Когда в роли невесты – земля: кряшенский праздник Шыйлык-Сабантуй

Праздник плуга

Цикл аграрных праздников кряшен в XIX – начале ХХ веков открывал праздник Шыйлык-Сабантуй, отмечавшийся перед началом сева яровых хлебов, после того как высыхала земля. Данный праздник занимал важное место в религиозной и культурной традиции кряшен, о чем свидетельствует и название месяца, в котором он проводился (май) в их народном календаре – «Сабантуй ае» (месяц Сабантуя). 

Проведение праздника плуга отмечается практически у всех нерусских народов Волго-Уральского региона. В его основе лежит древний обрядово-праздничный комплекс, по всей видимости, сформировавшийся в Волжской Болгарии и связанный с культом плодородия и военно-спортивными состязаниями тюрков-кочевников. В пользу этого свидетельствует общая семантика этого праздника у местных народов. У чувашей и удмуртов название этого праздника имеет общую основу. По мнению известного чувашского историка В.Д. Дмитриева, удмуртское название Акаяшка (Геры потон) и чувашское Акатуй связаны с древним названием земледельческого орудия труда булгар – ака (тяжелый плуг), идентичного чувашскому акапуç, татарскому сабану. Таким образом, у татар, чувашей и удмуртов название этого праздника можно буквально перевести как «праздник плуга». У марийцев этимология названия этого праздника также может быть связана с названием этого земледельческого орудия, хотя имеется и другая версия, по которой Ага пайрам следует возводить к общетюркскому ага бәйрәм – большой (старший) праздник. 

У коренных народов Среднего Поволжья, в религиозной традиции которых исконные верования продолжали играть важную роль, этот праздник состоял из двух основных частей: 

1. ритуально-обрядовой – сопровождавшейся жертвоприношением и молением, ритуальной вспашкой и засеванием земли с использованием яиц;
2. праздничной – с различными играми, состязаниями, скачками на конях, коллективными угощениями и народными гуляниями. 

У казанских татар под влиянием исламской идеологии была практически полностью утеряна первая часть праздника. Напротив, у кряшен оба этих комплекса хорошо сохранились, что позволяет нам восстановить архаичные пласты этого праздника, бытовавшего у предков татар в прошлом. 

Тот же Сабантуй: женское и мужское начала

У кряшен этот праздничный комплекс состоял из «Шыйлыка» – праздника преимущественно «старшего поколения» (религиозный) и собственно самого Сабантуя – праздника «молодежи» (светский). Сами кряшены не разделяли два этих праздника. Один как бы дополнял второй, формируя единый празднично-обрядовый комплекс. Слово «Шыйлык» часто выступало у них как синоним слова «Сабантуй». Тесная связь Шыйлыка и Сабантуя отмечается в этнографическом очерке священника с. Чуры Мамадышского уезда Казанской губернии И.М. Ляпидовского, в котором впервые было зафиксировано проведение этого праздника у кряшен. О Майдане (т.е. Сабантуе. – прим. Р.И.), «который во всем похож на «Майдан» башкир и татар», проводимом кряшенами Мензелинского кантона ТАССР и Белебеевского кантона БАССР в день Шыйлык, писал этнограф И. Коваль. 

По сообщениям информантов Г.В. Юсупова (1950-е гг.) из числа старшего поколения кряшен, «шыйлык – этот тот же сабантуй». В пользу того, что в прошлом эти праздники являлись единым целым, могут свидетельствовать параллели в его проведении с обрядами, сопровождавшими праздник весеннего плодородия у других коренных народов Волго-Уралья. Чуваши во время сакральной части праздника Акатуя, которая, по данным А.К. Салмина, называлась Шилĕк, как и кряшены во время Шыйлыка, совершали моления, приносили бескровные жертвы, проводили ритуальную вспашку земли. Связь слова «шыйлык» с «праздником плуга» отмечается у марийцев – у них этим словом называлась поляна, на которой проводились религиозные обряды, предшествовавшие празднику Ага пайрям. У удмуртов до начала праздника Акаяшка совершался обряд-шийлык, во время которого собирались подарки, яйца, проводились моления.

Этимология слова «шыйлык» не совсем понятна. По мнению Р.Г. Ахметьянова, слово «шыйлык» в разных фонетических вариантах бытует у ряда тюркских и финно-угорских народов Волго-Уралья, например: чувашское «шальлак», «шилек» – «стол посреди двора в доме невесты для свадебного угощения»; марийское – «шелык» – «свадебная обстановка»; стол, обычно во дворе; старо-турецкое – «царский пир». Схожий смысл вкладывается в это слово у бакалинских и чистопольских кряшен. У татар Оренбуржья встречается выражение «шеллекә чыгу» в смысле пойти на пикник, гулянье.

