Рафаэль Хакимов: «Моя работа над книгами заменяет молитвы, а мой компьютер и есть мечеть»

Раскулаченная мама

Что касается мамы, то с ее происхождением дело обстояло сложнее. Их семью раскулачили, деда сослали на Беломорканал, где он и сгинул, вроде умер от судорог, но могила неизвестна. Дом отобрали вместе с имуществом. Мама одна в 15 лет пешком с котомкой за плечами ушла из деревни поступать в Казанское медучилище. Выбрала это училище, поскольку там было общежитие. Пока ждала зачисления, спала на лавочке в Ленинском садике. Чтобы как-то прокормить себя сочиняла стихи и относила в газету, где и познакомилась с отцом - он в редакции отвечал за поэзию. У нас дома хранится первый и единственный сборник стихов Муршиды Вильдановой «Вышитый платок». После свадьбы отец сказал, что халтурщиков и без нее хватает. На этом карьера молодой и подающей надежды (по словам Хасана Туфана) поэтессы закончилась. Но всю жизнь мама живо интересовалась творчеством писателей. Прочитав в газете чье-либо стихотворение, звонила автору и спешила его поздравить. После смерти отца она села за воспоминания и писала, не прерываясь. Дала мне почитать.

-    Мама, надо непременно печатать. Тут даже править нечего.

Отточенный язык, будто всю жизнь писала мемуары. Воспоминания вышли в журнале «Сююмбике».

По радио порой звучат песни на ее стихи - из далекого прошлого, как эхо молодости - «Вышитый платок» …

Уже взрослым, будучи в командировке на востоке республики, я специально заехал в деревню Тумутук и посмотрел на родовой дом бабушки. Обычный пятистенок, который после раскулачивания использовали под деревенскую библиотеку. Ничего особенного, чего было раскулачивать? Я сейчас живу в таком же пятистенке - только обложил сверху кирпичом для тепла и красоты.

Конечно, у деда была лошадь и корова, жили в достатке, не исключено, что в сезон нанимали батрака. Всего этого хватило для раскулачивания. Кровопийцами их не назовешь, в основном сами же и трудились.

Откуда у них был достаток? Я это прочувствовал на себе. Мне даже объяснять и доказывать ничего не нужно. У нас на даче на Малом Глубоком были свои положенные советской властью шесть соток. Мы с мамой и бабушкой трудились на земле как проклятые. Тогда я понял, как рождаются кулаки и что значит батрачить. Начинали рано утром распахивать эти шесть соток лопатой. Когда я маме намекал, что надо бы сделать передышку на обед, она отвечала, что еще не стемнело. У нее под кустом стояла трехлитровая банка с компотом - вот его мы и пили весь день. Под вечер, она с сожалением говорила: «Стемнело, ничего не видать, придется домой заходить».

Ладно, хоть солнце имеет привычку вечером садиться.

Это было далеко не разовым мероприятием, ведь надо было еще пропалывать, удобрять, осенью собирать урожай, а из ягод и яблок делать варенье, все это складывать в погреб, потом по случаю везти в город.

Вот такие они - кулачье, настоящие кровопийцы ...

 Авторитет отца в доме был непререкаемым, но он ни на кого не давил. Его тень всегда была рядом не только для меня, но и для других. Эта тень так и осталась со мной.

В такой ситуации, хочешь-не хочешь, все действия соизмеряешь с родителями. Я прекрасно понимал, что для меня отец, как поэт, недосягаем, но надо было не только выбрать собственную стезю, но чего-то добиться на этом поприще, иначе бы сказали, что на сыне природа отдыхает.

КАК ПОПАСТЬ В РАЙ?

Минарет

В детстве моя «неграмотная» бабушка вместо сказок читала мне «Историю святых». Она знала, кроме татарского, арабский язык и османский (турецкий), но русский ей давался тяжело, особенно письмо кириллицей.

До революции среди татар неграмотных практически не было. Если родители не могли заплатить учителю и не посылали детей в школу, то эту обязанность брал на себя мулла, который давал начальное образование. По крайней мере, учил читать и писать. Моя бабушка считалась неграмотной, но дома она первой прочитывала республиканские газеты и журналы. Она не умела писать кириллицей и просила меня написать адрес на конверте письма. Мой брат в университете в качестве иностранного языка учил арабский язык. Ему надо было сдавать большие тексты из газет. Он просил бабушку помочь ему их перевести, она с видимым удовольствием это делала. У нее был почти каллиграфический подчерк.

Родители где-то с рук купили Коран на арабском языке дореволюционного издания. Для нее лучшего подарка трудно было придумать. Она любила сидеть с Кораном, перебирая четки и вникая в смысл аятов. Некоторые места не понимала и просила меня объяснить по русскому переводу Крачковского (выдали отцу в Обкоме). Я старался как мог. Так я начинал вникать в тонкости священной книги. Бабушка держала уразу и молилась по пять раз в день. Времена были атеистические, но только не у нас дома.

