«А джинны сделали Сулайману рядом с этой рекой тысячу рек, каждая река размером в милю, и вынули из них землю»

Му‘риб ‘ан ба‘д ‘аджаиб ал-Магриб
(Ясное изложение некоторых чудес Магриба)

или

Нухбат ал-азхан фи ‘аджаиб ал-булдан
(Выборка воспоминаний о чудесах стран)

[л. 18б] И видел я на берегу Хазарского моря поблизости от города, который называют Бакух, местность, в которой [из земли] выходит битум; эта местность возвышается над морем, в ней много травы и много дичи вроде газелей и тому подобного. Люди охотятся на них, разрубают их мясо и кладут его в шкуры вместе с солью и какими хотят крупами и приправами вроде риса и пшеницы или иного. Потом берут трубку из тростника, толстую с обоих концов, и завязывают мясо дичи в шкуру веревкой вместе с [одним] концом этой тростниковой трубки, потом закапывают мясо в эту землю, а [другой конец] тростинки оставляют снаружи. И мясо варится в этой земле, и выходит из него пена через эту трубку, а когда пена кончается, то знают, что мясо уже сварилось. Тогда его вынимают из этой земли и находят его сварившимся, как в харисе. Но в то же время в этой земле нет жара, и когда человек спит на ней, то совершенно не чувствует от нее тепла; точно так же когда копают эту землю, то не находят в ней тепла [л. 19а], а в то же время пища выходит из этой земли горячей, как будто варилась на огне. Это – одно из чудес света.

А ночью в этой местности прямо из травы показывается огонь вроде серного огня, а когда на эту землю падает дождь, то огонь увеличивается и разгорается и становится заметнее, но ничего не сжигает и не имеет жару. В этой местности выходит нефть, и земля этой местности черная, как уголь. Отсюда вывозят битум в другие местности. Это селение на Хазарском море, которое является границей Дербента.

А в море напротив этой местности, из которой выходит нефть и битум, есть гора из черной глины вроде битума, и море окружает ее. А на вершине ее есть длинная расселина, из которой вытекает вода, и вместе с этой водой выходит что-то вроде небольших камней для весов, [весом] в даник и больше. Из них делают желтые бусы, похожие на янтарные, которые люди вывозят во все концы земли.

И есть в этом море недалеко от черной земли два острова, на одном из них – змеи, которые наполняют остров, как трава. На всем острове не удается никому ступить ногой на землю из-за их многочисленности – они одна на другой. А птицы этого острова несут яйца и высиживают птенцов, несмотря на этих змей. И когда выходят люди с кораблей на этот остров, чтобы набрать тех яиц и птенцов, то берут в руки заостренные тростинки и палки и удаляют ими змей со своего пути, чтобы можно было идти и собирать яйца и птенцов среди этих змей. [л. 19б] И они не причиняют вреда ни людям, ни этим птицам, ни их яйцам. А другим островом завладели джинны. На нем нет животных, но слышны на нем голоса.

Описание Баб ал-абваба (а это – Дербент). Основание его – скала и стена его из скалы. Он длинный – от горы до моря расстояние трех фарсахов, а ширина его – полет стрелы, и есть у него железные ворота. Завоевал его Маслама, сын ‘Абд ал-Малика – один из его сыновей. У него есть много башен, в каждой башне, мечеть, и дома для воинов, и верхние помещения. А на стене со стороны страны неверных находится стража с колокольчиками, возглашающая с начала ночи и всю ночь поминающая Аллаха. А на этих башнях днем и ночью находятся стражи, смена же караула часта.

А меч Масламы находится вне города на холме, на котором для этого меча построили что-то вроде михраба из цельного куска скалы, меч же вынут из ножен и прислонен к стене в этом михрабе. Совершают к нему паломничество только в белой одежде, а если к нему направится кто-нибудь в одеянии, окрашенном в какой-либо цвет, то начинается дождь и ветер, так что деревни вокруг него едва не погибают; поэтому в рустаках на дорогах к этому холму поставлены стражи, которые не пускают тех, кто идет смотреть меч в цветной одежде.

А выше Дербента в дне пути под горой на двух больших холмах находятся две деревни.
А вне Дербента есть источник среди деревьев, [л. 20а] каждую ночь к нему приходит группа людей, чтобы там ночевать. И иногда ночью из этой воды им является сильный свет, такой, что люди видят друг друга. Этот источник называют

≪Источник воздаяния≫.

Выше Дербента входил я в горы Калалат, в которых [обитает] множество народов, все они мусульмане, следующие исламу, да помилует их Аллах! Они говорят на разных языках, а число их [народов] знает только всевышний Аллах. Они живут на высоких вершинах гор, где очень холодно, и одеваются люди из-за сильного холода в меха, а кроме того, на них еще тяжелые накидки. Люди этой страны живут долго, и много у них всяких благ, таких, как мед, и мясо, и фрукты в их долинах. Они народ великодушный, и есть у них простые мечети и соборные. И в каждой мечети около михраба есть помещение, которое называют ≪казна≫; когда умирает тот, у кого нет наследника, то его имущество отдают в это помещение и предназначают его для путников, там хранится также часть закята. А в противоположном конце мечети есть большое помещение [4], предназначенное для иноземных неученых гостей, что же касается людей науки, то их везут в свои дома. Я жил у одного из их эмиров, известного под именем Абу ал-Касим; его рабы каждый день резали для меня барана, я говорил им: ≪Разве ничего не осталось от того барана?≫ – а они отвечали: ≪Да, [осталось], но наш господин нам так приказал≫.

Этот эмир читал под моим руководством ≪Удовлетворяющую книгу≫ ал-Махамили по фикху; а он – да помилует его Аллах! – говорил на разных языках, таких, как: [5] лакзанский, и табаланский, и филанский, и за‘каланский , и хайдакский, и гумикский, и сарирский, и аланский, и асский, и зарихкаранский, и тюркский, и арабский, и персидский. У меня на занятиях присутствовали люди из этих народностей, и он объяснял [содержание этой книги] каждой народности на ее языке.
А однажды я был в гостях у сестры этого эмира, и она сказала своему брату: ≪Спроси этого человека: если я буду с моим мужем и будет у него поллюция, то обязательно ли мне омовение?≫ Я подивился ей и сказал ему: ≪Скажи ей , что женщина из ансаров спросила подобное этому у посланника Аллаха, – да благословит и сохранит его Аллах! – и тот ответил: если она увидит воду, то пусть совершит омовение. И сказал посланник Аллаха – да благословит и сохранит его Аллах! – лучшие жены – жены ансаров! Стыдливостъ не препятствует им постигать религию≫.

[5] И отправился я по морю к стране хазар. И прибыл к огромной реке, которая больше Тигра во много-много раз, она будто море, из которого вытекают большие реки.

