Первую часть см. здесь .
Участники:Лилия Клюковская – медиаменеджер, пиарщик, пресс-секретарь ГК «Ядран-ойл»;
Лиана Иликеева – активистка молодежного крыла Курултая башкир Татарстана, юрист;
Евгений Калашников – редактор ленты новостей сетевого издания «Снег», поэт;
Рамиль Латыпов – специалист по коммуникациям, пиарщик.
Модератор:
Тимур Рахматуллин – журналист, сооснователь проекта «Миллиард.Татар».
Специальный гость:
Арслан Минвалеев – медиаменеджер, сооснователь проекта «Миллиард.Татар», главный редактор сетевого издания «Снег».
«В Казани татарский язык никому не нужен, потому что за него никто не борется»
Тимур Рахматуллин. Два месяца назад мы в Уфе проводили круглый стол с деятелями культуры, там был очень хороший режиссер Рияз Исхаков. В Уфе реально очень много крутых творческих людей, талантливых, одаренных. И Рияз сказал, что хотел сделать совместный проект с Башкортостаном и Татарстаном, например, снять фильм. Но республиканское министерство культуры, возглавляемое Аминой Шафиковой, не особо отреагировало на эту инициативу, как об стенку горох. Да и здесь, прямо скажем, тоже по-татарски уклонились. Хотя на словах все говорят: «Да, мы хотим что-то запустить совместное». А как доходит до дела, все сторонятся.
Лилия Клюковская. Как понимаю, с творчеством и здесь есть проблемы. Иначе бы Тимур Садыков не уехал бы в Москву. Снимать фильмы в Казани – то еще неблагодарное дело. Я еще пытаюсь понять башкир. У них есть маленький клочок земли, названный Башкирией, в столице которой бо́льшую часть населения представляют татары и русские, им хоть как-то надо защитить свой курай, свой кубыз. Но они почему-то все время это делают за счет местного населения и не понимают, что если местное население все время долбить и чморить, они однажды уедут, и эти 17% останутся и будут этим кураем наслаждаться.
В Казани, понятно, нет борьбы за язык. У меня вообще ощущение, что здесь татарский язык никому не нужен, потому что за него никто не борется. Это в Уфе мы все время боролись за татарский язык, за право на нем говорить, преподавать в школах, назначать хоть один-единственный садик с татарским языком. Театру «Нур», сами понимаете, тоже нелегко. Как могут, они пытаются согласовывать в любой ситуации. Мечеть «Ихлас», которая повесила баннер, в котором на татарском написали цитату из Корана, их заставили поменять на надпись на башкирском языке.
Там татары выживают. А здесь, вроде, нет проблем, и мы просто существуем. А там, в Уфе, если слабинку отпустить, может быть, что-нибудь было. Но в Башкирии считают, что им сложно будет жить в Уфе, если они дадут слабинку всем остальным нациям и перестанут ими управлять.
Т.Р. В Башкирии, может быть, больше своеобразная внутривидовая конкуренция. А здесь у Казани есть конкуренция с Москвой.
Л.К. А в чем здесь борются с Москвой?
Т.Р. Касательно взаимоотношений с федеральным центром, в отношении Договора [о разграничении полномочий], федерализма, относительно родных языков. По крайней мере на словах здесь хорохорятся: не дадим себя нагнуть.
Л.К. Ну да, в местной прессе пишут: «Мы все равно будет продолжать называть его президентом».
Т.Р. Да, и на уровне отдельных «говорящих голов» чуть ли не грозятся показать Москве кузькину мать.
Л.К. Я за два года ни разу не видела ни одного критического материала в отношении правительства. И даже местные блогеры не скажут ничего критического в отношении регионального правительства.
Евгений Калашников. Смотря какие блогеры. Вы можете на YouTube найти.
Л.К. Варламов тоже может и там, и сям. Я к тому, что в Уфе мы все время что-то выражаем, мы все время чем-то недовольны. Вопрос только в том, дадут ли нам за это дальше жить. Но в этом, может быть, тоже большая разница. И мне здесь пытались объяснить, как я только приехала в Татарстан, и я задавала этот вопрос московским коллегам: «А почему говорят, что здесь так хорошо?» И мне сказали, что татары счастливы от того, что здесь осталась «Татнефть», социалка на должном уровне. И поэтому на все остальное здесь закрывают глаза, чтобы не получилось как в Башкирии, где нет ничего, даже социалки.