В советское время в Мекку попасть было невозможно, но Булгары выполняли функцию малого «хаджа». Бабушка мечтала там побывать. Летом мы поплыли на теплоходе к берегам Камы. Волны били о борт теплохода, раскачивая его. У кормы сновали чайки и ждали угощения от пассажиров. Дети высоко подбрасывали куски хлеба, а чайки ловили их на лету. Так развлекались, пока плыли. Камское устье походило на море - берегов не видно. Вся эта ширь создавала эпическое настроение.

От пристани к развалинам городища нужно было идти пешком. Мы поднимались по склону в ожидании чего-то волнующего. В то время еще не было удобных дорожек, ухоженных площадок и киосков с минералкой. Мы просто шли пешком по священной земле, которая хранила память о наших предках. После дождя кое-где берега размывало и могли вылезти наружу какие-то артефакты, так что можно было найти ордынскую монетку, а если повезет - наконечник стрелы.

Сейчас все закатали под асфальт. Стало культурно.

И вот показался минарет. Подойдя к забору Малого минарета, бабушка с трепетом открыла калитку ограды и тут же упала на колени, долго молилась, и затем произнесла:

-    Теперь моя душа попадет в рай.

Я решил подняться на минарет. По старинным ступеням, держась за тысячелетние камни, полный благоговения взобрался на самый верх. Не успел выйти на площадку, как стая птиц с шумом разлетелась через узкие окна, похожие на бойницы. Все это придавало таинственности и наполняло сердце трепетом. Наконец, я добрался до выхода на площадку, откуда в древности муэдзин призывал к молитве, и тут я увидел закат. Эпические просторы и древние камни минарета создавали ощущение слияния с прошлым.

Божественное Милосердие?

Я с детства знал многие суры Корана, но они не затронули меня. Не впечатлили и многочисленные тафсиры (комментарии). А когда близко познакомился с муфтиями Казани, Уфы и Москвы, а также муллами, то и вовсе возникло отвращение к священнослужителям. На мое неприятие ислама сильное влияние оказали алчные хазраты. Они говорили только о садака, застольях на какой-нибудь свадьбе или похоронах и ловко писали доносы. А после трагической гибели моей дочери, я потерял всякую веру во Всевышнего.

Какое милосердие?! Какая божья милость и справедливость?! Нет их! ...

Священнослужители мне твердили о необходимости пять раз молиться, однажды я даже попробовал это сделать и не почувствовал ничего, ровно ничего, кроме скуки. Читая высказывания Пророка, я наткнулся на его мысли о значении творчества - он писал, что сочинение книг на благо людям равносильно молитвам. Значит, моя работа над книгами заменяет молитвы, а мой компьютер и есть мечеть. За эти мысли муфтий Татарстана обозвал меня вероотступником, а сам при этом воровал деньги и строил один дом за другим, а затем эмигрировал куда-то в арабские страны.

Безбожником я стал не от невежества. Я старательно прочел не только Коран в разных переводах, но и сотни трудов самых разных авторов, после чего пришел к заключению - достаточно было из средневековых авторов прочесть Ибн-Араби, а из современных - Мусу Бигиева. Остальное - примитивный перепев. Но вера она не строится на рассуждениях -    аналитика мешает вере. У меня же превалировал рационализм, смешанный с недоверием к священникам.

Логика мне подсказывала, что в природе есть трудно объяснимые вещи, как например, бесконечность Вселенной. Ее не понять рассудком, можно в это только верить. Но ведь то, что не могли объяснить в мои школьные годы, объяснили позже. То, что раньше казалось сверхъестественным, сейчас оказалось вполне объяснимым. Познание бесконечной Вселенной бесконечно, а потому всегда будут существовать вещи, требующие объяснения, и останется повод для веры в их божественное происхождение. Кто хочет, пусть тот и верит, но только не надо считать Саудовскую Аравию примером для подражания.

Правда, православные и иудеи не лучше мусульман. Много лет я разыскивал икону Казанской божьей матери. Меня покоробила та ярость, с какой православные иерархи противились возвращению иконы. Когда же она, наконец, вернулась в Казань, на торжественную церемонию позвали всех, кого только можно, но про меня якобы «забыли».

Иудеи, которым я помог вернуть синагогу, не пригласили на открытие, хотя там была «вся» Казань. Меня это уже не покоробило. Потом какие-то иудейские иерархи специально приехали ко мне из Москвы, чтобы извиниться за такой «казус», но опять-таки не пригласили в синагогу. Я понял, что все священнослужители России одинаково алчные и неблагодарные. Только среди католиков Германии я встретил истинно верующих, пока гонялся за иконой. Не уверен, что все католики такие же. Но мне повезло.
 

Фото на постере: Султан Исхаков