Казанское ханство: татарские казаки, великий сеид и вакуфы

Огланы и казаки

Третью категорию феодалов составляли огланы, являвшиеся служилыми феодалами-военачальниками. Четвертой, самой низшей категорией феодалов, являлись казаки, которые составляли постоянное ядро ханского войска. Землевладение огланов и казаков особых сомнений в литературе не вызывало. М. Г. Худяков писал: «В качестве привилегированного сословия, огланы обладали поместьями, дававшимися им в качестве жалованья за службу… Однако, по сравнению с обширными владениями биков и мурз, поместья огланов являлись мелкими и малодоходными». Но М. Г. Худяков уклонился от ответа на вопрос о существовании землевладения казаков. В 1950 году с признанием землевладения огланов и казаков в Казанском ханстве выступили авторы «Истории Татарской АССР»: «Уланы и казаки также имели тарханные земли, но в большинстве случаев небольшие, и своих куллар, силою которых вели хозяйство»99. Однако, никаких указаний на источники авторы не привели. Имеющийся в моем распоряжении материал подтверждает точку зрения авторов «Истории Татарской АССР» относительно землевладения казаков и огланов.

Следы землевладения огланов сохранились в названиях некоторых татарских селений: дер. Кощак-Уланово на реке Ноксе100 (от имени известного крымского феодала Кощак-Улана), дер. Карамыш Уланово на реке Суле.

О существовании землевладения казаков в Казанском ханстве имеется указание в писцовой книге письма и меры Ивана Болтина 1603 года.

По Алацкой дороге в деревне Чюваш [в рукописи «Чюваше» – ред.] проживала вдова Текея Чюреева с сыном Булашком. Кроме того, за ними была пустошь Хозеевская («пашни паханой 15 четвертей в поле, а в дву потому ж, сена меж поль и по заполью 50 копен да на реке на Волге 50 копен, лес черный вопче с окольними деревнями»). Однако, на этой пустоши пахали крестьяне деревни Чюваш. По челобитию наследников Чюреева писец И. Болтин в 1603 году провел опрос сторонних людей-старожильцев – «за кем та пустошь истари была: за ясачными татары или за служилыми людьми». В сыске участвовало 15 человек из окрестных деревень Айбаш, Мозяр, Ибры и Мемедили. Было установлено, что после Казанского взятия пустошью владел служилый татарин Юлгуш. 

«Казанские люди лутчие, их князи и мурзы и казаки все извелися» 

По наследству пустошью затем некоторое время владел муж дочери Юлгуша, служилый татарин Бигул Енгозчев. Затем пустошь была передана Чюрею – отцу Булашко. Писец в следующих словах описывает право сына Чюрея на владение пустошью: «Да и в грамоте, какову на тое пустошь положил Чюреев сын Булаш (1557) году написано: по царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии [в рукописи «Руси» – ред.] слову боярин и воевода и намесник Казанской князь Семен Иванович Микулинской и все воеводы пожаловали тою пустошью старых казаков [подчеркнуто Ш.Ф Мухамедьяровым – ред.] Юлгуша Бакшандина со всеми угодьи, как было при Магмедеме царе [подчеркнуто Ш.Ф Мухамедьяровым – ред.]. А Булашко Чюреев сказал, что бил де челом государю и царю и великому князю Федору Ивановичу всеа Русии [в рукописи «Руси» – ред.] о той пустоши после того его, Булашков отец Чюряй. Государева де грамота отца его на тое пустошь дана, и тое де у него грамоту взяли в Казани». Значит, за казаком Юлгушом после завоевания Казанского ханства была закреплена в
1557 году пустошь Хозеевская, данная ему за несение военной службы еще при казанском хане Мухаммед Эмине, умершем в 1518 г. Таким образом, мы имеем совершенно ясное указание на землевладение казаков. Летописец правильно противопоставляет казаков, наряду с князьями и мурзы, как феодалов («лутчие люди») всему остальному населению («черные люди»): «Казанские люди лутчие, их князи и мурзы и казаки все извелися, а черные люди все с одного в холопстве и в дани учинилися».