Т.Р. Здесь народ более сытый?
Л.К. Здесь более сытые, поэтому на остальное, даже если не хватает икры на хлебе, они промолчат, потому что хлеб есть каждый день.
Арслан Минвалеев. А никто не сталкивался с татарским национализмом в Казани, в Татарстане? В прошлом году была перепись, мы видели достаточно много эмоциональных постов с каждой стороны. И каждая сторона говорила про ассимиляцию. Вы говорите, что здесь татарского языка практически нет. Может быть, есть проблема в городе?
Рамиль Латыпов. Мне кажется, татары самодостаточные. И им не требуется что-то еще. Я лично не сталкивался.
Л.К. Своих уже посчитали. Минниханов же сказал, что своих не дадим.
«Зачем ездить за опытом в Австрию, когда у соседей дешевле его набраться?»
Лиана Иликеева. Я тесно взаимодействовала с Домом дружбы народов Республики Татарстан, работала там. И понимаю, что здесь создаются условия для того, чтобы и другие национальности развивались. И я не чувствовала этого в Уфе, когда там училась, - чтобы создавали условия и для других национальностей, чтобы другие народы могли развиваться. В Казани в Доме дружбы народов у каждой национальности есть свой кабинет, руководитель. У башкир тоже есть. У нас кабинет 210, там постоянно собиралась молодежь. Нам бесплатно дают помещения, у нас никогда не было проблем.
Р.Л. А в Башкирии есть Дом дружбы народов?
Л.К. Дом дружбы народов есть, но там, как правило, практически никого никогда нет.
Л.И. Но здесь шире работают, больше привлекают молодежи, чтобы мы развивали свои национальности, и никто в этом не препятствует. Создаются специальные мероприятия, где каждый народ может выразить себя, показать свой костюм, язык. Каждый может рассказать свое стихотворение, спеть, станцевать – и это тоже важный показатель.
Т.Р. А в Башкирии открыли татарскую полилингвальную гимназию в Нефтекамске, в Балтачевском районе – Мишарский историко-культурный центр, хотя к этому можно относиться по-разному. Но мишари ведь тоже татары как-никак. Именно в таком духе тебе могут ответить в Башкирии - что тоже поддерживают народы, татар.
Л.И. Это естественно. Но не на должном уровне, можно ведь еще лучше заботиться. Уфа может научиться у Казани этим вещам и лучше продвигать.
А.М. Читаешь телеграм-каналы, наблюдаешь эту нездоровую ревность и зависть к соседям, смеешься иногда: столько токсичности выходит. Как преодолеть это двум республикам? Не знаю, насколько вы ощущаете, но в Казани без разницы, кто ты. В городе не смотрят на национальные вещи: если можешь, ты делаешь; если ты крутой, уезжаешь в Москву. А в Уфе идет постоянное обсуждение, особенно в уфимском «Фейсбуке»: «Почему у нас не как в Казани?», «Почему снег не убирают?», «Почему парковок нет?» Какое-то болезненное восприятие всего. Это естественно или насаждаемо? Это как-то можно преодолеть?
Лилия сказала про свободу. Вы можете выражаться. Когда приезжаешь в Уфу, читаешь медиа, смотришь, насколько много точек зрения, это огромный ресурс. И основные певцы татарской эстрады – из Уфы, и вы здесь, вы можете самовыражаться, осмыслять какие-то вещи. Здесь важный момент отметили: мы сытые, нам хорошо, зачем нам лишние мысли?
Л.К. Под постом Рустама Минниханова «Хәерле иртә» всегда пишут какие-то недовольные. Ладно пишут, их же не удаляют. Меня Радий Хабиров сразу отправил в черный список. И я в черном списке по всем его советникам…
А.М. Казань с Уфой могут дружить?
