«А у царя есть семь судей из иудеев, и христиан, и мусульман, и идолопоклонников»

Аль-Истахари – Ибн Хаукаль

Географическое сочинение Абу-л-Касима Мухаммада ибн Хаукаля ан-Насиби ≪Китаб ал-масалик ва-мамалик≫ (≪Книга путей и государств≫), носящее также название ≪Китаб сурат ал-ард≫ (≪Книга картины Земли≫), является расширенной версией ≪Китаб масалик ва-л-мамалик≫ Абу Исхака Ибрахима ал-Истахри, написанной к середине Х в. Около 951 г. много путешествовавший (по торговым делам?) к тому времени Ибн Хаукаль встретился с ал-Истахри в Западной Индии, познакомился с его сочинением и указал на некоторые ошибки, и ал-Истахри предоставил ему право пользоваться этим сочинением как своим, перерабатывать его, дополнять и подписывать своим именем. От авторства своего текста ал-Истахри не отказался, и, таким образом, началось параллельное существование двух родственных одноименных сочинений. Первый вариант дополненной версии своего сочинения Ибн Хаукаль преподнес правителю Халеба Сайф ад-Дауле (944–967), но рукописи с этой редакцией не сохранились. Все известные нам рукописи содержат более позднюю редакцию, в которой собствен-всего объема, не считая мелких изменений стилистического характера.

Впервые сочинение Ибн Хаукаля было издано на основе двух сравнительно поздних рукописях М.Я. де Гуе в 1873 г. [Ибн Хаукаль, 1873], в 1938–1939 гг. И.Х.Крамерс предпринял новое издание на основе неизвестной прежде старейшей (1086) рукописи библиотеки Иски Сарая в Стамбуле с воспроизведением всех карт, с включением отсутствовавших в ней фрагментов, сохранившихся в трех других рукописях [Ибн Хаукаль, 1938–1939], в 1964 г. он же в сотрудничестве с Г.Вье опубликовал перевод этого текста на французский язык [Крамерс, 1964].

Предлагаемый перевод основан на издании 1938–1939 гг. с указанием в тексте соответствующих страниц. Дополнения, сделанные Ибн Хаукалем, заключены в угловые скобки < >, мелкие расхождения с текстом ал-Истахри стилистического характера отмечаются только в тех случаях, когда они меняют смысл фразы [Ибн Хаукаль, 1938–1939].

«Китаб ал-масалик ва-мамалик»

(Книга путей и государств)

Хазарское море

[с.386] А что касается Хазарского моря, то восточная его сторона – часть ад-Дайлама и Табаристан и Джурджан и часть пустыни, которая между Джурджаном и Хваризмом, а западная его сторона – ар-Ран и пределы ас-Сарира, и страна хазар, и часть гуззской пустыни, а северная его сторона – гуззская пустыня и область Сийах Куха, а южная его сторона – ал-Джиль и ад-Дайлам, < и то, что рядом с ними.> 

[c.388] А у этого моря нет связи ни с каким из морей на поверхности Земли < путем приливания или смешения кроме того, что вливается в него из реки русов, известной под названием Итиль, которая соединяется рукавом, вытекающим из него, с проливом, выхдящим из земли ал-Кустантинийи к Окружающему морю.> И если бы какой-нибудь человек пошел вокруг этого моря, то вернулся бы в то место, с которого начал, и не воспрепятствовало бы ему препятствие и не перерезало бы [дорогу] ничто, кроме текущей к нему (морю) и впадающей в него реки.

Это море соленое и нет в нем прилива и отлива. У этого моря дно темное в отличие от Кулзумского моря и других, <потому что дно его из глины, гнилой и испорченной>. А в море Фарса дно просвечивает во многих местах из-за яркости белых камней, которые внизу. И не добывают в этом море ничего, кроме рыбы. И плавают по этому морю купцы из мусульманских земель в хазарскую землю, <а оно> – между ар-Раном и ал-Джилем и Табаристаном и Джуржданом.