Духовные феодалы

Особую влиятельную группу внутри класса феодалов составляло высшее мусульманстве духовенство – духовные феодалы.

Нравственный авторитет мусульманского духовенства среди татарского населения Казанского ханства того времени стоял высоко. Не следует забывать, что предки казанских татар – волжские болгары – приняли ислам еще в 922 году. Волжские болгары были, пожалуй, первой народностью Восточной Европы, принявшей ислам. Распространение ислама в Золотой Орде в значительной мере принадлежит болгарам. Естественно, приверженность татар к исламу не представляет что-то особенное и исключительное в условиях средневековья на Востоке. «Духовенство было важной частью эксплуататорской верхушки восточного феодального общества. Его могущество зиждилось как на материальной основе, – оно владело значительной частью земли и огромным недвижимым имуществом в городах, целыми городами и селами, – так и на идеологической основе, на огромном значении религиозных моментов в сознании людей феодального общества и, наконец, на потребности общества в устойчивой правовой системе, ограждающей право собственности».

Большое значение мусульманского духовенства в Казанском ханстве как идеологической силы подчеркивается источниками. В книге татарского историка ХVI века Шереф-ад-дина «Рисале таварихи Болгария» указаны имена крупнейших мусульманских проповедников, живших в Казанском ханстве. Они были последователями Ходжи Ахмеда Ясави. Здесь упоминается Бейраш бине Ибраш в дер. Казаклар, Ишмухаммед Тукмухаммед углы в дер. Адай, Идрис Зульмухаммед углы в дер. Тербердеево Челны, Касим шейх Ибрагим углы в гор. Казани, Файзулла эфенде в гор. Казани, ахун Шигым бине Иштирак в дер. Казаклар и другие.

Сеит Казанского ханства 

Весьма важным орудием воздействия духовенства на широкие массы населения была целиком находившаяся в их руках школа. Крупным медресе (высшее мусульманское учебное заведение) руководил Ишмухаммед Тукмухаммед в течение 36 лет в дер. Адаево. Большое медресе существовало в Казани во дворце казанских ханов. Этим медресе в середине XVI в. руководил мулла Шериф Кул [Кул-Шериф – ред.].

По сообщению татарского историка Шигабутдина Марджани, в казанской крепости была мечеть с восемью минаретами, а неподалеку от Тезицкого оврага другая мечеть и медресе. В городе Казани были ученые и почтенные лица и их глава по прозвищу «накибель-эшраф» по имени мулла Шериф Кул был в большом почете у мусульманских ханов и населения страны. При осаде русскими войсками Казани мулла Шериф Кул собрал своих шакирдов (учащихся медресе) в медресе, поднялся на его крышу и упорно сражался. Он был заколот во время стычки и умер мученической смертью.

Духовенство в Казанском ханстве играло большую роль как во внутренней, так и во внешней политике государства. Во время междуцарствий глава Казанского духовенства, обычно называемый в русских летописях сеитом, становился во главе правительства. Для примера укажу несколько мест из Никоновской летописи.

В 1519 г. великий князь Василий Иванович послал в Казань своего посла, дворецкого Тверьского, Михаила Юрьева сына Захарьина и «приказал сеиту в головах [подчеркнуто Ш.Ф Мухамедьяровым – ред.] и уланом и князем и карачем и мурзам и молнам и шыхъзодам и всем людем казанския земли свое жалование, что их великий государь жаловати и беречи хочет, а дает им на Казань царя Шингалея, Ших-Авлеярова царевичева сына». 

По тем же годам летописец пишет: «… прислали на Москву бити челом великому госдарю Василию от сеита в головах [подчеркнуто Ш.Ф Мухамедьяровым – ред.] и от уланов и от князей и от карачей и от всее Казанскии земли людей послов…». Дальше, рассказывая о посольстве Д. Ф. Бельского в Казань для утверждения на престоле Шигалея, летописец пишет: «… а сеита и уланов и князей и карачей и мурз и молн и шизот и всех [в рукописи «во всех» – ред.] земских людей к шерти приведоша на том, что им быти неотступным от государя великого князя и до своего живота».