Л.К. Люди – да. Правительства – тоже могут. Есть такое понятие – обмен опытом. Так меняйтесь опытом. Что ж вы чморите все время? Тут вопрос количественно-национального вопроса. Со стороны башкир такое мнение: нас, башкир, меньше. Зачем ездить за опытом прямым рейсом в Австрию, когда тут у соседей опыта можно дешевле набраться: проехать и посмотреть, как они это делают? Нет же, мы не хотим как у татар, мы лучше будет ездить куда-то там…
Т.Р. Мы догадываемся, почему они именно в Австрию летают прямыми авиарейсами. Родственные связи.
Л.К. Здесь тоже полно родственников. Меня первое время удивляло, когда Артур Идельбаев, такой весь башкорт, свою дочь Инзу отправил в Казань. Для меня это реально показатель. Я думаю: «Ну ничего себе, самый ярый башкир, основатель Союза башкирской молодежи, отправляет свою дочь в Татарстан». При этом в БГУ детей не отправил. Старшего сына отправил учиться в Китай. И он первый начал писать посты о Казани: «Посмотрите на Баумана, они уже на трех языках ставят вывески». Он обращал внимание на национальные рестораны. И для меня это было так удивительно. У нас же все время устраивают блогерские поездки из Уфы в Казань. Но сделали бы пару поездок из Казани в Уфу.
Т.Р. А мы, «Миллиард.Татар», кстати, делали. И Идельбаев нам в этом плане очень помог. Мы летом собрали несколько журналистов от «Татмедиа», и Артур организовал нам поездку в Уфу, Бурзянский район. Татарстанцы были реально восхищены. В нескольких СМИ написали материалы, посты в блогах. Писали: «Какая в Башкирии крутая Капова пещера (Шульган-Таш)! Такая восхитительная Белая (Агидель)! У вас такой офигенный мед!» А тут сидят в Казани, по картинкам видят, и все на этом…
Л.К. И думают, что башкиры только поднимают восстания.
Т.Р. И это они были только в одном Бурзянском районе. А таких красивых районов десятки: Караидельский, Мечетлинский, Белорецкий, Абзелиловский, Гафурийский, Салаватский, Баймакский… Главное, не ездить по этим ужасным карьерам, которыми изуродовали природу в Зауралье. И «татары» (здесь я имею в виду и русских Татарстана) просто с открытым ртом смотрят на эти красоты, окунаются в это волшебство. А мы в Башкирии уже настолько привыкли к этим пейзажам: «Ну гора. Ну скала. Ну степь. Ну лес. Ну зубчатки… Ну кумыс, ну конина…»
Л.К. Меня всегда забавляла эта башкирская красивая стела, которая стояла рядом с татарской. Они стояли друг напротив друга. Сейчас башкирскую отодвинули, и теперь как надгробие стоит нечто над Башкирией. Я всегда об этом говорила. Давайте прямо в поле организуем сцену на границе, между этими стелами Башкирии и Татарстана. И будем устраивать там сабантуи. И покажем, что у татар и башкир даже праздники одинаковые, кухни одинаковые, все одинаковое, хотя есть, конечно, свои различия. И эти различия внутри Башкирии есть: балеш у каждого свой. Можно было бы это организовывать.
Но руководства республик нет такого интереса, чтобы нас сблизить. Такое ощущение, что кому-то всегда выгодно, чтобы была борьба. В любой компании, когда руководитель берет двух человек на испытательный срок, думает: сильнейший выживет и останется. И чем больше мы боремся, пытаемся показать, кто лучше, Казань уходит все ближе к Москве, круче все делает, а Уфа все время пытается догнать Казань.
У нас в Башкирии на правительственном уровне постоянно сравнивают себя с Казанью. И я с надеждой спросила у Ранэля Зинатуллина (бывший постпред РТ в РБ, – прим. ред.), когда он был у нас в эфире: «А с кем вы себя сравниваете? Наверное, с Москвой?» Он: «Мы давно себя сравниваем с Европой, мы на Москву и не смотрим». Тем самым нас прихлопнул в эфире.
«К чему нам здесь уфимское землячество?»
