Участники:
Марат Катыров, заместитель председателя Омской татарской национально-культурной автономии «Ибирь» (Сибирь);
Диляра Султанова, исполнительный директор Региональной татарской национально-культурной автономии Омской области «Маданият»;
Наиль Марятов, исполнительный директор Областного татарского национально-культурного центра «Иртыш»;
Фагиля Чумарова, руководитель общества татарских женщин Омска «Ак калфак»;
Рустам Ахметчанов, председатель Союза татарской молодежи Омской области «АЮ» («Медведь»);
Розалия Сайганова, соучредитель Омской татарской национально-культурной автономии «Ибирь» (Сибирь);
Диана Единякова, омский журналист, татарский активист;
Насим Мубаряков, заместитель председателя Областного татарского национально-культурного центра «Иртыш»;
Фоат Халимов, активист Омской татарской национально-культурной автономии «Ибирь» (Сибирь);
Ракыя Якубова, татарская поэтесса, публицист;
Фания Карабаева, активист общества татарских женщин Омска «Ак калфак»;
Тимур Рахматуллин, казанский журналист, сооснователь проекта «Миллиард.татар».
Диляра Султанова: Возвращаясь к нашим местным особенностям. У нас очень богатый национальный колорит. В Уленкульском сельском поселении был реализован наш проект, который поддержал Фонд президентских грантов. В 2019 году мы от Региональной автономии подавали заявку на грант на создание места этнического и сельского туризма. У нас были огромные планы – внедрить туристический маршрут. Людям интересен Усть-Ишим и другие села. Мы думали сделать маршрут от Большеречья до Усть-Ишима. И под этот проект построили Подворье сибирского (бухарского) татарина в Уленкуле. Проект предполагает погружение в быт, традиции местных татар: как они одевались, как разговаривают. Его поддержали на федеральном уровне.
Рустам Ахметчанов: Диляра является автором этого проекта.
Наиль Марятов: Мы планируем дальше продолжить этот туристический маршрут, соединить села.
Тимур Рахматуллин: А есть ли уже туристы?
Д.С. Желающие уже есть. Пишут. Но из-за коронавируса реализация немного притормозилась. Мы не смогли пока завезти туда туристов. Полноценно подворье должно было заработать с мая 2020 года.
Н.М. У нас ведь не только туристы, но и власти боятся из-за этих ограничений. Мы с Маратом Сафаровичем [Катыровым] ездили на круглый стол по теме Ермака. Там замглавы администрации открыто сказал: «Нам с других регионов никого не нужно, чтоб они приезжали. Какие-то ваххабиты будут искать корни Габдрашита Ибрагимова, тут начнется пантюркистское движение…» Для них лучше, чтоб мы тут жили тихо-мирно, были свои «карманные» татары, во время праздника их оденут и покажут пляски.
Т.Р. Для них нужны татары лишь для потешных театров?
Н.М. Да. В Нурлах вообще молодцы. Там казах Ермек, у него боль, говорит: «Когда приезжаю в родную казахскую деревню, там говорят, что татарин приехал. Возвращаюсь в татарскую деревню, а там встречают: «Ну что, казах, приехал?» Хочется плюнуть и никуда не ездить». Также он рассказал, что в Казань ездил, с Альфридом [Бустановым] татарское кладбище огораживать, домик строили, чтоб зимой было не холодно копателям. Но местные не выходят. От приезжих порой больше пользы. Он в Нурлах такое хорошее место создал, мечеть построил, в этой мечети имамом служит, по-татарски разговаривает.
Так-то у нас здесь мир и дружба. Если искорку подкинуть, ее могут подхватить и разжечь. Как Ермаку поставили памятник.
Фагиля Чумарова: Кто-то мог относиться ко мне как к человеку второго сорта, не могла я это принять. Где бы я ни работала, везде чувствовалось, что меня как татарку недолюбливают. Хорошо, пришли 90-е годы, хоть и бурные, но произвели этот переворот. У нас проснулась национальная гордость. И меня, татарку, стали поддерживать. Я стала вариться в этом татарском котле.