И на ней находится город, который называют Саджсин, в нем сорок племен гуззов, и у каждого племени – отдельный эмир. У них [гуззов] большие дворы, а в каждом дворе –покрытый войлоками шатер, огромный, как большой купол, один вмещающий сто и больше человек. А в городе купцов разных народностей и чужеземцев и арабов из Магриба – тысячи, не счесть их числа. И есть в нем соборные мечети, в которых совершают пятничное моление хазары, которых тоже несколько племен. А в середине гopoда живет эмир жителей Булгара, у них есть большая соборная мечеть, в которой совершается пятничное моление, и вокруг нее живут булгары. И есть еще соборная мечеть, другая, в которой молится народность, которую называют ≪жители Сувара≫, она тоже многочисленна.

А в день праздника выносят [л. 20б] многочисленные минбары , и каждый эмир молится с многочисленными народностями. И у каждой народности есть кадии, и факихи, и хатибы; и все толка Абу [6] Ханифы, кроме ≪магрибинцев≫, которые толка Малика, иноземцы же толка Шафи‘и696, и дом мой сейчас среди них, и [среди них] невольницы-матери, и мои сыновья, и мои дочери.

А эта область очень [5] холодная. И в этой реке есть такие виды рыб, подобных которым я вообще не видел на свете, одну рыбу может снести только сильный мужчина, и еще такой вид рыбы, что ее может снести только сильный верблюд. Но есть среди них также и маленькие. В такой рыбе нет мелких косточек и нет костей даже в голове, и зубов у нее нет. Она вроде овечьего курдюка, нашпигованного куриным мясом, нет, даже приятнее мяса жирного барашка и вкуснее. Эту рыбу пекут и кладут в нее рис, и становится она вкуснее жирной баранины и курятины. Покупают такую рыбину, в которой сто маннов, за полданика. И извлекают из ее живота жир, которого хватает для светильника на месяц, а из желудка выходит [7] полманна и больше рыбьего клея. И вялят ее ломтями, и становится она лучше всякого на свете вяленого мяса, цвета красного, просвечивающего янтаря, ее едят с хлебом, как она есть, не нужно ни варить, ни жарить.

У них имеет хождение олово, каждые восемь багдадских маннов стоят динар, разрезают его на куски и покупают на него что хотят из фруктов, хлеба и мяса.
А мясо у них дешевое, так что бывают бараны, когда приходят караваны неверных, один баран за полданика, а ягненок за тассудж. И у них столько разных сортов фруктов, что больше не бывает, и в том числе чрезвычайно сладкие дыни, и есть сорт дынь, который держится зимой.

А зима у них очень холодная. Их зимние дома – из больших бревен сосны, положенных один поверх другого, а их крыши [8] и потолки из деревянных досок. И разводят они [в домах] огонь, двери же у них маленькие, завешиваемые бараньими шкурами с мехом, и внутри домов жарко, как в бане, а дров у них много.

И замерзает эта река так, что становится, как земля, ходят по ней лошади и телята и всякий домашний скот. И на этом льду они сражаются. И прошел я эту реку в ширину, когда она замерзла, и была ширина ее, без рукавов, которые вытекают из этой реки, тысяча шагов и восемьсот сорок с чем-то шагов моими шагами.

А джинны сделали Сулайману рядом с этой рекой тысячу рек, каждая река размером в милю, и вынули из них землю, и стало так, будто около этой реки гора, ширина ее –полет стрелы, а рядом с ней похожих на нее тысяча гор и тысяча рек, рек глубоких, наполненных водой из этой реки. И размножается в них рыба, и становится [многочисленной] подобно праху. И любое судно, которое приходит в одну из этих рек, ставит сеть в устье реки, [9] и вводят они суда [в устье], наполняя суда [рыбой]. Даже если бы судов была бы сотня, то и они заполнились бы из одной реки разными видами рыбы, а эти реки не были бы исчерпаны. Нет ничего подобного этому.

А за этими реками и горами на несколько дней пути протянулась земля, вся покрытая солью, красной, и белой, и синей, и разных других цветов. Наполняют ею суда и везут по этой реке в Булгар. А между Саджсином и Булгаром по этой реке [надо плыть] сорок дней.

А Булгар тоже огромный город, весь построенный из сосны, а городская стена – из дуба. А вокруг него без конца [всяких] народов, они уже за пределами семи климатов. Когда день длинный, то длина его двадцать часов, а ночь – четыре часа. [10]. А когда наступает зима, длится ночь двадцать часов, а день – четыре часа.

А летом в полдень жара у них сильная, сильнее, чем во всем свете, а вечером и ночью воздух холодает, так что нужно много одежд. Я постился там в месяц рамадан летом, и нарушил [пост], и забирался под землю в помещение, в котором была вода, выходившая из земли. А холода зимой бывают очень сильные, настолько, что раскалывается дерево от жестокости мороза. А царь в это время сильных морозов выходит в походы против неверных и уводит в плен жен их, их сыновей и дочерей и лошадей. А жители Булгара – выносливейшие из людей в отношении мороза, потому что пища их и питье по большей части из меда, мед же у них дешевый.

И есть в их земле кости племени ‘Ад, ширина одного зуба – две пяди, а длина его – четыре пяди; а от головы его [т.е. великана] до плеча – пять ба, а голова его, как большой купол, и их там много. [11] А под землей есть бивни слонов, белые, как снег, тяжелые, как свинец, один – сто маннов и больше и меньше, не знают, из какого зверя они выломаны. И вывозят их в Хорезм и Хорасан. Из них изготовляют гребни и шкатулки и другое, так же, как изготовляют из слоновой кости, но только это – крепче слоновой кости: не ломается.

И выше этой страны обитают народы, которым нет числа, они платят джизью царю булгар. А смысл слова булгар – ученый человек. Дело в том, что один человек из мусульманских купцов приехал к ним из Бухары, а был он факихом, хорошо знавшим медицину. И заболела жена царя, и заболел царь тяжелой болезнью. И лечили их лекарствами, которые у них приняты. И усилился их недуг, так что стали они оба опасаться смерти. И сказал им этот мусульманин: ≪Если я стану лечить вас и вы поправитесь, то примете мою веру?≫ Оба они сказали: ≪Да≫. Он их лечил, и они поправились и приняли ислам, и принял ислам народ их страны. И пришел к ним царь [12] хазар во главе большого войска, и сра- жался с ними, и сказал им: ≪Зачем принял эту веру без моего приказа?≫ И сказал им мусульманин: ≪Не бойтесь, кричите: Аллах велик!≫ И они стали кричать: ≪Аллах велик! Аллах велик! Аллаху хвала! О боже, благослови Мухаммада и род Мухаммада!≫ – и сразились с этим царем, и обратили его войско в бегство, так что этот царь заключил с ними мир и принял их веру, и сказал: ≪Я видел больших мужей на серых конях, которые убивали моих воинов и обратили меня в бегство≫. И сказал им этот богослов: ≪Эти мужи – войско Аллаха, великого и славного≫.