Т.Р. В свое время Рафаэль Хакимов - научный руководитель Института истории им. Ш. Марджани, в прошлом советник Минтимера Шаймиева, говорил, что в 1990-е годы в Татарстан приглашали специалистов не из Москвы, тогда Казань с Москвой конкурировали, а из США и Европы, Татарстан ориентировался на их практику. Тогда у Татарстана была только нефтедобыча. Руководство республики взяло курс на нефтепереработку, а при Минниханове – на IT-индустрию. Естественно, Татарстан смотрит в будущее, а не копирует что-то у соседа, лишь бы выглядело получше, поярче. И Башкирия в этом отношении могла бы брать пример у Татарстана, а не оглядываться лишь на Челябинск, Екатеринбург или Казань. Лучше бы смотрели, как в Европе, Сингапуре что-то делается.
Отходя от этой темы, обратил внимание, что в Москве, Петербурге существуют свои региональные землячества уроженцев Татарстана, Башкортостана и других регионов. А в Татарстане землячества Башкирии как такового нет. В какой-то степени Курултай башкир РТ выполняет эту функцию, но организация больше заточена именно на башкир.
Л.К. Если не в Казани, то в Челнах есть. Там башкирская диаспора – 10 тысяч человек.
Т.Р. Это именно башкиры. А ведь есть и другие народы. Даже среди сидящих здесь за столом мы видим башкир, татар, русских. И все мы связаны с Башкирией. Как вы считаете, стоит ли организовывать какую-то площадку для уроженцев Башкортостана, выходцев из республики, как это происходит в Москве, в странах Европы?
Л.И. Как общественный деятель скажу, что эту функцию Курултай башкир Республики Татарстан выполнял и сейчас продолжает выполнять. Просто, наверное, нужно выходить на более высокий уровень и собирать уже каких-то состоявшихся личностей, лидеров, которые переехали из Башкирии в Казань, которые чего-то добились. Именно с ними можно устраивать мероприятия, такие же круглые столы, как сейчас.
Т.Р. То есть вы хотите, чтобы мы в следующий раз пригласили гендиректора «Газпром трансгаз Казань» Рустема Усманова (со всеми его заместителями) или ректора КНИТУ-КАИ Тимура Алибаева, директора ИЯЛИ им. Ибрагимова Кима Миннуллина?
Л.И. Конечно. И если устраивать такие встречи с молодежью, в этом случае они дадут им какие-то советы, направления. И молодежь, возможно, будет возвращаться в Уфу.
Т.Р. А надо ли?
Л.К. Эти диаспоры есть во всех регионах?
Л.И. Во всех регионах России есть курултаи.
Л.К. Ну да, есть, например, татары Петербурга. А в чем их задача? Рассказывать, как круто в Казани или помогать приехавшим? Мне нравится, как это делается у кавказцев: «О, брат, ты с Кавказа! Все, ты мой брат, я тебе помогу, устрою на рынок». А мы чем можем помочь тем, кто еще не выбрался из Уфы?
Л.И. В чем была наша основная задача? Мы собирали молодежь и взрослых людей. Проводили мероприятия для того, чтобы люди между собой познакомились и поддерживали между собой связь, поддерживали друг друга. Кто-то кого-то приглашал на работу, трудоустраивал. Какая-то связь между нами происходила, и мы, соответственно, помогали друг другу. И это землячество выходцев из Башкортостана.
Л.К. Мне очень понравились здесь узбеки. С учетом пандемии были запрещены рейсы в Узбекистан. Но когда наступало время уразы, студентам в общежитии нельзя было толком выходить в магазины, да и денег у них не было. И узбеки приглашали узбекских студентов в Дом дружбы народов на ифтар, готовили плов, кормили их и просто поддерживали. Я сама видела девчонок из медицинского, которые видели старушку-узбечку, видимо, соскучившись по маме, шли и обнимали ее. Для меня это было такое открытие: самое простое человеческое нам, не только башкирам и татарам, чуждо!
Р.Л. Может быть, потому что мы на своих землях. В Европе бы мы, наверное, немного по-другому относились.