Нигде, конечно, не было гладко. Но мы смогли спокойно организовывать свои общества, национальные ансамбли. Теперь ко мне уже обращаются, не «Фая» (иногда на работе меня так называли), теперь говорят «Фагиля Алимовна», «Фагиля Чумарова». У меня вполне звучное имя, которым очень горжусь.
Однако по-прежнему некоторые русские, не зная нашу историю, могут мне сказать: «Езжай в свой Татарстан». Но мы сибирские татары, мы живем и здесь, и в Казахстане – это наша территория проживания. На сабантуях мои дети видят, что есть разные татары.
Розалия Сайганова: Иногда нас не понимают в Казани. Да, и у нас, сибирских татар, свой диалект.
Н.М. В Уленкуле подарили сибирско-татарский костюм. Сколько в интернете было комментариев: «Где вы видели такой сибирско-татарский костюм?»
Р.А. В том-то проблема и заключается: мы сами себя не любим. А вы хотите приехать в Казань и сказать: «Посмотрите, какие сибирские татары красивые». В самом нашем кругу из наших плюсов мы не сделали бренд, не подали красиво. Не преподнесли, какие у нас есть очень красивые песни, какие прекрасные наряды. Мы не сделали из этого нашего богатства благо. Сказали лишь: «Любите нас такими, какие мы есть». Казах не придет к татарам и не скажет: «Любите меня за то, что я казах».
Н.М. Чисто по климатическим причинам у сибирских татар нет такой пестрой одежды…
Р.А. Проблема – не с другими национальностями. Когда мы перестанем говорить друг другу такие колкие слова: «Ты не разговариваешь по-татарски? Значит, ты не татарин», «Ты сибирский? Значит, ты тоже не татарин», «Ты на казанском говоришь? Ты не наш»?
Зулькарнай абый [Шакирзянов. – муфтий Сибири] говорил: «У нас, у татар, не такая манера, как у казахов. У них положено поощрять молодежь, детей, когда они поют на родном языке, танцуют». У них на всех уровнях идет поощрение, когда молодежь погружается в свою культуру, идет движение в благую сторону (песни, танцы, игры на домбре) – подарки, путевки. Так приходят в коллективы, участвуют в конкурсах «Казахская краса».
До пандемии мы проводили «Татар кызы». Что родители говорили своим детям? «Зачем тебе это надо? Тебе делать больше нечего? Иди учись. Что ты забыла в коллективе? Эти татары – бесполезные». Такой у нас менталитет. Мы не дошли до такого уровня. Это сейчас, благодаря приезду из Татарстана гостей, собираемся за столом, разговариваем, понимаем, что у нас есть проблемы.
Т.Р. А когда к вам приезжают официальные гости, типа Шайхразиева, или ученые, вы озвучиваете все эти проблемы?
Р.А. Нет. Только сейчас вам, журналисту из Казани.
Фания Карабаева: Потому что вы не чиновник, вы ближе к нам. Мы сидим, спокойно общаемся с вами.
Добавлю к разговору. Даже когда проводим сабантуй, многие не понимают по-татарски. Но люди говорят, что им нравится там находиться в этой атмосфере. Спасибо их родителям, что приводят на праздники. Делаем сабантуи от сердца. Если бы слишком большой масштабный проводили, дети бы потерялись, ходили бы с мамой под ручку. А здесь каждого ребенка привлекаем к играм, конкурсам, дарим подарки, сувениры.
Р.А. Вопрос стоит во взаимодействии. В 2018 году провели Дни татарской культуры в самом лучшем месте Омска. Видели все жители города. Даже с районов приезжали. Там даже большой баннер висел. Те, кто не были в татарских социальных сетях, уже знали. Когда я первый раз увидел этот баннер, первая мысль была, что приезжает Татарстан. У меня абсолютно не было мысли, что делают местные. Но проблема в том, как поддержать эту волну, после того, как прошло столь громкое мероприятие? У нас нет ресурсов для поддержания. У нас нет преподавателя татарского языка, готового работать за так.
