«Татарские купцы стояли бы в первых строчках списка «Форбс»

«Самый известный татарский олигарх Уфы»

- Татарские предприниматели известны своими фамилиями. На слуху Рамеев, Хакимов, некоторые другие. Какие еще кланы вы обнаружили?

- В основном у нас средний класс представляли Тевкелевы, клан Ахтямовых. Были крупные предприниматели из Казани: Торговый дом Субаева-Рахметуллина. Но, должен сказать, что предпринимательство татарское совершенно не изучено. Мы не знаем историю татарского бизнеса. Я ищу аспирантов, которые могли бы смотреть арабографичные метрики, тексты: метрики городских мечетей. Ведь история бизнеса - это история семьи. 90% бизнеса погибает на третьем поколении. В современной России - уже на втором поколении, потому что детей мало.

Есть удивительные открытия: всплывает несколько фамилий очень крупного масштаба. Самый первый из них - стерлитамакский предприниматель Зариф Исмагилович Утямышев. Он очень долго работал на рынке. Я составил такой «список «Форбс». Утямышев в первой десятке по обороту капитала. Он работал в Стерлитамаке, Уфе. Потом уезжает в Казань, открывает там суконную фабрику. Затем возвращается опять сюда. 

Внутренний характер бизнеса мы не знаем, поэтому всплывают такие даже загадочные фамилии Абдулатипов - выходец с Поволжья. Его обороты в современном понимании составляли сотни миллионов рублей. Зариф Утямышев - оборот около 300 тысяч рублей – более полумиллиарда по современным меркам в год. В 1880 годы приезжает Абдулхакимов. Выходец из-под Малмыжа – южной части Вятской губернии.

«Мы были одной из чайных столиц Империи» 

- Какое место Уфы в бизнесе татарском, по сравнению с другими городами Империи?

- Уфа была очень бурно развивающимся центром и ни в коем случае нельзя о ней судить как о тихой провинции. Это был крупнейший центр экономики, в частности, финансов, особенно когда пришла железная дорога.

В 1888 году мы оказались на великой и самой главной трансевразийской коммуникации из Европы в Азию. И к нам пришли все крупнейшие общероссийского и даже мирового масштаба фирмы. Металлургия, горнозаводские, золотодобытчики, чайные компании. Причем чайные занимали первые места «списка «Форбс».

Вот эти корпуса Уфимской чайной фабрики - это остаток от былого величия. Мы были одной из чайных столиц Империи. То есть, когда построили железную дорогу, в 1888 году она пришла в Уфу. В 1890 году пробили Уральские горы и вышли на Златоуст, в 1892 – в Челябинск и в 1893 начали строить Транссиб в сторону Омска. И к нам тут же явились все чайные компании, потому что до этого чайные караваны из Китая шли севернее: у нас горы высокие, не пройдешь, шли через Ирбит и Кунгур - дальше на Казань. Теперь же, когда появилась железная дорога, чайные караваны из Китая просто доходили до ближайшей железнодорожной станции в Сибири, грузили чай в вагоны и гнали в Уфу. У нас были крупнейшие чаеторговые компании, огромные обороты. Порой они опережали по обороту даже металлургов и золотодобытчиков. У Абдулхакимова (Хакимова) в 1889 году оборот составил 686 тысяч рублей теми деньгами, а сейчас умножьте на 2000, он занял второе место в моем списке Форбс. Трудно представить даже. 

В 1905 году у нас было два лидера по денежному обороту: Хакимов и Назиров. По Хакимову еще более-менее известно: он построил двухминаретную мечеть. На Бекетовской имел несколько усадеб. Или вот Губайдуллин - оборот под 700 тысяч. А вот Назиров Садритдин Мифтахетдинович - фигура загадочная. О нем мало известно. Причем оборот был полмиллиона рублей, тогда - два миллиарда в год по нынешним ценам. 

Есть сведения: на Казанском кладбище могила есть его, якобы 1926 годом указана его смерть. Возможно - это не могила, а кенотаф. 

Когда в конце 19 века к нам пришли общероссийские и даже мировые корпорации, они весь наш бизнес вытолкали из списка «Форбс», единственный кто остался, был Назиров. Единственный, кто конкурировал по объему торговли с этими гигантами транснациональными: чайная компания Губкина и Кузнецова, Миасское золотопромышленное товарищество, челябинские металлургические гиганты – Аша, Сим, Катав-Ивановский и т.д. 

«Хусаиновы - это сказочно богатые люди» 

- Били ли субъективные моменты, которые помогали татарам-предпринимателям работать на этой территории?