И нет в нем обитаемых островов, которые были бы обжиты, как в других [морях] <есть острова, на которых есть жители и города.> А на тех островах, которые на нем, имеются воды и деревья, но на них никто не жил во времена ислама. К их числу относится Сийах Кух. Он большой, на нем есть источники и деревья, и заросли, и дикие лошади. К ним относится остров напротив ал-Курра, <и поблизости от ал-Баба.> Он тоже большой, на нем заросли и деревья, и добывают на нем марену. И выезжают на него люди из области Барда‘а разыскивать следы марены и работают там долгие дни из-за ее обилия, и вывозят ее в Варасан и Барда‘а. И получают от нее прибыль, и привозят на остров ал-Баба лошадей из области Барда‘а и Варасана и многих [других] областей, они пасутся на нем и жиреют из-за изобилия его пастбищ и выпасов.

И нет вправо от Абескуна до Хазарии на берегу этого моря ни селения, ни города, кроме места в пятидесяти фарсахах от Абескуна, которое назывется Дихистан, <вроде селенья, и в нем немного людей, вода у них глубоко, а воде моря в этой местности не хватает глубины,> а он вдается в море, и суда встают на якорь у него при бушевании ветра. А в эту местность направляется много людей из [разных] мест и находятся там для ловли [рыбы].

И не знаю я другого [c.389] места, где кто-нибудь обитал, кроме Сийах Куха, а там [живет] группа (таифа) тюрков-гуззов, которые поселились там недавно из-за ссоры между ними и [другими] гуззами. Они откололись от них и сделали его местом обитания и убежищем. Там есть <просторные> пастбища и есть у них источники. А это место на этом море справа от Абескуна; а влево от Абескуна до Хазарии непрерывные обжитые земли (‘имара) кроме небольшого участка между Баб ал-абвабом и Хазарией, а это потому, что если ты пойдешь из Абескуна через пределы Джурджана и Табаристана и ад-Дайлама и ал-Джила, то войдешь в пределы ар-Рана, когда проедешь ал-Мукан к области Баб ал-абваба в двух днях пути от страны ширваншаха, а его владения простираются до области Самандара на четыре дня пути тоже по обжитой местности. А от Самандара до Итиля семь дней по пустыне. А это море около Сийах Куха узко и [люди] опасаются за суда, что когда там поднимется ветер, то они разобьются, а когда они там разобьются, то не удастся ничего собрать из них из-за нападения на них тюрков, которые завладеют тем, что в них.

Итиль, а Итиль – название реки, которая течет к ним от ар-Рус и Булгар <и вливается в Хазарское море. И говорят, что эта река вытекает из [страны] мраков, никто не знает начала ее, и никто не достигал ее истоков>.

А этот город (ал-балад) – из двух частей: одна из них, западнее этой реки, называется Итиль, она большая из них, а другая – восточнее. А царь (малик) живет в западной, из них, < которая называется Хазаран, а восточная называется Итиль>. И называется [с.390] царь на их языке ≪бек≫. Эти две части в длину около фарсаха, их обеих окружает стена, но постройки в них рассеяны, а их дома <вроде> шатров, из дерева, покрытые войлоками, кроме немногих, построенных из глины. У них есть базары и бани. Есть у них мусульманское население (халк), как говорят, более десяти тысяч мусульман, и в нем около тридцати мечетей.

А дворец их царя в отдалении от этой реки, он из обожженного кирпича, и нет ни у кого построек из обожженного кирпича, – царь не позволяет этого никому кроме себя.

А в стене города четверо ворот, одни из этих ворот в сторону этой реки, а другие из них в сторону пустыни, которая за городом. А этот царь – иудей. И говорят, что у него придворных (хашийа) около четырех тысяч мужчин. А в этих двух сторонах есть мусульмане, и христиане, и идолопоклонники, а самая маленькая из этих общин (фирак) – иудеи, а самая многочисленная из них – мусульмане, но только царь и его знать – иудеи. А в их обычаях преобладают обычаи идолопоклонников, как земные поклоны друг другу при встрече. А судейство у них ведется по древним обычаям, которые отличаются от мусульманской религии и христианской, и иудейской.

Говорят, что все войско Хазарана двенадцать тысяч человек, <и это твердо установлено;> когда умирает кто-то из них, на его место встает другой; и нет у них постоянного содержания <и определенных пайков в определенный месяц,> поступает им немногое за долгий период в неопределенное время, когда действует их страх или собирает их война, то собираются к нему. А поступления средств (абваб ал-мал) этого царя из таможенных пошлин и торговых сборов (‘ушур) с товаров согласно их обычаям на каждой дороге, ведущей к ним. И для него есть обязательная доля с жителей кварталов и округов из того, что необходимо с каждого вида еды и питья.