Д.С. В 2018 году у нас проходили Дни татарской культуры. Мы подавались на Фонд президентских грантов. Я тоже являюсь автором заявки, мы получили 3 млн рублей. Есть понимание, в каком масштабе мы могли бы это мероприятие провести. Оно трехдневное, очень интенсивное, с привлечением людей. Мы сабантуй проводим за 200 тыс. рублей в городе, нам такие деньги выделяют.
Т.Р. Обычно на массовые мероприятия тратится больше средств.
Р.С. А как мы проводим? Мы сами в «Ак калфаке» девять человек сложились своим детям и провели. Марат Сафарович дал полторы тысячи, и все. Мы все пенсионеры.
Н.М. С регионами разговариваем, в Новосибирске татарский культурный центр находится на бюджете области, в Томске – тоже на бюджете области. В Тобольске – тоже. А у нас в Омской области – вот Тамир Алимбаевич [Алимбаев. – бизнесмен] дал помещение. И все.
Д.С. При этом в Сибирском федеральном округе у нас живут наиболее количество татар – 42 тыс. человек.
Фоат Халимов: Не было бы у нас Тамира Алимбаевича, и этого бы не было. Заслуги его очень огромные.
Ф.Ч. Когда проводим большие мероприятия, просимся к людям в квартиры, снимаем мастер-классы. Действительно, у нас нет помещений.
Р.А. Вы говорите, что нужно место. Надо садиться миллионный раз за стол переговоров и назначить каждого ответственного за какую-то свою зону. Вы проводите детский сабантуй, «Маданият» – взрослый сабантуй. А что по факту происходит?
Ф.Ч. Знаем. Потому что денег нет. Татарстан не дает, у нас у самих нет.
Д.С. Просто у нас нет таких крупных бизнесменов, кто бы поддерживал, очень мало.
Ф.К. В Татарстане у вас живут. Там есть свои баи, есть бизнесмены, многие помогают. Там как-то более сплоченный народ.
Н.М. Когда мы приезжаем в Казань на Конгресс татар, там все проводится за наш счет – проезд, проживание в гостинице, кормимся.
Р.А. Короче, у нас проблемы такие, как и во всех регионах. Но все в наших руках.
Ф.К. Даже я тяжело болею, но не бросаю. Как в огонь бросаюсь в дело. Я давно начинала эту работу. В 1989 году Розалия апа начинала создавать «Умырзая». Я работала в детском доме замдиректора. И директор мне говорит: «Фаина Николаевна (я тогда была для них не Фания Нурулловна), или ваши татары, или ваша работа!» Конечно, я должна воспитывать детей, у меня семья – я выбрала работу. А мне хочется быть со своим народом, помогать нашим людям.
Т.Р. Вы говорите, что не хватает денег. А много ли среди татар крупных бизнесменов, руководителей компаний, членов правительства региона?
Р.А. Есть. Тот же Тамир Алимбаев. Но он один на всех не может разделиться. Он много лет жертвовал средства, отправлял деньги на конкурсы, гастроли. Миниханов Радик помогал в постройке Подворья сибирского (бухарского) татарина, он является председателем региональной татарской национально-культурной автономии. Наиль Зайнуллович Ахмадеев.
Т.Р. А есть ли топ-менеджеры в корпорациях, местных филиалах федеральных компаний, условного «Газпрома»?
Д.С. Компании, типа «Газпрома», проводят грантовые конкурсы, например, «Родные города». Дают максимум 350 тыс., очень трудно их получить. Мы свои проекты туда подаем с 2014 года. Но пока ни разу не получали от них ничего. Мы не можем постичь логику этого грантодателя. Это единственный грантодатель, который нам не дается никак.