А ученый у них называется балар, поэтому назвали эту страну ≪Балар≫, смысл этого – ≪ученый человек≫, и арабизировали это, и стали говорить ≪Булгар≫. Это прочитал я в ≪Истории Булгара≫, переписанной булгарским кадием, который был из учеников Абу ал-Ма‘али Джувайни, да помилует его Аллах.

[13] А у него [Булгара] есть область, [жители которой] платят харадж, между ними и Булгаром месяц пути, называют ее Вису. И есть другая область, которую называют Ару, в ней охотятся на бобров, и горностаев, и превосходных белок. А день там летом двадцать два часа. И идут от них чрезвычайно хорошие шкурки бобров.

А бобер удивительное животное, живет в больших реках, и строит дома на суше рядом с рекой, и делает для себя что-то вроде высокой суфы, а справа от него приступка для жены, пониже той суфы, что для него, а слева от него – для его детей. [14]

А в нижней части этого дома место для его рабов. И есть у дома дверь к реке и дверь повыше – на сушу. А он питается то деревом халандж, то рыбой. Они нападают друг на друга и берут друг друга в плен. И купцы в этой стране и в Булгаре отличают шкурки бобров-рабов; дело в том, что бобер-слуга режет дерево халандж для своего господина и оттаскивает его ртом, а поэтому слуга, который срезает его, трет его своими боками, и выпадает шерсть из его шкуры справа и слева. [По этим признакам] и говорят: ≪Это –слуга бобра≫. А у бобра, которого обслуживают, нет следов на шкуре. А Аллах всевышний говорит: ≪...И внушило ей распущенность ее и богобоязненность≫.

А за Вису на море Мраков есть область, известная под названием Йура. Летом день у них бывает очень длинным. Так что, как говорят купцы, солнце не заходит сорок дней, а зимой [15] ночь бывает такой же длинной. Купцы говорят, что Мраки недалеко от них и что люди Йура ходят к этому Мраку, и входят в него с факелами, и находят там огромное дерево вроде большого селения, а на нем – большое животное, говорят, что это птица. И приносят с собой товары, и кладет [каждый] купец свое имущество отдельно, и делает на нем знак, и уходит; затем после этого возвращаются и находят товар, который нужен в их стране. И каждый человек находит около своего товара что-нибудь из тех вещей; если он согласен, то берет это, а если нет, забирает свои вещи и оставляет другие, и не бывает обмана. И не знают, кто такие те, у кого они покупают эти товары.

И привозят люди мечи из стран ислама, которые делают в Зенджане, и Абхаре, и Тебризе, и Исфахане, в виде клинков, не приделывая рукоять и без украшений, одно только железо, как оно выходит из огня. И закаляют [16] эти мечи крепкой закалкой, так что если подвесить меч на нитку и ударить ногтем или чем-нибудь железным или деревянным, то будет долго слышен звон.

И эти мечи как раз те, которые годятся, чтобы везти в Йуру. А у жителей Йуры нет войны, и нет у них ни верховых, ни вьючных животных – только огромные деревья и леса, в которых много меда, и соболей у них очень много, а мясо соболей они едят. И привозят к ним купцы эти мечи и коровьи и бараньи кости, а в уплату за них берут шкуры соболя и получают от этого огромную прибыль.

А дорога к ним по земле, с которой никогда не сходит снег; и люди делают для ног доски и обстругивают их; длина каждой доски – ба, а ширина – пядь. Перед и конец такой доски приподняты над землей, посредине доски место, на которое идущий ставит ногу, в нем отверстие, в котором закреплены прочные кожаные ремни, которые привязывают к ногам [17]. A обе эти доски, которые на ногах, соединены длинным ремнем вроде лошадиных поводьев, его держат в левой руке, а в правой руке – палку длиной в рост человека. А внизу этой палки нечто вроде шара из ткани, набитого большим количеством шерсти, он величиной с человеческую голову, но легкий. Этой палкой упираются в снег и отталкиваются палкой позади, как делают моряки на корабле, и быстро двигаются по снегу. И если бы не эта выдумка, то никто не мог бы там ходить, потому что снег на земле вроде песка, не слеживается совсем. И какое бы животное ни пошло по этому снегу, проваливается в него и умирает в нем, кроме собак и легких животных вроде лисицы и зайца, а они проходят по нему легко и быстро. А шкуры лисиц и зайцев в этой стране белеют так, что становятся вроде ваты, таким же образом белеют и волки. В области Булгара их шкуры белеют зимой. [18]

А эти мечи, которые привозят из стран ислама в Булгар, приносят большую прибыль. Затем булгары везут их в Вису, где водятся бобры, затем жители Вису везут их в Йуру, и [ее жители] покупают их за соболиные шкуры, и за невольниц, и невольников. А каждому человеку, живущему там, нужен каждый год меч, чтобы бросить его в море Мраков. И когда они бросят мечи, то Аллах выводит им из моря рыбу вроде огромной горы, которую [рыбу] преследует, желая ее съесть, другая рыба, больше ее во много раз. И спасается маленькая от большой, и приближается к суше, и попадает на место, откуда не может возвратиться в море, и остается там. А большая рыба не может достать меньшую и возвращается в море.

Выходят жители Йура в море на судах и отрезают [мясо] от ее боков, а рыба не чувствует этого и не шевелится, и они наполняют свои дома ее мясом и поднимаются на ее спину, а она, как огромная гора. И остается она у них какое-то время, пока [19] они отрезают от нее: каждый, кто бросил в море меч, берет от рыбы долю. А иногда поднимается вода моря, и всплывает эта рыба и возвращается в море, а ее мясом наполнены уже сто тысяч домов, а то и больше.

А мне рассказывали в Булгаре, что одной из этих рыб в один из годов сделали отверстие в ухе, и продели в него веревки, и потащили эту рыбу; и открылось ухо рыбы, и изнутри его вышла девушка, похожая на потомков Адама: белокожая, румяная, черноволосая, толстозадая, прекраснейшая из женщин. И взяли ее жители Йуры и привезли на сушу, и это существо стало бить себя по лицу, и рвать волосы, и вопить. А Аллах сотворил ей в ее средней части, от пояса до колен, нечто вроде белой кожи, похожее на крепкую плотную ткань, покрывающее ее срам, будто изар, обвязанный вокруг пояса и прикрывающий ее срам. Они держали ее, пока она не умерла у них. Поистине, могуществу Аллаха нет предела!
[20] Говорят: действительно если жители Йура не бросят в море мечи, о которых я упоминал, то им не будет послана рыба, и они умрут от голода.

Жителям Вису и Йура запрещено летом вступать в страну Булгар, потому что когда в эти области вступает кто-нибудь из них, даже в самую сильную жару, то воздух и вода холодают, как зимой, и у людей гибнут посевы. Это у них проверено. Я видел группу их в Булгаре во время зимы: румяных (кранощеких), с голубыми глазами, волосы их белы, как лен, и в такой холод они носят льняные одежды. А на некоторых из них бывают шубы из превосходных шкурок бобров, мех этих бобров повернут наружу. И пьют они ячменный напиток, кислый, как уксус [21], он подходит им из-за горячести их темперамента, объясняющейся тем, что они едят бобровое и беличье мясо и мед.