А у царя есть семь судей из иудеев, и христиан, и мусульман, и идолопоклонников. И когда кто-нибудь <из знати и простонародья> представляет какое-то дело, то судят его эти судьи. И никто не является со своей нуждой к самому царю, а приходят к этим [людям] и излагают свою нужду и что они предъявляют. А между этими людьми и царем есть посыльный, через которого сообщают, что происходит [с.391], что появляется между ними (тяжущимися) и доводят до него, что будет у них, а он отвечает им при этом свое решение, что им делать.

<А иногда в суде происходят вещи, похожие на небылицу. Из их числа то, что рассказывал ал-Му‘тадид, что это рассказали при нем, и насмехался над этим рассказчик. И сказал ал-Му‘тадид: ≪Вовсе нет. Передают о Пророке, – да благословит его Аллах, – что он сказал: Аллах, да возвеличится его имя, – не даст человеку управлять народом, только подкрепив его каким-либо родом разумения, даже если он неверующий≫.>

Из таких удивительных историй то, что у одного человека из жителей Хазарана был сын, занимавшийся торговлей, искусный брать и предлагать. И он отправил его во Внутреннюю Булгарию, а [сам] не переставал вести торговлю и после отъезда своего сына усыновил раба, который был у него, обучил и вразумил его, и он хорошо разумел то, что тот ему поручал из торговли, так что он объявил о его усыновлении по причине близости ему по повиновению и оборотливости. А отсутствие сына и пребывание гуляма в услужении отцу затянулось, так что тот человек скончался. И представил сын денежный отчет (джихаз), не зная, что отец умер, а этот гулям засчитал то, что причиталось с него (сына), и, напротив, не учел то, что поступало от него. Сын написал гуляму, чтобы тот составил ему отчет по правилам и вернул ему [распоряжение] делом, когда прибудет к нему и рассчитался бы за то, что в его руках, а он (сын) заберет у него то, что есть у него из принадлежавшего отцу. И пришло к сыну то, что заставило поспешить его к месту жительства отца в Хазаране. И повели они тяжбу об этом, и стали приводить доказательства; и было так, что, когда рассматривали [доводы] одного из них, то думали, что его доказательства достаточны; а когда приводил другой что-то подобное, что подкрепляло его позицию, и большая часть их решений опиралось на подобное этому. И длился их спор целый год. И когда затянулась эта тяжба, и это дело из-за перебранок и споров не сдвигалось с места, то рассудить тяжущихся взялся сам царь. Он устроил заседание и обязал присутствовать всех судей и жителей города. Они оба повторяли свои претензии с самого начала тяжбы, и не увидел царь ни у одного из них преимущества перед другим, которое было бы для него очевидно. И сказал царь сыну: ≪Знаешь ли ты точно могилу твоего отца?≫ Он сказал: ≪Да, знаю, но не присутствовал при его погребении≫. И признал он (царь) его правдивость. И сказал претендующему гуляму: ≪Ты знаешь могилу твоего отца≫? Он сказал: ≪Да, я руководил погребением≫. И сказал он: ≪Принеси мне останки из нее, если найдешь ее!≫ И пошел гулям к могиле, и вынул из нее одну из прогнивших костей [с.392] и принес ее ему. И сказал [царь] гуляму, претендовавшему быть сыном этого купца: ≪Вскрой себе вену≫. И вскрыл он ее. Потом он по его приказу пролил свою кровь на кость, и скатилась кровь с нее, и ничего к ней не пристало. И вскрыл вену сын, и пролилась его кровь на эту кость, и смочила ее, и пристала к ней. Гуляма наказали, опозорили и отдали его и его богатство сыну.

У этого города нет <многочисленных> деревень, <однако> их пашни обширны. Летом они <все> выезжают <туда, где намереваются> cеять, <они пашут и обрабатывают вблизи и в отдалении> приблизительно в двадцати фарсахах. А когда сожнут то, что посеяли, то везут на повозках <к реке или в места, близкие к ней>, и то, что собрали у реки, везут на судах, а что близко к городу –везут на повозках. Их основная пища –рис и рыба.