Во-первых, с партнерами надо уметь работать. Во-вторых, когда мы отправляем письма о поддержке, нам звонят с пиар-отделов, спрашивают: «А почему вы к нам-то обратились?» У них такое отношение к нам: когда мы говорим, что представляем национальную культуру, там думают, что мы какие-то националисты. Мы рассказываем, что проводим сабантуй – самый массовый праздник, к нам приходит больше всего народу. Для компаний это дополнительный способ порекламировать себя. Мы не обязательно просим у них деньги, говорим: «Давайте запартнеримся, можете поделиться своей продукцией на призы, можете повесить свой баннер. Мы вас со сцены объявим».
Это наш минус – мы не умеем освещать свои мероприятия. На другие крупные мероприятия ведь находятся партнеры. А мы не умеем себя рекламировать, «продавать». У нас нет хороших «продавцов» нашей культуры.
Т.Р. Вы жалуетесь, что вам Татарстан не дает денег. Напомню, Татарстан – это не моноэтничная республика, практически половину населения составляют русские и другие народы. И у них в подобных ситуациях возникает вопрос: «Почему мы поддерживаем другие регионы? Лучше деньги вкладывать в свои районы. Пусть татары в других областях и республиках просят деньги у своих правительств». Более того, это мнение озвучивают не обязательно русские, даже татары могут высказываться в подобном ключе.
Д.С. У нас местные татары считают, что мы, общественники, очень богатые люди. Да, Татарстан нас поддерживает. Но мы понимаем, что это такой же субъект Российской Федерации. Почему Татарстан не должен поддерживать своих общественников?
Т.Р. При этом в Конституции Татарстана [статья 14] есть указание, что республика оказывает поддержку татарам, которые живут в других регионах и странах.
Д.С. Мы участвуем в грантовом конкурсе. Понятно, есть возможность получить литературу. Сейчас ансамбль «Умырзая» получил сертификат на миллион рублей.
Н.М. Кроме сертификата, у них ничего нет.
Д.С. Они могут пошить костюмы. То есть такая поддержка может быть. Но мы не можем постоянно просить деньги. Если нужна качественная работа, то должен быть человек, который работает постоянно на зарплате, который постоянно находится в офисе с утра до вечера.
Т.Р. Сейчас прозвучат тезис, что о вас мало знают. А вы работаете с местными информагентствами, газетами, новостными порталами? Чтоб вас видели, после какого-то вашего события они бы написали хоть строчку.
Н.М. У нас есть областная татарская газета.
Т.Р. Это хорошо, что есть. Но я имел в виду местную русскоязычную прессу.
Д.С. Мы их приглашаем. Мы в 2018 году в преддверии Дней татарской культуры проводили пресс-конференцию. Опять-таки, все возвращается к тому, что мы их гостеприимно собирали в кафе, кормили. Они поели, и мы, четыре человека, сидим перед ними за столом. Они на нас смотрят: что же дальше будет? Они не понимают, зачем их сюда пригласили. Радик Мингалиевич [Миниханов] объясняет им про наш проект, про поддержку от Фонда президентских грантов. А в ответ молчание. Журналисты сидят и не знают, какой задать вопрос. Это наша недоработка – мы не умеем работать со СМИ.
Т.Р. Возможно, тут и недоработка самих СМИ. Отправляя куда-либо журналиста, он должен быть проинструктирован, что должен оттуда принести, что должен спросить. Сам журналист перед выездом на задание может поискать информацию о своих спикерах, о предстоящем мероприятии, открыть хотя бы ваш сайт.
Д.С. Потом уже одно за другое цеплялось, какие-то вопросы пошли. Есть определенный стереотип о национально-культурных организациях, будто мы должны участвовать только в концертных мероприятиях, петь и плясать – только фестивальный формат. У нас никто не спрашивает про языки, никто не интересуется более глубокими вопросами. Никому это не интересно.
Т.Р. Кстати, о языках. Знает ли молодежь татарский язык?
Д.С. В сельское местности – да.
Т.Р. А городская?
Р.А. Нет.
Р.С. Тут Фания апа сказала про сабантуй. На праздник приходят с детьми, но практически никто на татарском языке с ними не разговаривает, потому что не знают.