- Масштаб татарского бизнеса был огромный. Вот Хусаинов. Знаменитый оренбургский предприниматель. Финансовые документы подтверждают, что у них бизнес действительно был на втором месте среди оренбургских предпринимателей. Причем из года в год. Его опережали только Зарывновы. У Хусаинова шли миллионные обороты. Сказочно богатые люди. И богатство их людей держалось на двух вещах: скупка и торговля хлебом и торговля мануфактурой. 

Хлебная торговля очень сложный процесс. Простым крестьянам везти хлеб куда-то на далекую ярмарку накладно. Внизу, по деревням маленькие партии хлеба скупали богатые крестьяне, мельники, владельцы торговых лавок. Потом шли среднего масштаба перекупщики, работавшие в нескольких волостях. Они скупали крупные партии хлеба и поставляли на пристани, станции, а там работали экспортеры. 97% нашего хлеба шло в Рыбинск. Это был такой, выражаясь по-современному, хаб: шло снабжение в Москву, Петербург, балтийские порты - на экспорт.

И вот для такой многослойной системы заготовок хлеба нужны были посредники. Люди, знающие местных, общающиеся с производителями или мелкими посредниками. Естественно, там, где проживали татары, предприниматели татары имели преимущество. Русские тоже нанимали татарских приказчиков - рынок диктовал жесткие условия.

Например, на рынке швейных машинок фирма «Зингер» была монополистом. Все остальные были вытеснены. «Зингер» специально нанимала, как тогда называли коммивояжеров (сейчас назвали бы дилерами), с обязательным знанием татарского языка. 

И вот хлеботорговцы Хакимов, Назиров, другие создали каждый свою национальную систему заготовителей, которая в конкуренции опережала русских предпринимателей, тем было сложнее. И была обратная сторона этого бизнеса. На всю Уфу в начале 20 века работало семь магазинов готовой одежды. Готовая одежда - редкое явление. Все шили. Рынок мануфактуры, тканей огромный. Шили сами или пользовались услугами портных, модисток. Даже в совсем маленьких деревнях обязательно имелся портной.

«У нас русские и татары жили всегда вперемежку» 

Это сейчас торгующие тканями магазинчики ютятся в закуточках, они обслуживают тех, у кого шитьё хобби. А в те времена… Поэтому у нас и развилась швейная фирма «Зингер». И обратная система. Ткани закупали, в основном, в Польше - в городе Лодзь, тогда это территория Российской Империи. 30% тканей уфимского шерстяных тканей оттуда, хлопчатобумажных до 15%. Остальное из Иваново. Вот Назиров, Хакимов, другие мануфактурщики, наверное, месяцами сидели в Петербурге, в Иваново, в Нарве, в Лодзе, Москве - закупали оптовые партии. В Уфе с оптовых складов они распределяли товар дальше по маленьким деревенским магазинчикам.

Торговля тканями в значительной степени велась в кредит. На фабрике в Лодзе, например, Хакимов, брал большую партию товара, но платил наличкой только 25%. Под остальное выписывали векселя – долговые расписки. Практиковалась девятимесячная долговая расписка. Он приезжал в Уфу и продавал этим мелким продавцам деревенским по такой же схеме. Такая система требовала доверия к своим контрагентам. Естественно, национальный фактор имел очень большое значение. Поэтому у нас есть история. Примерно в 1910 году предприниматель из Кармаскалов Рахманкулов, занимавшийся оптовой торговлей мануфактурой, внезапно умер. Весь рынок пришел в сотрясение, уфимскую торговую биржу лихорадило. 

Другой «национальный» момент. В начале 20 века татарский бизнес был огромен и это создавало «проблемы» для уфимских русских предпринимателей. Дело в том, что по законам Российской Империи, в официальные праздники не работали и торговля закрывалась. Православная церковь была идеологией. Поэтому православные торговцы в православные праздники не работали. В мусульманские - не работали мусульмане. Разница только в том, что у мусульман один байрам, второй байрам и все. А у православных, как говорит татарская поговорка - каждый день праздник. В итоге русские купцы написали жалобу в Городскую думу. Потому что в праздники православные они вынуждены были закрываться, а рядом конкурент татарин: у Зуфарыча двери, не закрываются. Как раз праздник - надо что-то прикупить, народ валом валит. Причем это не маленькие магазинчики. Если на Гостином дворе были в основном русские торговцы. То напротив - через Александровскую улицу стоял огромный универмаг Каримова и Шамигулова, который являлся одним из самых передовых торговых предприятий своего времени. Они были первыми дилерами по торговле галошами. Все за галошами ходили туда. Причем у них было электрическое освещение. Вот представьте, идет праздник православный, вечер. Гостиный двор в темноте, а татарский универмаг сияет огнями. 