А тот мед, воск и <меха>, которые вывозят от них во все края, в действительности привозят к ним из краев ар-Руса и Булгара, как и шкуры бобров, которые вывозят во все края и которые не водятся нигде кроме этих <северных> рек, которые в землях Булгара и ар-Руса и Куйабы. <А те шкуры бобров, которые [продаются] в ал-Андалусе, – они из рек, которые в областях ас-сакалиба и впадают в залив, на котором [расположена] страна ас-сакалиба, и описание которой уже было. А большая и лучшая часть этих шкурок находится в стране ар-Рус, и те, которые спускаются к ним в их края, а также из края Йаджудж и Маджудж, а затем привозят в Булгар. Это продолжалось до триста пятьдесят восьмого года (25 ноября 968 – 13 ноября 969 г.). И вот, руcы разрушили Булгар и Хазаран и повезли бобровые и [другие] ценные меха в Хорезм из-за частого приезда хорезмийцев в Булгар и к ас-сакалиба. И напали они на них (хорезмийцев) и грабили, и брали их в плен. А товары русов всегда стекались в Хазаран, и они должны были с того, что привозили, отдавать приблизительно десятую часть их товара.

<Как уже говорилось,> царь живет в западной половине из этих двух сторон и его приближенные [с.393], и чисто хазарское войско. А язык ал-хазар – не язык ат-турк (тюрков) и не персидский, и нет среди всех языков народов родственного ему.

А у реки Итиль с восточной стороны есть ветвь, которая вытекает из области хирхизов, протекает между Кимакией и Гуззийей, являясь границей между Кимакией и Гуззией, затем течет к западу за Булгаром, затем поворачивает назад в сторону востока, минует ар-Рус и Булгар, потом буртасов и впадает в Хазарское море. Говорят, что от этой реки отделяется более семидесяти рек, а главное русло реки остается течь к Хазарану и впадает в море. И говорят, что, если бы эти воды соединить в их верхней части в одну реку, то она была бы больше, чем Джайхун количеством и обилием воды и шириной на поверхности земли. И доходит [до того], что из-за множества их вод они, достигая моря и вливаясь в него <близко друг к другу,> текут в море внутри его вод на расстоянии двух дней пути, и одолевают воду моря настолько, что зимой покрываются льдом посреди него из-за их пресности и их сладкости, и выделяется его (Итиля) вода по цвету от воды моря.

А в Хазарии есть область, и в ней [главный] город, который называется Самандар, он между ним (Хазараном) и Баб ал-абвабом. В нем многочисленные сады, говорят, что в них было около сорока тысяч виноградников.

<Я спросил о нем в Джурджане в триста пятьдесят восьмом году у того, кто был там недавно, и он сказал: ≪Там любой сад или виноградник был милостыней для бедняков, пока там оставался хотя бы один лист на стволе его; но напали на него русы, и не осталось в этом городе ни виноградины, ни изюмины≫. И жили в этом городе мусульмане, люди различных религиозных общин и идолопоклонники, [все] они выселились. Но не прошло и трех лет, как из-за достоинств земли и прекрасных пастбищ, все возвратилось, как было. И были в Самандаре мечети, и церкви, и синагоги; и напали они во время этого своего набега на всех, кто был на реке Итиль, на хазар, булгар и буртасов и завладели ими, и бежали [с.394] жители Итиля на остров Баб ал-абваба и укрепились там, а некоторые из них – на остров Сийах Кух, пребывая там в страхе>.

А жилища Самандара – шатры, а постройки их из сплетенного дерева, а их крыши – горбатые. А их царь – родственник царя хазар. А между ними и границей ас-Сарира – два фарсаха, и между владетелем ас-Сарира и царем Самандара существует перемирие. А жители ас-Сарира – христиане. А говорят, что этот трон (ас-сарир) принадлежал одному из царей Фарса (Персии). И не переставали их цари привозить в те места драгоценности, оформляя его. А привез его один из сыновей Бахрама. И царь у них до наших дней называется по этому трону. А говорят, что трон изготавливал долгие годы один из Хосроев. А между жителями ас-Сарира и мусульманами существует перемирие. И нет во всей стране хазар скопления людей больше, чем Самандар.

Буртас – народы (амам), граничащие с Хазарией (ал-Хазар). И нет между ними и Хаза-рией ни одного языка, кроме них. Они – народ, распространенный по реке Итиль. Буртас__ также название области, так же, как ар-Рус, а ал-Хазар и ас-Сарир – название государства и области, а не людей и племени.