И есть в их стране вид большой птицы с длинным клювом, клювы этих птиц повернуты вправо и влево: верхняя половина – вправо на шесть пядей, [нижняя] – влево на шесть пядей, вот таким образом, вроде лам-алифа. А когда эта птица ест или пьет, то смыкает свой рот, и ест, и пьет. А мясо этой птицы помогает от камней в почках и мочевом пузыре. Его привозят вяленым, нарезанным маленькими кусочками. А когда ее яйцо упадет на лед или снег, то растапливает его, как растапливает огонь. И селится она только на земле или на дереве.

Когда я поехал в страну славян, то выехал из Булгара и плыл на корабле по реке славян. А вода ее черная, как вода моря Мраков, она будто чернила, но притом она сладкая, хорошая, чистая. В ней нет рыбы, а есть большие черные змеи, одна на другой, их больше, чем рыб, но они не причиняют никому вреда. И есть в ней животное вроде маленькой кошки с черной шкурой, зовут его водяным соболем. Его шкуры вывозят в Булгар и Саджсин, а водится он в этой реке.
Когда я прибыл в их страну, то увидел, что эта страна обширная, обильная медом и пшеницей и ячменем и большими яблоками, лучше которых ничего нет. Жизнь у них дешева.

Рассчитываются они между собой старыми беличьими шкурками, на которых нет шерсти [23], и которые нельзя ни на что никогда использовать, и которые совсем ни на что не годятся. Если же шкурка головы белки и шкурка ее лапок целы, то каждые восемнадцать шкурок стоят по счету [славян] серебряный дирхем, связывают [шкурки] в связку и называют ее чакан. И за каждую из таких шкурок дают отличный круглый хлеб, которого хватает сильному мужчине.
На них покупают любые товары: невольниц, и невольников, и золото, и серебро, и бобров, и другие товары. И если бы эти шкурки были в какой-нибудь другой стране, то не купили бы тысячу их вьюков за хаббу и не пригодились бы они совсем ни на что. Когда они [шкурки] испортятся в их домах, то их, [иногда даже] рваные, несут в мешках, направляясь с ними на известный рынок, на котором есть некие люди, а перед ними работники. И вот они кладут их перед ними, и работники нанизывают их на крепкие нитки, каждые восемнадцать в одну связку, и прикрепляют на конец нитки кусочек черного свинца, и припечатывают его печаткой, на которой имеется изображение царя. И берут за каждую печать одну шкурку из этих шкурок, пока не опечатают их все. И никто не может отказаться от них, на них продают и покупают.

[24] А у славян строгие порядки. Если кто-нибудь нанесет ущерб невольнице другого, или его сыну, или его скоту или нарушит законность каким-нибудь образом, то берут с нарушителя некоторую сумму денег. А если у него их нет, то продают его сыновей и дочерей и его жену за это преступление. А если нет у него семьи и детей, то продают его. И остается он рабом, служа тому, у кого он находится, пока не умрет или не отдаст то, что заплатили за него. И совсем не засчитывают ему в его цену ничего за служение господину.

А страна их безопасная. Когда мусульманин имеет дело с кем-нибудь из них, и славянин обанкротился, то продает он и детей своих и дом свой и отдает этому купцу долг.
Славяне храбры. Они придерживаются византийского толка несторианского христианства.

А вокруг них – народность, живущая среди деревьев, бреющая бороды. Живут они на [берегах] огромной реки и охотятся на бобров в этой реке. Мне рассказывали о них, что у них каждые десять лет становится много колдовства, а вредят им их женщины из старухколдуний. Тогда они хватают всех старух в своей стране, связывают им руки и ноги и бросают в реку: ту старуху, которая тонет, оставляют и знают, что она не колдунья, а которая остается поверх воды – сжигают на огне.
Я оставался у них с караваном длительное время, страна их безопасна. Харадж они платят булгарам. И нет у них религии, они почитают некое дерево, перед которым кладут земные поклоны. Так мне сообщил тот, кто знает их обстоятельства.

И прибыл я в город славян, который называют ≪Гор Керман≫. А в нем тысячи ≪магрибинцев≫, по виду тюрков, говорящих на тюркском языке и стрелы мечущих, как тюрки. И известны они в этой стране под именем беджн[ак].
И встретил я человека из багдадцев, которого зовут Карим ибн Файруз ал-Джаухари, он был женат на [дочери] одного из этих мусульман. Я устроил этим мусульманам пятничное моление и научил их хутбе, а они не знали пятничной молитвы.
[26] И остались у них некоторые из моих спутников, обучавшихся у меня, а я поехал к [народу] башкирд, обитающему в сорока днях пути выше страны славян, мимо языческих народностей, разновидностям которых нет числа. И [живут] они среди высоких деревьев и садов, таких [больших] деревьев я не видел нигде на всем свете, а плодов у них нет.

И увидел я однажды у основания дерева нечто похожее на ящерицу, с руками и ногами, [она такая], будто Аллах всевышний вывел ее из рая, она словно сделана из красного прозрачного яхонта, такого прозрачного, что сквозь него проходит взор, и из чистого блестящего золота, подобного этому я не видел нигде на свете: [27] она как будто совершенное произведение искусства. Я изумился ее красоте. Мои спутники окружили ее верхом на конях, а она смотрела так, будто в глазах ее волшебство, и поворачивала нам свою голову то вправо, то влево, но не двигалась с места, совершенно не боясь нас.

И вот прибыл я в страну Ункурийа (Венгрия), там народность, которую называют башкирд, она первая из тех, что вышли из страны тюрков и вступили в страну франков, и они [венгры] храбры, и нет им числа. И страна их, которая известна под названием Ункурийа, состоит из 78 городов. У каждого из этих городов множество крепостей, и волостей, и сeл, и гор, и лесов, и садов. И в ней живут тысячи ≪магрибинцев≫, нет им числа. И в ней –тысячи хорезмийцев, которым тоже нет числа. А хорезмийцы, служа царям, внешне исповедуют христианство, а втайне – ислам; магрибинцы же служат христианам только во время войн и открыто исповедуют ислам.

[28] И когда я прибыл к магрибинцам, они оказали мне почет, а я наставлял их кое в чем из науки, и научил некоторых из них говорить по-арабски, и, не жалея сил, занимался с ними повторением и заучиванием обязательных предписаний в отношении молитвы и других проявлений поклонения Аллаху. Кратко рассказал им о хаджже и правилах наследования, так что они стали делить наследство [по-мусульмански].