Такая же проблема была в Казани. Но Уфа отличается от Казани и Оренбурга тем, что у нас никогда не было татарского квартала, слободы. Как бы татарского гетто. У нас русские и татары жили всегда вперемежку. Удельный вес татар был равномерен по всем районам города. И в Казани, если тебе надо поехать в татарский магазин в праздник православный, надо было сесть на извозчика и ехать в татарскую слободу. А у нас никуда ехать не надо! Вон на углу, пожалуйста у Зуфарыча все есть. А для своих он еще из-под прилавка и что надо и что не надо еще продаст! 

И русские купцы направили петицию. Либо нам разрешите торговать в православные праздники, либо татарам запретите. Но Первая мировая война началась, история ничем не кончилась.

«К началу 20 века весь центр Уфы вокруг Гостиного двора скупили татарские бизнесмены» 

- Как отразился 1917 год на татарских предпринимателях?

- Вот был такой предприниматель Ишмаев, очень крупный хлеботорговец. Работал в районе Топорнино (ныне Кушнаренково). Сперва был приказчиком большой фирмы. Затем создал свой бизнес - крупную фирму, агрохолдинг. В Гражданскую войну он создал даже свой отряд и воевал с «красными». 

К началу 20 века весь центр Уфы вокруг Гостиного двора скупили татарские бизнесмены. А в 1917 году татарские предприниматели все продали. В том числе еврейским предпринимателям. Почему-то татары не поверили в Февральскую даже революцию. Евреи верили в революцию. И большевики отобрали у них все. 

- Известна ли судьба татарских кланов? 

- Про Хакимова известно - его усадьба находилась, где сейчас ТРЦ «Галерея-Арт». Немного фасада его дома сохранилось. Когда строили, часть этой фирмы принадлежала режиссеру Никите Михалкову. И они единственные из застройщиков Уфы выполнили закон: перед стройкой пригласили археологов, производили раскопки. 

Во дворе дома был колодец. Легендарный. В 1920-е годы, когда Хакимовские дома уже коммуналками стали, как-то вечером приходит к ним бабулька-татарка - божий одуванчик. Просится переночевать. «Я деревенская, приезжая». Ее пустили. Летом было дело. 

Утром выходят бабки нет, а возле колодца лежит крюк-кошка. А по легенде Хакимов в колодце припрятал свои ценности и бабуля, то есть его жена, вытащила их. Говорят, она выкупила Хакимова из тюрьмы, и они уехали в Среднюю Азию. 

«В 1923 году Росархив и Наркомат юстиции заключили секретное соглашение об уничтожении всех нотариальных архивов» 

- У предпринимателей после Октябрьской революции отобрали все. Может ли такое случится, что потомки запросят имущество, дома, имения, землю назад?

- Ельцин в 1991 году признал дореволюционную частную собственность и отдал крестьянам паи. Делал он это спокойно и за крупную собственность не беспокоился. Почему? Сейчас объясню.

Со мной многие дворянские и купеческие фамилии наладили связи. И приезжали издалека. Мы выезжали в их бывшие имения. Они ходили, посматривая хозяйским взглядом. И сейчас приходят ко мне вести: в центре России потомки купцов выкупают свои дома, особняки. 

А во время НЭПа, когда в 1920-х годах случился откат в некую буржуазию, владельцы имущества и имений начали было подавать иски к Советской власти о возврате. Это было массовое явление. Поэтому примерно в 1923 году Росархив и Наркомат юстиции заключили секретное соглашение об уничтожении всех нотариальных архивов. И они все были уничтожены. За исключением одного процента типовых дел. Вот наш нотариальный архив: сохранилось около 75 дел. Поэтому Ельцин знал это и не беспокоился особо. Он знал, что документов просто не сохранились. То есть нотариальных архивов не сохранилось. А что касается семейных архивов, то и там люди сами уничтожали. Если в 1938 году у вас нашли бы купчую крепость или акты о собственности на домовладение, любой советский суд это воспринял бы как желание возврата буржуазно-крепостнического строя, и вам неминуемо грозила бы статья. 

Что касается Уфы, известны случаи, когда люди, опираясь на дореволюционные документы сумели доказать право собственности на домовладения в Уфе. Было несколько прецедентов, когда люди судились с городом на основе права давностного владения – то есть, если семья живет 100 лет в доме, но у нее нет на нее документов, то по этому закону, она имеет право приватизировать землю. 

Иллюстрации предоставлены Михаилом Родновым