Хазары не похожи на тюрков, потому что у всех хазар черные волосы. Их два вида (синфани). Одни из них называются кара хазары, они смуглые, сильная смуглость их приближается к черноте, как будто бы они из жителей Индии, [другой] вид – явно светлый, приятный и красивый. А те из хазарских невольников, кто попадает [к нам], это идолопоклонники, которые считают дозволенной продажу своих детей и обращение в рабство друг друга. А что касается их иудеев и христиан, то они исповедуют запретность обращения в неволю друг друга. Из самой Хазарии не вывозят ничего ни в ближние, ни в дальние [страны] кроме рыбьего клея, а что касается невольников, и меда, и воска, и бобров, и мехов, то их привозят к ним. Одежда хазар и тех, кто рядом с ними, куртки и кафтаны (акабийа), и нет у них из одежды ничего, что превышало бы их потребность, в самом деле, [с.395] везут к ним одежду из областей Джурджана, и Табаристана, и Азарбайджана, и ар-Рума и других провинций.

А что касается их управления и государственных дел, то их окончательное решение принадлежит их верховному правителю, называющемуся ≪хакан хазар≫, он могущественнее царя хазар, потому что царь хазар заключает с ним договор и тот назначает его и присматривает за ним. А когда они желают поставить царя после кончины их царя, то приводят его к этому хакану, <и тот напоминает ему об Амаре и увещевает его, и знакомит его с тем, каковы права и обязанности царя и его тяготы, какой грех и бремя будет на нем за то, что он взял на себя, если совершит упущение или будет действовать не так, как должно и принимать неверные и неправедные решения. И случается, что тот, кого они стремились поставить во власть, не отвечает им [согласием] из благочестия, воздержанности или нежелания получить то, что, как он услышал, сделает с ним Аллах, если у него будет власть, а он будет неспособен распоряжаться ею. Тогда власть предлагают другому, кто лучше душой и разумом.> И когда приводят его к хакану, <чтобы посадить его на царство и вручить ему его,> душит его <хакан хазар> шелковым [шнуром] и когда почти прерывается его дыхание, говорят: ≪Сколько хочешь, чтобы была продолжительность твоего царствования?≫ и он говорит: столько-то и столько то. И если он умер <до этого срока, то умер в чести у Аллаха>, а если остался после <того, что назвал собственным языком,> то убивают по достижении срока. Хакан ничего не разрешает и не запрещает хазарам, ему только оказывают почет и земно кланяются, все, даже царь, когда входит к нему. И никто не допускается к нему, кроме как по необходимости, и когда входит к нему <человек,> то его мажут пылью, и он земно кланяется и не поднимается, пока ему не разрешат сесть. А когда постигает их большое бедствие или война, выезжает туда хакан, и как только видит его кто-то из тюрков или иных видов язычников, так уезжает и не сражается с ним из-за почитания его. Когда же хакан умрет, и его похоронят, то никто не проезжает мимо его могилы, не спешившись, совершает земной поклон и едет верхом, только миновав могилу.

А их повиновение своему царю доходит до того, что иногда должно убить кого-то, а он из <самых уважаемых, достойных и почитаемых и из занимающих у них высокое положение,> и царь не хочет убивать его открыто, и приказывает [с.396] царь убить себя, и он уходит в свое жилище и убивает себя.

<Я уже упоминал, что> хаканство принадлежит известной <семье и> роду (каум). Их право не оспаривают: будь он богат, несостоятелен или скуп: когда приспеет ему стать хаканом, то утверждают его, не взирая на то, какое у него положение. Сообщил мне тот, кому я доверяю, что он видел на одном из базаров юношу, торговавшего хламьем, а люди говорили, что если умрет хакан, то ни у кого не будет больше прав на хаканство, чем у него, только при том, чтобы он был мусульманин, в хаканстве не утверждают никого, кроме иудея. У них есть трон и шатер из золота, который ставят только для хакана при его выступлении в [поход], а место установки его шатра, когда они выходят на войну или [иное] дело, вынуждающее их уйти, выше места установки шатра царя, и жилище его в городе выше его жилища. <Ему полагаются налоги натурой (джарийат) и налоги (каванин), которые поступают к нему со всех согласно установлениям.>
А Буртас – название области. У них дома из дерева. Они рассеяны по своим областям из-за их многочисленности и силы.> И Башджирт <тоже название области.> Их два вида. Один из них обитает на окраине Гуззии за Булгаром. Их численность около двух тысяч мужчин, они укрываются в лесах, и недоступны. Они подчиняются Булгару. А Башджирт –край, примыкающий к баджнакам, они и баджнаки – тюрки, они соседят с ар-Румом. А язык булгар подобен языку хазар, а у буртасов другой язык, и язык русов тоже иной, чем язык хазар и буртасов.