И сказал мне один из них: ≪Хочу переписывать и учиться по книге≫ (а он уже хорошо говорил по-арабски). Я ответил ему: ≪Старайся запомнить и понять и не говори о книгах без иcнaдa, и ты постигнешь, если поступишь так≫. А он сказал: ≪Разве ты не говорил: ≪Сказал пророк, да благословит его Аллах и да сохранит: закрепляйте знания письменами?≫ Я ему ответил: ≪В книге нет знания, в ней только письмена, ведущие к знанию, – когда их запоминают, тогда они становятся знанием, ибо знание –свойство ученого≫, – и произнес ему мои стихи:

Знание в сердце не то, что в книгах,
И не обольщайся игрой и забавами.
[29] И произнес ему еще мои стихи
Запишешь знание и положишь в ларец,
Но не запомнишь – не добьешься никакого успеха.
Только тот добьется успеха, кто запомнит его,
Уразумев и оградив от ошибок. 

≪А когда запомнишь, то запиши по памяти, и тогда это будет знание, закрепленное тобой письмом. А если спишешь с книги, то это будет переписанной рукописью, а совсем не будет знанием. Знай это≫.
До этого они не знали пятничного моления, и вот выучились они пятничной молитве и хутбе, и я им сказал: ≪Подлинно, пророк, да благословит и сохранит его Аллах, сказал: ≪Пятничное моление – хаджж бедняков, кто не в состоянии совершить хаджж, но присутствует на пятничном молении, тому будет записано вознаграждение хаджжа≫. А сейчас у них больше 10 000 мест, где в пятницу произносят хутбу явно и тайно, потому что их область огромна. Я пробыл среди них три года, но смог посетить только четыре города. А эта область расположена от Великой Румии до границ Кустантинийи. И в ней есть горы, в которых добывают золото и серебро.

[30] И эта страна – одна из наиболее изобильных и благоденствующих: бараны бывают по двадцати за динар, а ягнята и козлята – по тридцати за динар, а мед – 500 ритлей за динар, а красивая невольница – десять динаров. А во время набегов покупают превосходную невольницу за три динара, а румского невольника.…

Я купил невольницу, рожденную в рабстве, отец, мать и брат которой живы, купил я ее у ее хозяина за десять динаров, [она была] пятнадцати лет, прекраснее полной луны, черноволосая и черноглазая, белая, как камфара, умела варить, шить и считать. И купил я другую невольницу, румийку, восьми лет, за пять динаров.

И вот купил я однажды два кувшина полных сотового меда с воском за полдинара и сказал ей: ≪Тебе надо очистить этот мед, отделив воск≫,– вышел на суфу у ворот дома, на которой собирались люди, и посидел там с людьми некоторое время, потом вошел во двор и увидел пять кругов воска, чистого, как золото, и большой кувшин с медом, похожим на розовую воду. Мед был очищен и разлит по кувшинам за один час.

Родился у нее [31] сын и умер. Я освободил ее и назвал ее Марьям, мне очень хотелось, чтобы она поехала со мной в Саксин, но я опасался за нее из-за тюркских невольницматерей, которые были у меня в Саксине.

А царь [народа] башкирд все время разоряет страну Рум. Я сказал этим мусульманам: ≪Участвуйте в джихаде вместе с этим царем, и будет вам записано за это вознаграждение джихада. Они вышли вместе с ним в страну Кустантинийи и обратили в бегство двенадцать армий царя Рума. И привели группу туркмен из войска Конии. Я спросил некоторых из них: ≪Зачем вы пошли в войско царя Рума?≫ Они ответили: ≪Он нанял каждого из нас за двести динаров, и мы не знали, что в этой земле есть мусульмане≫. Я послал их в страну Рума, чтобы они вернулись в Конию.

И прибыл правитель Кустантинийи, прося мира, и роздал много денег, и [возвратил] множество пленных мусульман. И рассказали мне некоторые из пленных мусульман, которые были в Руме, что царь Рума спросил: ≪По какой причине царь башкирд выступил против моей страны и опустошил ее, ведь у него не было такого обыкновения?≫ И сказали ему: ≪У царя башкирд есть войско из [32] мусульман, которым он позволил открыто исповедовать их религию, они-то и есть те, которые привели его в твое царство и опустошили твою страну≫. И сказал царь Рума: ≪А вот мусульмане, которые у меня, не сражаются вместе со мной≫. Ему ответили: ≪Ты принуждаешь их к принятию христианства≫. Он сказал: ≪Я никогда не принуждал мусульман к принятию моей религии и [даже] строил им мечети, чтобы они сражались вместе со мной≫.

А царя башкирд зовут кирали, и царство его больше царства правителя Рума во много раз, и войско его неисчислимо. И страна его обширнее страны Рум на двадцать дней пути и даже больше. Он исповедует толк ифранджей, потому что он взял жену из них и совершает походы на страну ифранджей и берет их в плен. И все народы боятся войны с ним из-за многочисленности его войск и большой его храбрости.

И когда он услышал, что я запрещаю мусульманам питье вина и разрешаю иметь наложниц и четыре свободных жены, то сказал: ≪Это неразумно, потому что вино укрепляет тело, а [обладание] многими женщинами ослабляет тело и рассудок, религия мусульман не придерживается разума≫. [33] А я сказал переводчику: ≪Скажи царю: закон мусульман не похож на закон христиан, ведь христианин пьет вино за едой, как воду, и не пьянеет, и это увеличивает силу, а мусульманин, который пьет вино, желает от него только сильного опьянения, и уходит его разум, и становится он как безумный: прелюбодействует, и убивает, и безбожничает, – нет в нем ничего хорошего, – и отдает свое оружие и коня, и растрачивает деньги в погоне за наслаждением вином. А ведь они здесь – твое войско. И когда прикажешь ты ему идти в поход, не будет у него ни коня, ни оружия, ни денег – все потерял из-за питья. Так знай же: либо ты его убьешь, или побьешь, или прогонишь, либо придется дать ему коня и оружие, а он снова его погубит. Что касается наложниц и жен, то совокупление подходит мусульманам из-за пылкости их натуры. А кроме того, они – твое войско, и, если умножатся их дети, умножится и твое войско≫.

И сказал он: ≪Послушайте этого старца. Он действительно умен. Женитесь, как хотите, я не буду этому препятствовать≫. Этот царь противодействовал священникам и разрешал [иметь] наложниц. Этот царь любил мусульман.
[34] И оставил я у них моего старшего сына Хамида, а ему было в тот день, когда я его оставил, тридцать с лишним лет, и был он женат на двух женщинах из дочерей почтенных мусульман, и был наделен сыновьями. И был он достойным [ученым]. В детстве я давал ему по полданика за каждый вопрос, который он запоминал.

А в [стране] Башкирд [водятся] дикие быки, большие вроде слона. Шкуру одного такого быка везут два сильных мула, а голову его везут на повозке. Hа них охотятся, и называют их сайтал. Это одно из удивительнейших животных. У него вкусное и жирное мясо, а рога его большие, длинные, как бивни у слона.

[35] И видел я в этой стране множество могил племени ‘Ад. Мне вынули [оттуда] половину корня переднего зуба одного из них: ширина его – пядь, а вес – 1200 мискалей, а голень одного из них такая, что я не мог одной рукой поднять эту кость с земли.