Л.К. Я вспоминаю один случай в Питтсбурге. Я вышла из магазина и увидела мужчину, который сидел в ситцевых шортах и сомбреро. Он заметил, что я говорю с украинцами на русском языке. Он подошел ко мне и говорит: «Из России что ль?» Я: «Да, из России». Он, не выпуская сигару: «А откуда?» Я: «Ну вы не знаете, наверное. Из маленькой республики». Он: «Ну откуда?». Я: «Из Башкирии». Он такой: «Раевку знаешь?» (село в Альшеевском районе РБ, - прим. ред.) И скупая мужская слеза, и готов потащить в любой ресторан – лишь бы посидеть вместе. Он не башкир, не татарин. Это говоря о землячестве. Этот человек – просто выходец. Он говорит: «У меня там мама…» Ему надо было просто проговорить. В это время уже был интернет. В принципе можно было подписаться на администрацию Альшеевского района и знать, где какой снег выпал. Но ему важно было, что с этим человеком ты можешь просто поговорить.
А здесь, наверное, расстояние маленькое. К чему нам здесь уфимское землячество? Я и так каждые две недели в Уфу езжу. Хотя, конечно, должна быть какая-то взаимопомощь. Мне очень нравится наш уфимский Фейсбук. И мне его реально не хватает. Например, в Уфе у меня сестра работает на одном предприятии. И у нее две девочки перед Новым годом остались без жилья. Хозяин квартиры сказал, что продает, пусть освобождают. И она мне: «Что делать?» Я дала объявление на Фейсбуке, сообщаю, что две девчонки накануне Нового года остаются без квартиры, помогите.
И мне в личку человек 30 просто прислали телефоны. И это написали уфимцы, включая работников администрации. Я не знаю, что должно быть в Казани, чтобы здесь люди были столь отзывчивыми. У нас администрация [главы РБ] очень интересная. Они не признают меня прилюдно, но в личку всегда пишут.
Т.Р. Здесь в Казани нет такого неофициального сообщества, как «уфимский Фейсбук». Тут больше рассредоточены по группкам, по клубам по интересам, по своим «сектам».
Е.К. Просто вы пока не интегрированы здесь никуда, потому не замечаете.
«Когда я поехала в Казань, мама сказала, что я ее бросила»
А.М. Я тут выполняю роль «коренного» казанца, потому что наши родители переехали из деревень. Город меняется. Мы уже обсуждали рынок недвижимости, треть сделок совершают иногородние. Я помню Казань 80-90-х. Она была другой, люди были другие. А сейчас происходит приток новой крови, новых людей. Вы сказали, чем Казань притягивает, отчасти сказали, что вам здесь не нравится. Вы уже новые казанцы. Как вы думаете, что нужно сделать городу, чтобы он оставался магнитом, продолжал так же притягивать? Что надо поменять?
«Уфимский Фейсбук», наверное, тут сходу не создашь, если уфимское землячество не заставит казанцев поменять свое отношение друг к другу. Или что-то еще? Условно говоря, у Татарстана заберут «Татнефть», денег у республики станет меньше. Останется ли Казань якорем, магнитом для жителей других городов? Или ее ждет угасание? Что надо сделать, чтобы этого не было?
Л.К. Если все туристические точки обветшают, то, понятно, иногородние не станут сюда особо ездить. Хотя при этом едут те, у кого в городе еще хуже. Едут не потому что в Казани круто, а потому что у себя просто никак. И сюда будут ездить, даже через 15 лет, даже если у вас «Татнефть» отнимут, но вы будете ухаживать за своими набережными, а не как нашими бетонными местечками. Но при этом туризм дает свои миллиарды [рублей]. Соответственно, эти деньги способны будут содержать все эти места. Тут не «Татнефть» является магнитом, а возможности Казани, доступность к Москве и другим городам, опять же железнодорожная.
А.М. М12 все ждем.
Л.К. Тогда ждите своих детей в гости по воскресеньям. Они просто умчатся в Москву, Питер. Я иногда думаю, что мне бы стало магнитом? Я понимаю, что всех своих друзей и родственников я не перевезу. Но здесь не город должен стать магнитом, а люди друг другу должны стать магнитом. Я иногда думаю: а если здесь, в Казани, со мной что-то случится, кому я могу позвонить? Тимура я знаю. В Институте истории им. Ш. Марджани знаю пару симпатичных мужчин. Иногда могу позвонить Ленарии [Муслюмовой]. Но она обычно всегда занята, и я по своим женским бытовым вопросам к ней не обращаюсь. Ну коллегам я скажу: «Я заболела, на работу не выйду». Люди должны стать более гостеприимными, тогда они будут иногда общаться между собой.