А Булгар – название области и города. Они мусульмане, и в городе есть пятничная мечеть, а поблизости от них есть другой город, который называется Сувар, и в нем [тоже] есть пятничная мечеть. И сообщил мне тот, кто читал хутбы в нем, что число жителей этих двух городов около десяти тысяч мужчин. А постройки их из дерева, они находят в них укрытие зимой, а летом рассеиваются по стране в шатрах. [с.397] Сообщил мне проповедник этого города, что в зимнее время дня в нем не хватает человеку, чтобы пройти два фарсаха, а летом удлиняется день и укорачивается ночь так, что ночь становится летом как день зимой. <И я был очевидцем того, что указывает на это [будучи] поблизости от их страны: что дня нам хватило на совершение четырех молитв, один вслед за другой, с четырьмя рак’атами и с перерывами между азаном и икамой>.

А русов три вида (аснаф). Один из них – самый близкий к Булгару, и их царь находится в городе, называемом Куйаба, который больше, чем Булгар, и вид, находящийся выше них, называющийся ас-Силавийа, <а царь их [находится] в Сила,> их [главном] городе; и вид, называющийся ал-арсанийа, а царь их пребывает в Арса, их [главном] городе. Люди торгуя с ними, достигают Куйабы и ее области. Что же касается Арса, то я не слышал, чтобы кто-нибудь упоминал, что в нее входил чужеземец, потому что они убивают каждого, кто ступает на их землю из чужестранцев. Они [сами] отправляются по воде и торгуют, но ничего не сообщают об их делах и торговле и не упоминают ни о ком, кто имел бы с ними дело. А вывозят из Арса черных соболей и черных лисиц, свинец и немного ртути.

А русы – народ, который сжигает своих умерших, и сжигают вместе с их пленниками и с теми из невольниц, которые сами изъявят желание, <как это делают жители Индии, и жители Ганы и Гавга, и другие.> Некоторые русы бреют свою бороду, другие закручивают ее как конскую гриву, или заплетают. Одежда их – короткие куртки, а одежда хазар, булгар и тех, кто соседит с ними – полные куртки. А русы ведут постоянную торговлю с Хазарией и ар-Румом. А великие булгары, граничащие с севером ар-Рума, многочисленны и издавна облагают соседние области ар-Рума хараджем и налогами. Внутренние булгары христиане и мусульмане. <И оставили русы в наши дни [с.398] булгарам, буртасам и хаза рам после ограбления только сплошные развалины, и при этом все направились на другие соседние области и захватили [добычу] сверх той, что у них была. А теперь до меня дошли сведения, что многие из них (беглецов) возвратились в Итиль и Хазаран при поддержке Мухаммада ибн Ахмада ал-Азди своими воинами и людьми; и они просят и надеются, что заключат с ними договор, и те будут в подчинении за участок их (хазар) земли, на которой будут жить.>

Перечень расстояний между ал-Хазаром и его областями. От Абескуна вправо до страны хазар около трехсот фарсахов и от Абескуна влево, направляясь к ал-Хазару, тоже около трехсот фарсахов. От Абескуна до Дихистана влево (?) около шести переходов. И пересекают это море при благоприятном ветре поперек от Табаристана до Баб ал-абваба за неделю, а от Абескуна до страны хазар больше, чем путь поперек, потому что оно продолговатое. А от Итиля до Самандара – восемь дней, а от Самандара до Баб ал-абваба – четыре дня. А от царства ас-Сарира до Баб ал-абваба – три дня. А от Итиля до начала пределов буртасов – двадцать дней, а от начала Буртаса до его конца – около пятнадцати дней, а от Буртаса до баджнаков – десять дней, а от Итиля до баджнаков – месяц пути. А от Итиля до Булгара по степной дороге около месяца, а по воде, поднимаясь – два месяца, спускаясь – около двадцати дней. А от Булгара до начала пределов ар-Рума – около десяти дней и от Булгара до Куйабы – около двадцати переходов. От баджнаков до внутренних башджиртов – десять дней, а от внутренних башджиртов до Булгара – двадцать пять переходов.

Перевод и комментарии подготовлены Олегом Большаковым