Аш-Ша‘би в своей книге ≪Книга жизнеописаний царей≫ упоминает, что когда Шад-дад ибн ‘Ад строил многоколонный ‘Ирам, то послал сына своего дяди по отцу, ад-Даххака ибн ‘Алвана ибн ‘Ирама ибн Сама, а с ним десять тысяч великанов, отправив его в Ирак и Хорасан. И был с ними верующий человек из последователей Худа, – да будет мир над ним, – которого звали Лам ибн ‘Абир ибн ‘Ад ибн ‘Ирам. И [упоминает он], что ад-Даххак угрожал ему и опасался его, потому что Лам запрещал ад-Даххаку несправедливость и враждебность и порочное [поведение]. И сказал ему ад-Даххак: ≪Поистине, ты выступаешь против царя и стал следовать религии Худа≫. И ушел он, опасаясь ад-Даххака, и направился в северную сторону, пока не прибыл в пустынную местность за Великой Румией

[36], где не было никого из людей. Он нашел там свинцовый рудник и построил здание с куполом из свинца, окружность которого – четыре тысячи локтей, а высота – тысяча локтей, и был он погребен в нем. И [упоминает], что когда исчез Лам ибн ‘Абир, то ад-Даххак послал на его поиски двух человек из своих эмиров, с каждым эмиром было войско из его сторонников. И прибыл один в Булгар, а другой в Башкирд, и искали его в северных странах, но не обнаружили его следов. И был убит ад-Даххак, и остались эти великаны в земле булгар и башкирд, там и находятся их могилы. [36] А в здании с куполом из свинца, который построил Лам ибн ‘Абир, на его могиле [лежит] мраморная плита со стихами:

Я Лам, сын ‘Абира, сменивший
мрак многобожия на искреннюю веру,
Говоря: нет божества, кроме Него,
господа моего, в котором мое прибежище.
И захотел от меня ад-Даххак и неверующие,
чтобы я уподобился ему в слепоте и заблуждении,
И вот покинул я страну со всеми своими,
и освободил ему свой квартал и двор.
Я был верующим в Аллаха, господа Идриса и Ноя
и убежденным в возмездии.
Жил я долгое время в пустыне,
страшась и скрываясь от ослушников.
Построил я с помощью Аллаха, обладателя мощи,
из листов свинца то, что вы видите,
[37] И приказал своим сынам похоронить меня
внутри него в моих плащах и рубахах.
Придет спустя века после меня пророк
из хашимитов, вершина и лучший [из пророков],
Богобоязненный, благочестивый, сострадательный и милостивый
к сиротам и голодным беднякам,
О, если бы дожил я, чтобы увидеть его,
дабы достичь желаемого и [получить] достоинство избранных!

И видел я в Булгаре человека из потомков ‘адитов, рост которого – больше семи локтей, я доставал ему до пояса. Он был сильным: брал заколотую лошадь, и ломал ее кости, и рвал кожу и сухожилия быстро, в одно мгновение, я не мог бы разрубить ее с такой скоростью и топором. А царь Булгара изготовил для него кольчугу, которую он возил с собой на войну на повозке. А шлем у него из железа вроде большого котла. Он сражался такой огромной длинной дубиной из крепкого дуба, которую не сможет поднять сильный мужчина [38], а она в его руках была как палка в руке одного из нас. А тюрки уважали и почитали его и когда видели его идущим им навстречу, то разбегались, говоря: ≪Это господь наш прогневался на нас≫. Но при всем этом он был любезным, добродетельным, миролюбивым. И не было в Булгаре бани, которая могла бы его вместить, кроме одной высокой бани с широкими дверями.

И вот просил я у царя башкирд разрешения выехать в страну мусульман, в Саджсин, и сказал: ≪Ведь дети мои и жены мои там, а я вернусь к тебе, если пожелает Аллах≫. И сказал он: ≪Оставь здесь своего старшего сына Хамида, и я пошлю с тобой посланца из мусульман, чтобы он набрал для меня из беднейших мусульман и тюрков тех, кто хорошо мечет стрелы≫. И послал со мной письмо к царю славян и запечатал красным золотом, на котором было изображение царя. И послал он со мной человека, которого звали Исма‘ил ибн Хасан, одного из тех, кто читал под моим руководством. И был он из сыновей храбрых мусульманских эмиров, которые открыто исповедуют свою религию, а вместе с ним были его гулямы и группа его присных.

[39] И когда я прибыл в страну славян, то царь ее оказал мне почет, уважая его письмо и боясь его [царя Венгрии]. И перезимовали мы у него, а к весне выехали в страну тюрков, направляясь в Саджсин. И выехал вместе со мной ‘Абд ал-Карим ибн Файруз ал-Джаухари, который выехал из страны славян со своей женой и сыном, оставил свою жену в Саджсине, а потом вернулся в страну славян.

Я набрал для этого посланца группу мусульман, которые мечут стрелы, и послал я вместе с ними своего ученика из моих спутников, одного из тех, кто выучил кое-что из шари‘ата, и сказал: ≪Я направляюсь в хаджж и вернусь к вам, если захочет Аллах, дорогой через Конию≫. А когда они уехали в [страну] Башкирд, я [поехал] и плыл морем месяц, направляясь в Хорезм, где я уже бывал до этого.

А страна Хорезм [протянулась] на сто фарсахов, в ней много городов, селений и рустаков и крепостей. И в нем [Хорезме] есть такие фрукты, подобных которым я не видел ни в одной из стран [40], которые я посетил. В нем есть сорта дыни, вкуснее и приятнее сахара и сотового меда. И есть в нем сорт дыни с зеленой коркой и черными крапинками, а внутренность ее красная, как сердолик, очень, очень сладкая, и внутренность эта плотная. Одна дыня в десять маннов и больше и меньше. Подвешивают их в домах на всю зиму и продают на базарах. А также есть сорта винограда вроде фиников, красного и белого, который подвешивают на зиму, и он дешев. И есть также яблоки, и груши, и гранаты, они украшают ими лавки все время, особенно весной, и кажется человеку, что они только что сорваны в саду.