Довольно близкое лексическое значение этого слова в разных языках может говорить о широком распространении этого праздника в прошлом у нерусского населения и единой семантике этого праздника. Смысловое значение праздника Шыйлык как общенародного торжества и действа, связанного со свадебным ритуалом (туй), также кажется не случайным. Об этом свидетельствуют и религиозно-обрядовые действия связанные с этим праздником. Особая торжественность, сопровождавшая праздник, массовые угощения жителей деревни, действительно, в символическом смысле могут рассматриваться как некое свадебное действо, в котором в роли невесты выступает земля – символ женского начала и орудие земледельческого труда человека – сабан – символ мужского начала (фаллический образ). Символические основы этого праздника также связаны с таинством семейной жизни – акт оплодотворения земли с помощью плуга и крашеных яиц, зарождение новой жизни (всход яровых). 

Очищение огнем и моления

Праздник Шыйлык обычно отмечался в первый день недели. Предварительно за день до праздника совершался обряд сөрән. Вечером молодые люди с песнями ходили по деревне, собирая по домам бистәр (большие полотенца с характерным ярким орнаментом), выступавшие одним из главных подарков участникам игр во время Сабантуя. Кроме того, с каждой домохозяйки собирали крашеные яйца. Иногда этот обряд проводился непосредственно в день праздника, утром. Каждая хозяйка должна была дать столько яиц, сколько в ее доме малолетних детей, усердные старухи давали больше «за здравие куриц». Обойдя все дома, молодежь собиралась на поляне около деревни. В это время туда подходили и молодые девушки. Все выстраивались в ровные ряды, а старики ходили по рядам и выдавали каждому по крашеному яйцу. Затем разводился большой костер для проведения обряда очищения огнем. Присутствующие прыгали через костер, чтобы предохраниться от сглаза и злых духов.

В полдень начинались общественные моления. Жители приносили корзины с продуктами и зерном (ночевки), которые выкладывали ровными рядами. После сбора всех домохозяев начиналось моление. Взяв в руки ночевки, молились, делая периодически поясные поклоны – у Бога просили хорошего урожая, благополучия в предстоящем году. Другой целью этого моления было символическое освящение ярового зерна. Во время ритуала соблюдалась полная тишина. Читая молитвы, нельзя было креститься. К середине XIX века это правило начинает нарушаться. В приходских селах, деревнях, где усиливается влияние православия, в ритуал вводятся атрибуты из христианского вероучения. Лишь в деревнях, где была сильна приверженность старине, сохраняется традиционный характер обряда.

В общий жертвенный котел из ночевок брали часть принесенной пищи. Всю эту смесь – творог, мед, сметану, яйца – особо назначенные обществом распорядители из числа стариков размешивали и после второй молитвы, в которой участвовало старшее поколение, начинали распределять между присутствующими. Мужчинам полученную кашу намазывали на краюху хлеба, женщинам наливали в чаши. Освященное при молении зерно яровых сохранялось. Его вместе с крашеными яйцами смешивали с остальным зерном и использовали при севе.

У кряшен Мензелинского уезда Уфимской губернии традиция проведения этого праздника несколько отличалась от обрядового комплекса кряшен Заказанья. Торжество начиналось с утра. Примерно в шесть часов из каждого двора мужчина в праздничной одежде в сопровождении детей отправлялся на особую площадь или лужайку, отведенную для проведения праздника. Они приносили в ночевке семена яровых хлебов – проса, овса, пшеницы, полбы, а также яйца, окрашенные соком травы и молочные продукты. Принесенные ночевки с продуктами выкладывали рядами в форме прямоугольника. Старейшины совершали моления, не снимая головных уборов. После чего готовилось жертвенное угощение. Принесенные молочные продукты собирали в один котел, затем к ним примешивали крупно нарезанные яйца, сваренные вкрутую. Приготовленную таким образом кашу разливали в большие чаши представителей родов. 

Ближе к полудню, когда мужчины расходились, на Шыйлык собирался женский пол. Каждая хозяйка дома, празднично одетая в сопровождении дочерей, золовок и невесток, приносила на место проведения праздника большие блюда с предварительно приготовленной молочной кашей, полбенной или просяной. Приглашенные служители культа, становясь рядами и взяв в руки блюда с кашей, произносили молитву. После моления старики пробовали кашу, что означало разрешение к употреблению пищи всеми присутствующими.