«Даже цари выходят к сеиду на встречу; стоя, протягивают руку ему, сидящему на лошади» 

Укажу еще на сообщение той же летописи под 1546 годом. В этом году в Москву приехал с грамотой из Казани Гамметь-ших, а «писали в грамоте казанцы: «сеит и уланы и князи и мырзы и шихи и шихзады и долышманы и казаки и вся земля Казанская бьют челом государю, чтобы их государь пожаловал, гнев свой Казанской земле отложил…»112. И дальше в этом рассказе употребляется выражение «привести сеита и уланов и князей и всю землю Казаньскую к правде». Дальнейший рассказ летописца показывает, что словом сеит здесь обозначается вполне конкретное лицо – А. Беюрган-сеит, бывший тогда главой казанского духовенства.
 
«История о Казанском царстве» рассказывает, что Шах-Али в 1551 г. казнил главу казанского духовенства – сеита: «По царице же (Сююмбеке – Ш.М.) Сеита своего Казанцы, мнимого учителя ложного закона Махметева, сами руками своими взяша [в рукописи «яша» – ред.] и отдаша его царю (Шaх-Али – Ш.М.) пришедша, яко худа и непотребна им, возмущающа всем народом, во едино совети с ними не согласующися, и царю не покоряющуся. И повеле царь в тои же час главу ему отсечи, а богатства его все в казну переписав самодержцову взяти повеле…».

Сеийдом называет главу казанского духовенства и С. Герберштейн в своем рассказе о воцарении Сафа-Гирея в Казани в 1524 году. По словам Герберштейна, «Сеид верховный жрец Татар (он пользуется у них таким уважением и почетом, что при его приближении даже цари выходят ему на встречу; стоя, протягивают руку ему, сидящему на лошади, и, наклонив голову, прикасаются к ней; это предоставлено одним только царям, ибо князья касаются не руки его, а колен, знатные лица ног, а простой народ прикасается рукою только к платью или к лошади)». Сеийд, о котором рассказывает Герберштейн, был сторонником Русского государства.

Все это дало повод историкам считать, что «в Казани Сеийдом по приемуществу звался глава местного духовенства». Действительно, глава духовенства в Казани происходит из сеийдов, как потомков Мухаммеда, но из этого факта нельзя еще говорить об особом значении слова «сеийд», как главы духовенства в Казани.

«И вся земля Казанская, моллны и сеиты и шихи и шихзады и молзады, имамы, азии, афазы, князи…» 

Бухарские эмиры также происходили из потомков Мухаммеда и считали себя сеийдами, но никогда специально не назывались сеийдом. Точно также и глава духовенства в Казани, происходя из сеийдов, считался сеийдом, но специально не назывался сеийдом. Более тщательный просмотр источников открывает путь к уяснению термина, которым назывался глава казанского мусульманского духовенства. Татарский историк XIX в. Шигабуддин Марджани во втором томе «Мустафад аль-ахбар фи эхуале Казан вэ Болгар» при описании взятия Казани русскими войсками в 1552 г. упоминает муллу Шериф Кул, который по русским источникам считался тогда главой казанского духовенства. Ш. Марджани утверждает, что у муллы Шериф Кула, стоявшего во главе богословов (улема), был титул نقب الاشراف – «накибель-эшраф». К сожалению, имеющийся у меня под руками материал не дает возможности расшифровать значение этого термина. 

Сеийдов вообще в Казанском ханстве было, очевидно, много. К сеийдам относились потомки пророка Мухаммеда от дочери его Фатимы и халифа [в рукописи «Харифа» – ред.] Алия. Источники не дают возможности судить – было ли принято в Казани различать сеийдов по их происхождению от Хасана или Хусейна, сыновей Алия, как это, например, было принято в Бухаре.

В формуле обращения ярлыка 1523 года сеийды упоминаются на третьем месте после эмиров и хакимов в форме و سدات عظام – «вэ сдат гзам», что по-русски означает «великим сеийдам». В документах, отправленных из Казанского ханства в Москву, сеийды и другие представители духовенства даже упоминаются в ряде случаев раньше представителей военно-феодальной знати. 