Ф.Ч. Хотя там говорят: «Я тоже слышал эту песню».
Д.С. В 2019 году при поддержке Татарстана мы проводили языковой лагерь для детей, подростков и молодежи. Когда мы принимали заявки, родители много спрашивали: «А можем и мы поехать в языковой лагерь? Мы тоже хотим изучить татарский язык вместе с детьми».
Т.Р. А кто там обучал?
Д.С. Я была учителем. Это был у нас первый опыт.
Р.А. У нас было поделено по группам: у подростков – мастер-классы в одно время, малыши – в свое время по своей программе.
Т.Р. А в татарстанский лагерь «Сәләт» не пытались отправлять?
Д.С. В этом году нам пришло 20 квот – по 5 квот в каждый лагерь. Желающие ездят. Но возникает вопрос – надо дорогу оплатить, это проблема родителей. Но самый основной вопрос – сопровождающие. Должен быть человек, который отвезет их туда, потом будет две недели либо в Татарстане находиться, либо обратно в Омск вернется, чтоб обратно поехать и привезти детей обратно.
Т.Р. А курсы татарского вообще в Омске проводятся?
Н.М. Мы по воскресеньям открыли воскресную школу, но из-за пандемии не проводили. Желающих было много – по 40 человек собиралось. Приходила даже русская девушка, которая выходит замуж за татарина. Она хотела перед свадьбой, никахом приятно удивить всех. Вот мы ее научили. Замуж вышла – все, живет благополучно.
Р.А. Мы поняли, что есть заинтересованность в этом у детей, молодежи, их родителей – в татарской культуре, языке. Благодаря субсидиям Татарстана мы проводим кружки, мастер-классы. В прошлом году по понятным причинам мы проводили онлайн.
Мы пытаемся двигать молодежь в разные структуры, в Молодежный общественный совет (в народе говорят «Молодежное правительство») рекомендовали двух человек. Наша молодежная организация получила субсидии от администрации города на создание мобильного приложения – там будет размещаться информация о городе, интересных местах, культурных центрах, организациях, в том числе татарских. Двигаемся в современную плоскость, чтоб татар было слышно не только в рамках культуры, сабантуев. Мы можем разработать приложение для города. Сейчас запускаем новый проект.
Не хочется замыкаться исключительно на языке, татарских песнях и танцах. Татарская культура должна идти в ногу со временем, с современными технологиями, новым пониманием. Вот Фания апа надела брошку – это интересно, стильно.
Ф.К. Это подарок из Казани.
Р.А. Точно так же и татарское должно быть модно: на современной одежде могут быть интересные принты, это могут быть худи, футболки и т.д. – то, что делают в Татарстане. Не стоит бояться пробудить в этом направлении местную татарскую общественность. Это интересно, ты проявляешь себя. У нас есть парни и девчонки, которые где-то на сабантуях или в Татарстане покупали такие вещи и с удовольствием носят эти атрибуты. Браслеты «Татар баласы» с лагеря до сих пор надевают. Если бы в этом году проходил третий языковой лагерь, то, конечно, они с удовольствием бы приехали.
Девочка из актива молодежи хочет быть поваром. Мы ее двигаем: попробуй что-то из татарского приготовить, а мы поможем. Продвигая нашу кухню, мы получаем и для себя плюс, где-то сможет заработать средства. Другая девочка шьет – давай делай что-то современное с татарской стилистикой, например, сумки-шопперы с небольшими татарскими элементами. То есть она остается в среде, популяризирует нашу культуру и получает для себя плюс: работает на татарскую общественность и зарабатывает деньги.
Сегодня никто не хочет бесплатно работать в общественной сфере. Есть ребята, которые работают за идею.
Т.Р. То, что вы пытаетесь популяризировать родную культуру, обучаете татарскому языку, это здорово. А вообще, хватает ли вам книг на татарском языке, учебников для этого?
Д.С. Ежегодно Министерство образования Республики Татарстан отправляет книги.