Вряд ли кто-то однажды приехавший в Казань захочет вернуться в свою Уфу или Оренбург. Это должна сложиться Универсиада в Оренбурге, чтобы все туда поехали. Или создать набережную в Соль-Илецке и т.д.
Р.Л. Я очень люблю свою Татарскую Каргалу, у меня там родители. Это то, что меня туда тянет и может сподвигнуть поехать обратно.
Л.К. Мне мама сказала, что я ее бросила, когда я поехала в Казань: «Как ты могла оставить меня, 80-летнего человека, в Уфе?» Это действительно очень сложно. Но есть понятие «сепарация»… Я полгода лила слезы и доказывала маме, что я ее не бросила. А потом один очень умный человек сказал мне: «Так ты скажи, как твоя бабушка поступила». А моя бабушка жила у моего папы. Мы ее забирали на зиму. Не мы к ней в деревню ездили на зиму, чтобы ей не было тяжело, а мы ее к себе забирали. И маме я тогда поставила условие: «Нет вопросов, ты переезжаешь ко мне». И она неожиданно «выздоровела». Сразу стала чувствовать себя хорошо. Оказывается, она сама может сварить варенье, приготовить, все у нее замечательно. А теперь мы научились интернетом пользоваться. И ее 80-летняя подружка лайкает меня в Инстаграме, я иногда в шоке.
То есть все решаемо. Люди должны стать магнитом. Мы стремимся сюда в Казань, пусть это национальный вопрос, потому что мне, татарке, здесь комфортнее. Я надеюсь, что моему ребенку здесь будет комфортнее. Моему русскому мужу здесь комфортнее, хоть он и не сразу нашел здесь работу. Просто в городе больше возможностей. И давайте не лгать друг другу, Москва ближе: если что, я могу быстро рвануть туда, отправить ребенка. Вот это, наверное, в Казани не изменить, если вы железную дорогу не разберете или не сделаете как в Башкирии.
Е.К. Это у нас проблема. Казань с литературной точки зрения многие называют болотом: тут все как-то быстро проваливается, все инициативы потихонечку тухнут. Но ничего…
Л.К. Просто вам здесь Фейсбука не хватает. Ты бы напечатал там свои стихи, завтра бы уже все выучили…
Е.К. Там немножко по-другому. В «Татар-информе» есть редактор Никита Васильев. Сидя здесь, он умудрялся судить конкурсы где-нибудь в Екатеринбурге. Он мощный литературовед. Тут ничего не сделаешь. Должны быть люди, которые двигают, потому что с государственной точки зрения ты все равно ничего не добьешься. Марат Гельман (признан Минюстом РФ иноагентом, – прим. ред.) говорит, что главное, что может сделать государство для культуры, это просто не вмешиваться.
Л.К. Удержать здесь может наличие людей, которые любят свой город, улучшают его.
А.М. У нас есть такое краеведческое сообщество, которые за каждый убранный кирпичик будут возмущаться, что покусились на предков Российской империи. И реагируют очень остро.
Т.Р. Бывает, что если в Казани начнут строят мечеть, в ответ будут кричать про «аульскую культуру».
Л.К. Когда здесь начали строить соборную мечеть на берегу Казанки, я смеялась, говорила ребятам в Уфе: «Вы готовьтесь, на правом берегу Казанки цена на недвижимость упадет. Там мечеть строить собираются. Можем купить пару домов».
Т.Р. Понятен интерес Уфы к соборной мечети Казани. Там, к сожалению, уже 15 лет строится «Ар-Рахим» – великий башкирский долгострой, который называют «памятником башкирской коррупции».
«Среди казанских предпринимателей существует мощная консолидация»
А.М. А чего не хватает Казани с точки зрения бизнеса? Для меня удивительно было слышать, когда вы сказали про сильную предпринимательскую среду.