В этом отношении характерна челобитная грамота казанцев на имя Ивана Грозного в 1551 г. с просьбой о присылке на Казань царя Шигалея. Текст этой грамоты, поданной Ивану Грозному казанским мурзой Енбарсом Растовым, сохранился в «так называемой Царственной Книге» по списку Московской Синодальной библиотеки № 149: «Царю государю великому князю Ивану Васильевичу всея Русии Кудайгул-улан в головах да Муралей-князь и вся земля Казанская, моллны и сеиты и шихи и шихзады и молзады, имамы, азии, афазы, князи и уланы и мырзы, и ички, дворные и задворные казаки и Чюваша и Черемиса и Мордва и Можары и вся земля Казанская тебе, государю, челом биют, чтобы государь пожаловал, гнев свой отдал, отдал бы им царя Шигалея на царство…». Эта грамота еще ценна тем, что здесь имеется сравнительно полное перечисление различных групп духовенста и военно-феодальной знати. Постараемся на основании имеющихся в востоковедной [так в рукописи – ред.] литературе сведений дать краткие определения отдельным категориям мусульманского духовенства Казанского ханства. На термине «сеийд» я уже останавливался выше. 

Шейх, данишмеды и другие муллы

Кроме сеийдов, источники упоминают следующие категории духовенства: مولا – муллы, شيخ – шейхи, مولا زاده – мулла-заде, شيخ زاده – шейх-заде, امام – имамы, حافيز – хафизы (афазы), [в рукописи написание понятия «данишменды» на арабской графике отсутствует – ред.)] – данишменды, درويش – дервиши, حوجه – ходжи (азии).

Данишменд – слово иранское и значит «ученый». Не лишено вероятности предположение В. В. Вельяминова-Зернова о том, что данишмендами у татар в старину назывались преподаватели высших духовных учебных заведений (медресе), позднее получившие название мударрисов.

Вакуфы Казанского ханства

Хафиз – слово арабское, перешедшее в татарский язык в форме «абыз», а оттуда в русские летописи в виде «афаз» или «абыз». Хафизами назывались люди, знающие наизусть Коран.

Материальную основу мусульманского духовенства, очевидно, составляла собственность на основное средство производства – землю. Отрицать существование вакуфного землевладения не приходится. Представители духовенства, будучи управителями различных вакуфов (имущество мусульманских религиозных учреждений), принадлежали классу феодалов. Вакуфы являлись своего рода поместьями духовных феодалов, из которых они извлекали доходы с земли, точнее, эксплуатировали сидевших на этой земле крестьян: на территории бывшего Казанского ханства в писцовых книгах, составленных через 15 лет после завоевания, часто встречаются деревни, указывающие, что здесь в татарское время жило духовенство, вернее, что эти деревни составляли собственность духовенства: деревня Кулсеитово Большое на реке Казанке, дер. Маамет, дер. Сеитляр на реке Суле по Алатской дороге (от слова «сеийд»), дер. Сеитово на речке Киндере, село Шехозда Большое на реке Суле (от слова «шейх-заде»), дер. Кулсеитово Меньшее на устье речки Киндеря, дер. Хозяшево (от слова «ходжа»), дер. Кулсеиты на речке Большой Криме, дер. Арышегозда (от слова «шейх-заде»), дер. Дербышкино на реке Казанке (от слова «дервиш»), дер. Обызово на реке Ноксе (от слова «абыз»), дер. Амангозя (от слова «ходжа»), дер. Тебек Козя, дер. Третие Тебек Козя на р. Ноксе, дер. Молнино (от слова «мулла»), дер. Альдербышево [в рукописи «Алдербышево» – ред.].

Дарение татарскими феодалами земель в пользу мусульманского духовенства преследовало совершенно ясную политическую цель: обеспечить помощь духовенству в укреплении власти татарских феодалов над непосредственными производителями – крестьянами.
 

Источник фото на анонсе: kul-sharif.com