[41] А жители Хорезма – достойные ученые, поэты и благородные люди. Их проповедник ал-Муваффак ибн Ахмад ал-Макки сообщил мне, что он встречался с господином вазир ом ‘Aун ад-дином, и сказал он мне: ≪Я не видел среди вазир ов и почтенных людей более достойного и благочестивого и великодушного, чем вазир ‘Аун ад-дин≫. И хаживал ко мне часто один из слуг вазира, которого звали ‘Абд ал-Вахид ибн Файруз ал-Джаухари, и видел я, что он полон благодарности [к вазиру]. Сообщал мне об этом также шейх факих Махмуд аш-Шафи‘и, имам суннитов, он сказал: ≪Был я вместе с проповедником у вазира ‘Аун ад-дина, вазира-повелителя верующих, в Багдаде, а проповедник восхвалял повелителя верующих в стихах в присутствии ‘Аун ад-дина. И сказали ему в диване: ≪Стой,пока будешь читать стихи в хвалу повелителя верующих≫. И стоял я, и стоял проповедник, пока читались стихи с восхвалением повелителя верующих в присутствии вазира ‘Аун аддина, да продлит Аллах его величие!≫

А в области Хорезма, по дороге в Саджсин, на расстоянии восьми фарсахов от Хорезма, – чудо. Там в горе – большое ущелье, а в нем – высокий холм. А на холме – постройка вроде мечети с куполом и четырьмя большими дверями с арками. И наполняют эту мечеть золотые кирпичи, которые видны глазом, их видит каждый, кто останавливается около нее. А вокруг этого холма – вода, окружающая его, стоячая, у которой нет иного пополнения, кроме дождя или снега в зимнее время. И видна земля под этой водой, глубина которой на глаз – два локтя и больше и меньше, на ней зелень, и вода эта вонючая. И не осмеливается никто войти в нее или сунуть в нее руку или ногу. И как только положат в эту воду что-нибудь, оно поглощается и исчезает, и не видно, куда исчезает. А ширина этой воды на глаз – сто локтей.

И пришел к этому месту Махмуд, владетель Газны, а был он царем великим, могущественным. И пробыл там некоторое время. И привезли они лодки; как только спускали лодку в эту воду, она тонула. Тогда он приказал всему своему войску возить землю, и тростник, и дерево, и камни на всех их лошадях и верблюдах. Стали бросать в эту воду, и непонятно было – куда все девается. И надували бурдюки, и мехи, и мочевые пузыри коров и овец, и [как] попадали в эту воду, так исчезали, и не оставалось от них следа. И останавливался [там] царь Хорезма ‘Ала ад-Даула хорезмшах, да помилует его Аллах, он приложил очень много стараний ради этого сокровища, но не смог получить [из него] ничего.
Говорят, что если в эту воду попадает животное, то никогда не сможет выбраться из нее, даже если бы оно было привязано веревками, и тащили бы его люди, не смогли бы вытащить его никогда. Все равно исчезнет в этой воде. А если сильный человек выстрелит стрелой, то достигнет она этого золота. И в ней [мечети] столько золота, что не оценить его цены, [лежит] оно открыто. Его видит каждый, кто приезжает к нему из Хорезма: и путешественники и неверующие, но нет никакого способа получить его, если только не захочет Аллах. И это – одно из чудес света.

Рассказал мне один из факихов в Хорезме, что один из жителей рустака прибыл в Хорезм и вынул на базаре миску из зеленого изумруда, подобной которой люди никогда не видали. И привели его к хорезмшаху. И сказал он ему: ≪Где ты это нашел?≫ И он ответил: ≪Пошел я, чтобы посмотреть на этот клад, и увидел там большой зеленый купол вроде этой чаши, а в нем гробница, надгробье которой такое же зеленое, а на надгробье – большие чаши, я не мог снести ни одной из них из-за тяжести и величины, и не нашел я там меньше этой. И сделал я на дверях камнем заметку≫. И поехал хорезмшах со своим войском, и прибыли в то место, которое описал этот деревенский. И сказал хорезмшах: ≪Это дело джиннов≫. И дал этому деревенскому сколько-то денег, облагодетельствовал его и облегчил ему харадж. Чаша эта не имеет цены, а Аллах знает лучше.

И прокопал хорезмшах канал из Джейхуна, желая довести его до этого места, но умер, не закончив этот канал.
И вот упомянул я кратко часть того, что видел, а если бы объяснял, то растянулась бы книга; и краткого достаточно. И если бы не эти достойные имамы, которые просили меня и желали, чтобы был собран этот сборник, то я не взялся бы за этот сборник, ибо не считаю себя способным к сочинительству.

А выехал я из [страны] Башкирд в 53 году, и выехал из Саджсина в Хорезм в 54 году, и выехал из Хорезма, направляясь в хаджж, в раби‘ ал-аввал 55 года, в шаввале.…

Совершил хаджж и возвратился в Багдад. И оказал мне содействие господин вазир ‘Аун ад-Даула, слава ислама, избранник имама, честь смертных, прославляющий государство, покровитель общины, корона царей и султанов, глава вазиров, центр Востока и Запада, избранник халифата, помощник повелителя верующих, да продлит Аллах своей добротой подавление врагов его государства. И даровал он мне столько почетных одежд, и енег, и милостей, что нельзя сосчитать и перечесть. И взял для меня письмо от его величества халифа – да протянет Аллах его тень над обоими мирами от Востока земли и до Запада и да принизит и посрамит врагов его! – в котором он написал правителю Конии, сыну царя Мас‘уду – Да помилует его Аллах! – чтобы я мог проехать в [страну] Башкирд через него. О если бы Аллах всевышний облегчил мне прибытие и встречу с семьей и детьми, это нетрудно для Аллаха, и это ему легко, он может все!
Хвала же Аллаху – господу миров! И да благословит Аллах господина нашего Мухаммада, печать пророков, и семью его, и сподвижников его, и супруг его, и всех потомков его. Достаточно нам Аллаха, он лучший покровитель.

Тухфат ал-албаб ва нухбат ал-а‘джаб
(Подарок умам и выборки диковинок)

[82] В стране Дербента Баб ал-абваба812 есть народность, которую называют [83] табарсалан, у них двадцать четыре рустака, в каждом рустаке имеется большой военачальник, подобный эмиру. Они – мусульмане, принявшие ислам во времена Масламы ибн ‘Абд ал-Малика, когда Хишам ибн ‘Абд ал-Малик, став халифом, послал его и он завоевал Баб ал-абваб. И приняли из его рук ислам многочисленные народы, в том числе: лакзан, и филан, и хайдак, и заклан, и гумик, и дархах. Всего этих народов – семьдесят народов, и у каждого народа свой язык.

А когда Маслама захотел уйти, после того как поселил в Дербенте 24 тысячи семей арабов из Мосула, Дамаска, Химса, и Тадмора, и Халеба, и других городов Сирии и Джезиры, то сказали ему табарсаланцы: ≪О эмир! Мы боимся, что когда ты уйдешь от нас, то эти народы отпадут от ислама и мы будем бедствовать из-за их соседства≫.

Тогда извлек [84] Маслама свой меч и сказал: ≪Меч мой будет среди вас, оставьте его здесь, и, пока он будет среди вас, никто из этих народов не отпадет≫. И сделали они для его меча в скале что-то вроде михраба и поставили его внутри него, на холме, где [Маслама] стоял лагерем. Он и сейчас находится в той земле, люди совершают к нему паломничество. Тому, кто направляется к нему зимой, не запрещается надевать синие одежды или иных цветов, а если направляется во время жатвы, то не разрешают никому посещать его в каких-либо одеждах, кроме белых; а если кто-нибудь посетит его не в белой одежде, то идет обильный дождь, и губит посевы, и портит фрукты. Это дело у них хорошо известно.
А недалеко от Дербента есть большая гора, у подножия которой – два селения; в них живет народность, которую называют зирихгаран, то есть бронники; они изготавливают всякое воинское снаряжение: кольчуги, и панцири, и шлемы, и мечи, и копья, и луки, и стрелы, и кинжалы, и всевозможные изделия из меди. Все их жены и сыновья, и дочери, и рабы, и рабыни занимаются всеми этими ремеслами. И хотя нет у них пашен и садов, добра и денег у них больше, чем у других, потому что со всех сторон привозят к ним люди всякие блага.