После совершения общественного моления главы семейств, запрягши лошадь в соху, привязав к ней борону и взяв семена, отправлялись в поле для начала посева. При выезде со двора хозяйка обсыпала мукою запряженную лошадь. Затем вслед за мужем со всем семейством и продуктами, оставшимися после праздничной трапезы, жена отправлялась в поле. Хозяин, вспахав полосу земли близ дороги, засевал яровой хлеб. Вместе с семенами в пашню кидали крашеные яйца, которые затем собирали маленькие дети. Заборонив пашню, все члены семейства садились на нее есть и пить принесенные хозяйкой блюда. Перед употреблением пищи на засеянном поле совершался обряд жертвоприношения хозяину/хозяйке земли (җир иясе, җир анасы). Из принесенного цельного каравая хлеба отрезали краюшку, которую вместе с крашеным яйцом зарывали в землю. 

Сабантуйная часть

После трапезы, оставив в поле соху и борону, жители спешили вернуться в деревню для проведения второй части праздника – Сабантуя. Эта часть празднества была практически идентична торжествам, связанным с проведением Сабантуя у татар-мусульман. Красочное описание этого праздника у кряшен Мамадышского уезда оставил священник с. Чуры И.М. Ляпидовский: «… все жители селения собираются… к воротам ярового поля, где бывает скачка на лошадях, борьба, выбежки и прыжки молодых людей; отличившиеся получают награждения такие же, какие и у татар. Иногда в выбежку избираются люди самые престарелые, такая партия в зрителях производит сильный хохот. По окончанию молодецких потех все уходят с поля и собираются в ту часть селения, которая особенно приготовилась угощать прочих. Где на дворы, который просторнее других и покрыт лужайкою, ставят столы и скамьи, пришедшие садятся за них; каждая хозяйка этой части селения приносит в большей чаше токмач и ложки, а хозяин ведро пива и угощает по ряду всех. Покушав части, расходятся по домам и пируют во всю ночь. Этот праздник продолжается дня три. После сабана принимаются за работу, если время теплое, а когда бывает холодно или дождь, посев отлагается до приятной погоды». 

В Восточном Закамье Майдан также сопровождался различными играми: скачками, бегом, борьбой на поясах, разбиванием горшков с помощью длинной палки и пр. Схожий характер празднования Сабантуя имел место у молькеевских кряшен. Кроме того, у них во время этого праздника было принято на холме или пригорке устраивать ритуальное катание крашеных яиц, чтобы в этом году был хороший урожай хлебов. Проведение состязаний, характерных для Сабантуя отмечала у нагайбаков Оренбургской губернии Е.А. Бектеева. По ее данным, нагайбаки (кряшены-казаки Южного Приуралья) ежегодно устраивали особый весенний праздник, во время которого проводили джигитовку и скачки. Особой популярностью среди зрителей пользовалась борьба на кушаках: «… при многочисленной толпе зрителей двое из присутствующих выходят на середину и снимают верхнюю одежду, затем обхватывают друг друга, пригибаются к земле то в ту, то в другую сторону, стараясь при этом повалить противника на землю. Зрители между тем подзадоривают борющихся, выражают одобрение или осыпают насмешками, приходя сами в одно и то же время в сильное возбуждение. Наконец, один из борющихся, при общем хохоте окружающих, сконфуженный падает на землю. Поднимается шум, восклицания, слышатся упреки, одобрения, и бой оканчивается».

Шыйлык-Сабантуй был одним из немногих религиозных праздников аграрного цикла, имевший значимый общекряшенский характер, в котором отсутствовал акт кровавого жертвоприношения, что также имело символическое значение. Культ плодородия, обряды символического оплодотворения земли, связанные с зарождением «новой жизни», не предполагали совершения обряда жертвенного лишения жизни, что противоречило бы самим основам этого праздника. Жертвенное животное заменялось продуктами сельского хозяйства. Особая роль принадлежала крашеным яйцам – очень древнему символу плодородия. Наряду с почитанием Бога в обрядах, связанных с проведением этого праздника, отмечаются следы культа земли и ее хозяина/хозяйки. По мнению Г.В. Юсупова, в этом празднике прослеживается связь с почитанием предков: «во всем этом (т.е. обрядовом комплексе. – прим. Р.И.) проступает древний поминальный характер весеннего праздника, ибо первые весенние поминки связаны с таянием снега и оживлением всей природы». В пользу этой версии свидетельствуют параллели в праздновании Шыйлык у кряшен и Шилека у чувашей-язычников. У последних в этом празднике четко выделяются ритуальные действия, связанные с поминовением предков.

Празднование шыйлык-сабантуя фиксировалось у кряшен вплоть до 1950-х годов, а в ряде случаев и позже. Сейчас этот праздник практически полностью забыт, сохранилась лишь ее «светская часть» (сабантуй).

Радик Исхаков

Также читайте:
Почему не получилось полностью крестить татар?

Почему кряшены – это татары?

10 фактов о кряшенах: особое приветствие, половинка монеты и елабужские блондины

Почему не существует кряшенского языка? Объясняем на пальцах