. Н. Фирсова, Башкирия сохраняет «инородческий характер» до конца XVII в. Колонизация этого края русскими была затруднена и происходила лишь постепенно и осторожно, заметно усилилась только после указа 1736 г., когда была разрешена продажа башкирских земель разным чинам (записка казанского губернатора А. П. Волынского от 1730 г.: «и понеже за 30 лет прошедших не бывало нигде ясашных русских сел...»). Развитие и постепенное изменение землепользования в Башкирии, в свою очередь, обуславливает и такую экономическую предпосылку, как необходимость разрешения проблемы рабочей силы и средств производства.