Л.К. Хотя нам, журналистам, постоянно говорили, что здесь процветают только представители шести кланов. Вы из какого клана? (обращается к Латыпову)
Р.Л. Я ни в какой клан не вхожу, слава Богу. Я работаю удаленно и постоянно нахожусь на связи с предпринимательским сообществом Казани. Я заметил, что среди местных предпринимателей существует мощная консолидация. Они друг друга поддерживают, ходят в гости. Есть даже сообщество «Ассоциация предпринимателей-мусульман России» (АПМ). И все это гораздо мощнее, чем в Уфе. В Уфе все это только зарождается, хотя там уже существует клуб «Ферзь».
Я вижу активность казанских бизнесменов в социальных сетях, какие совершают мощные пожертвования. Они берут на себя большую социальную нагрузку. Они берут на себя ифтары, в том числе республиканские. И меня очень привлекают социальные проекты предпринимателей Казани. Плюс они хорошо знают историю. Они знают о тех же самых Апанаевых и других известных меценатах прошлого. И они стараются соблюдать те же традиции, включая ифтары. И мне это нравится.
Л.И. В поддержку ваших мыслей могу также сказать, что в сравнении с Уфой здесь значительно больше сообществ, которые связаны с предпринимательством. Даже выходец из Башкортостана организует здесь свои мероприятия – это Ленар Рахманов. И выходцы из Башкирии организуют здесь предпринимательские сообщества и продвигают разные проекты. Наверное, Уфе чего-то не хватает. Наверное, той самой поддержки предпринимательства, и они переезжают сюда.
Л.К. Я никогда не была здесь в Доме дружбы народов. Сходила бы на какие-нибудь мероприятия.
Л.И. Тимур задал вопрос насчет землячества. Можно с моей стороны собрать молодежь, с вашей стороны – больше выдающихся людей. И устроить какое-нибудь мероприятие, проект. Организовать встречу можно в Доме дружбы народов.
Е.К. А Тимербулата Каримова привезете? (общий смех)
Л.К. Вместе с тестем. Он и оплатит чак-чак.
Т.Р. Хорошее предложение… Есть ли у юристов какое-то свое сообщество?
Л.И. У выходцев из Башкортостана нет.
Т.Р. В Уфе, насколько я знаю, у юристов есть своя тусовка, во всяком случае у адвокатов свои клубы по интересам, «банды».
Л.К. Если говорить о нас, о журналистах, в первый год в Казани я была удивлена, что не проводится бал журналистов.
Т.Р. Вы имеете в виду «Бал прессы» в Уфе?
Л.К. Когда спросила, мне ответили: «Ты чего, мы все друг другу конкуренты». Но мы же можем, как тигры и косули, собраться на водопое, чтобы не только воды попить, но и подружиться. Есть темы, которые одно издание не может затрагивать или «мочить» кого-то, а другое может. У меня в телефоне забиты главные редакторы практически всех изданий.
Журналисты в Башкирии все время взаимосвязаны. Сейчас там тоже дефицит. Как я узнала, в Казани еще больший дефицит журналистов, чем даже в Башкирии. Видимо, лучшие уехали отсюда в Москву либо ушли на удаленку (это проще, чем сидеть в редакции). Но что в «Реальном времени», что в «Татмедиа», что где-либо еще всегда есть дефицит журналистов. И наше сообщество помогало бы. Я бы четко знала, что, например, вам нужен дизайнер. А в Казани этого сообщества как будто нет. Вот чего здесь не хватает.
«Перспективы, возможности, близость к Москве»
Т.Р. То есть как вывод: нам необходимо свое неофициальное профессиональное журналистское сообщество, это первое. Второе: нам, «башкирам» – землякам из Башкирии, нужно почаще встречаться неформально. И тут даже предложили варианты, в том числе проводить ифтары, встречи, культурные, религиозные и иные мероприятия.
По каким причинам переезжают в Казань и другие города Татарстана из Башкирии и других регионов? Исходя из сегодняшнего разговора и общения с другими нашими земляками, можно составить несколько пунктов. Во-первых, социально-экономические причины. Работа, карьера, зарплата…
Л.К. Зарплаты в Казани ниже, не обольщайтесь.