Я бы хотела добавить про самосознание, самоопределение. Как я уже сказала, была на «Тавриде». В нашей смене были в основном представители казачества и русской культуры. Там тысячи человек собираются. И они все разные, с разными костюмами, головными уборами. И никто не говорит, что он не русский, а, скажем, воронежский русский и к другим русским отношения не имеет. Они сильно отличаются друг от друга и внешне, и костюмом, и говором.
Т.Р. У вас же в Сибири тоже была такая тенденция, что часть населения называли себя сибиряками, а не русскими.
Н.М. Да, было такое. В советское время было сообщество «Сибиряки». Главное, чтоб у нас была гордость, чтоб дети росли и могли говорить «Без татарлар».
Семья Калимуллиных – известные наши спортсмены. Тимержан Калимуллин – чемпион мира по греко-римской борьбе. Калимуллины до сих пор гремят. Галима Шугурова – тоже наша татарка-гимнастка, к ней все девочки старались попасть. Рамиль Курмантаев – чемпион мира по тайскому боксу, сейчас в Питере живет, в Ленинградской области возглавляет федерацию, он тоже наш, омский.
Правильно Рустам говорит, на таких мероприятиях не нужно акцентироваться на песнях-плясках, а нужно шире смотреть, показывать. Люди должны брать все это и гордиться.
С прошлого года начали собирать Книгу памяти солдат Великой Отечественной войны. У нас столько героев! Уже и фильм сняли про Якова Савельевича Шакурова, даже в Москве есть улица Шакурова. Рахмат киргизам, которые начали снимать кино, пришли к нам и говорят: «У вас есть татарин» - «Какой татарин?» - «Яков Савельевич» - «Какой Яков Савельевич?». Он письмо написал, что его зовут Якуб Салах улы. Генерал Карбышев – тоже татарин из Омска, кряшен.
Т.Р. Кстати, у вас в омском «Авангарде» играют татары. Например, Наиль Якупов. Теперь команда – чемпион, у вас Кубок Гагарина.
Ф.Х. А телеведущие – половина, наверное, татары.
Н.М. Вот эти бы все люди у себя на местах говорили бы «Мы татары». А некоторые, как видимо, меняют имена на русские.
Т.Р. А вы этим спортсменам, ведущим не предлагаете приходить на ваши сабантуи?
Н.М. Калимуллины постоянно участвуют, помогают. С «Авангардом» очень сложно. Кстати, с вашим Данисом Зариповым, он челябинский татарин, я встречался, разговаривал. Он сказал: «Наиль абый, чтоб какой-то шаг сделать, я должен все согласовывать. У меня контракт жестко прописан. Что нет так – сразу штраф. А штрафы баснословные. С вами разговариваю как с болельщиком».
В футбольной команде «Иртыш» тоже играли татары, они не стеснялись своей национальности. Через них люди шли в футбол. У нас как татары сибирские, так и с Башкирии, Татарстана.
Ф.К. Вообще, когда у нас строили нефтезавод, в Омск эшелонами привозили людей из Башкирии, было много и татар. Так многие здесь и остались.
Д.С. К нам в город приезжала Аигел, известная исполнительница. В каком-то клубе проходил концерт, пришли в основном русские. Мы организаторам сказали: «А что ж вы не сообщили, что она приедет? Пришли бы и татары». А там русские под татарскую плясовую только так танцевали. И людям нравится. Мы к Аигел подходили, знакомились, обменялись контактами. По нашей просьбе она записала ролик, чтоб люди участвовали в «Татарча диктант». Ей татарский близок. Также мы попросили Рамиса Ахметова – он стендап-комик, он тоже записал ролик в поддержку «Татарча диктант». Он омский, сейчас в Москве живет.
Т.Р. Друзья, спасибо, что пришли. Очень ценю ваше радушие, вы поделились очень ценной информацией. За столь короткое время я узнал для себя многое. Очень надеюсь, встреча прошла продуктивной не только для меня, но и для вас.
Фото: Салават Камалетдинов