Т.Р. Наверное, такие же. Однако многие отмечают, что здесь шире возможности для карьеры. Вторая причина – образование. Как сегодня сказали, сюда приезжают, чтобы устроить своих детей в школы, гимназии, лицеи, университеты.
Л.К. У нас с тобой есть общие знакомые, которые своих детей-подростков перевезли в среднюю школу в Актаныше. Взять детей из городской среды и отправить их в Актанышский район только ради образования…
Т.Р. Я был в этой гимназии – это очень крутая школа, которой позавидуют многие столичные школы. К тому же Актанышский район – родина Шаймиева, поэтому к нему особенно внимательное отношение.
Л.К. Я к тому, что даже в подростковом возрасте отправляют детей из Башкирии.
Т.Р. Безусловно, образование в КФУ, что бы о нем не говорили, ценится, чем и притягивает молодежь. Кроме того, приезжают учиться в Энергоуниверситет, КАИ и другие вузы, техникумы.
Третья причина – инфраструктурная. Все замечают обилие театров, мечетей, скверов, парков, спортивных, культурно-развлекательных сооружений. Медицина, транспорт.
Л.К. Здесь есть метро…
Т.Р. Действительно, наличие метро – очень крутая вещь. Теперь в Казани начали строить вторую ветку. Сам я езжу на работу на метро из одного конца города в другой, уходят на это считанные минуты. Тут машина особо не нужна.
Л.К. Я в Казани практически не пользуюсь машиной. Она у меня просто во дворе стоит. Только в Уфу на ней езжу.
Р.Л. Не пользуетесь, потому что развита транспортная инфраструктура.
Л.К. Потому что я пешком хожу на работу. Я вообще люблю ходить пешком по Вахитовскому району. До Баумана – 40 минут. Единственное, в бассейн надо переехать мост «Миллениум».
Т.Р. Слышал еще одну причину – политическую. Кто-то говорил, что в Башкирии их прессовала власть, преследовали за убеждения, перекрывали кислород за высказывания против региональной власти…
Л.К. А сюда переехали – и говорить не хочется.
Т.Р. Зато переехал в Казань – и отсюда можешь что угодно вещать про Башкирию. (общий смех)
Е.К. Это твоя причина. (смеется)
Т.Р. Еще одна – национальная причина. Казань называют столицей татар, татарского мира. Сам я ровно отношусь к политикам, но люди из других регионов, даже в Сибири, говорят мне: «Минниханов – лидер татар». Здесь есть хоть какая-то поддержка татарского языка, несмотря ни на что, хорошее отношение к татарам. И существует еще религиозный фактор. Сюда даже совершают так называемую «хиджру». Здесь достаточно много мечетей, к девушкам в платках относятся благожелательнее, чем даже в Уфе, хотя в Башкирии доля этнических мусульман не меньше, чем в Татарстане.
Л.К. Это так. В школах, было, не разрешали [приходить в платках].
Т.Р. Мне, журналисту, неоднократно сообщали об этом, когда работал в Башкирии: кого-то из студентов вызывали в деканат, ректорат: «Не ходи в платочке, не положено…» Здесь же девчонки спокойно ходят в хиджабе, и никто таких вопросов не задает. А наличие мечетей в шаговой доступности – тоже хорошее подспорье. Духовное управление мусульман РТ, сколько бы его не критиковали, они и от меня немало натерпелись, надо признать, работают намного лучше и эффективнее, чем таджуддиновское ЦДУМ России или ДУМ РБ, хотя не умаляю старания муфтия [Айнура Биргалина] и отдельных имамов. Наверное, здесь немаловажную роль играет поддержка муфтията руководством республики. И я не говорю про тех, кто в Москве [ДУМ РФ] – там много пиара, много слов и букв, а на деле мало.
Л.К. Я бы еще назвала такие причины переезда в Казани, как перспективы, возможности, близость к Москве.
Е.К. Бо́льшая часть из того, что ты сказал, подпадает под короткое определение – «Москва для бедных».
Т.Р. На этом можем завершить. Спасибо, коллеги, за участие!