Нет у них религии, но они не платят джизью. А когда умирает у них кто-нибудь, то если это был мужчина, то отдают его мужчинам, которые в подземных домах; они отсекают члены мертвого, и освобождают кости от мяса и мозга, и собирают его мясо, и кормят им черных воронов, стоя с луками и не давая другим птицам [85] съесть хоть что-то из его мяса. А если это была женщина, то отдают ее мужчинам, которые под землей, они вынимают ее кости и кормят ее мясом коршунов, стоя со стрелами и не давая другим [птицам] приблизиться к ее мясу.

А я спросил эмира исфахсалара ‘Абд ал-Малика ибн Абу Бакра в Дербенте: ≪Как вы позволяете этому народу не принимать ислама и не платить ни джизью, ни харадж?≫ Он сказал: ≪Они – печаль царей. Раз отдал мне приказ эмир Сайф ад-дин Мухаммад ибн Халифа ас-Сулами, правитель Дербента, да помилует его Аллах (а я видел его, и он оказал мне почет, да воздаст ему Аллах благом), и вышел я [в поход], собрав множество тюрков и других, и вышел эмир во главе дербентцев, и пришли народы с гор: лакзан, и филан, и другие. И было наше войско подобно морю. И направились мы к этим двум селениям, а у них нет ни крепостной стены, ни цитадели, они [только] заперли свои двери. А я был первым, кто вошел в одно из этих селений, и вот из-под земли вышла группа мужчин, на которых не было оружия, они стояли и указывали руками на горы, говоря на языке, который я не понимал, затем скрылись под землей. И обрушился на нас холодный ветер и такой сильный снег, что мы ничего не видели, а небо сыпало на нас снег и град. Мы повернули назад, и не знал ни я, ни другие, куда идти. И убивали мы друг друга из-за того, что налетала сильная лошадь на слабую, и та падала вместе со своим всадником, [86] и люди шли по нему, и погибали и он и лошадь. И кто-то, не знаю кто, пробил мне стрелой левое плечо, и она вышла под мышкой, и я чуть не погиб; я крепился, пока мы удалились от них на несколько фарсахов и прекратился этот снег, и ветер, и град (а мы потеряли много народу из войска), тогда я вытащил стрелу из-под мышки и болел изза нее еще четыре месяца. И не смогли мы взять с них ни одной лепешки и не убили из них ни одного≫. Это не что иное, как колдовство этих самых людей, которые вынимают кости мертвецов и кладут их в мешки,– богатых и знатных – в мешки из золотой румийской парчи, а рабов и невольниц – в [мешки] из коленкора и тому подобной ткани. И подвешивают их в доме и пишут на каждом мешке имя того, кто в нем. И это очень удивительно.

А около Хорезма есть гора, на которой много крепостей и рустаков. А это гора большая, длинная, тянущаяся по стране неверующих, пока не достигнет Балахшана. А недалеко от Хорезма в этих горах есть ущелье, в котором холм, а на этом холме – большое купольное здание [87] с четырьмя большими арочными дверями. В нем столько слитков червонного золота, наваленных друг на друга, что ни сосчитать, ни подсчитать; на всей земле того места, на котором находится здание вроде купола, стоящее на той горе, золото лежит на высоту на глаз больше пяти локтей.

А вокруг этого холма, на котором золото, – стоячая, мутная вода, у которой нет пополнения, кроме дождя и снега, и видна под ней земля, на которой грязь. Никто не может переправиться через нее, если кто войдет в нее, то завязнет и утонет и никогда не сможет из нее выйти. И если попадет туда лодка, то утонет в этой воде. И любая вещь, которая попадает в эту воду, исчезает, и никто не может ее извлечь.

И приходил туда Махмуд, правитель Газны, и оставался там три года, и заставлял всех до одного жителей рустаков и Хорезма и все свое войско таскать на это место землю, и дерево, и тростник, и камни, и лодки, и все это тонуло в этой воде, не оставляя следа. И ушел он от этого места, отчаявшись. И это – одно из чудес света.

И переплывал я из Саджсина в земле хазар и тюрков [88] в Хорезм трижды и видел это место. Это – одно из чудес света. Хорезмшах ‘Ала ад-Даула простоял здесь сорок лет [89], исхищряясь в отношении его во всяких хитростях, но ухищрения его не удались. Мне рассказал об этом один из хорезмийских ученых, который сказал: ≪Пришел человек из одного рустака Хорезма, и вошел в базар ювелиров, и вынул кусок превосходного изумруда, подобного которому никто не видел. Взяли его ювелиры [90], и принесли хорезмшаху, и сказали: ≪О [,] господин наш! Этот селянин принес нам этот кусок, подобного которому, как мы считаем, нет на свете≫. Хорезмшах спросил его, после того как обошелся с ним дружелюбно, обнадежил его, обласкал, наградил одеждой и успокоил его сердце: ≪Где нашел ты этот кусок?≫ Тот ответил: ≪Я пошел посмотреть место этого золота и увидел около него большой высокий зеленый купол, построенный из камней вроде этого камня. Я вошел в него и увидел в нем большую могилу, над которой гробница, построенная из камней и плит, похожих на этот кусок, а на гробнице – большие куски и огромные сосуды из той же породы, что и этот кусок. Я не мог поднять ни одного из них из-за тяжести и не нашел среди них ни одного легче этого. Я взял его и принес его, не зная, что это. Я сделал метку у дверей купола и собрал около каждой двери кучку из камней≫.

И поднялся хорезмшах и поехал во главе своей свиты и присных, ведомый селянином, поехавшим с ними. Прибыли они на это место и увидели то место и значки, как он говорил, но не увидели купола. И сказал хорезмшах: ≪Это – деяния джиннов, с помощью которых Аллах охраняет эти сокровища, до тех пор, пока не придет тот, кому дарует их великий и славный Аллах≫. И это тоже одно из чудес света. А сколько на свете чудес более удивительных и поразительных, чем те, о которых мы рассказали, но которых не видели и о которых мы не слышали. И того, что мы рассказали, достаточно для имеющего ум. Хвала Аллаху за добро его, и благодеяния его, и милость его, и щедроты его!

(В конце рассказа о диковинном морском звере с бивнями, обитающем в Румском (Средиземном) море, говорится следующее – О.Б.): [100] Румийцы дубят шкуры этой рыбы, и она становится белой, как снег, мягкой и крепкой; ее режут [на ремни] шириной в палец, как ремень поводьев. Длина этого ремня бывает 20 ба и больше и меньше. Продают такие ремни в страну булгар и страну славян.

(В ряде рукописей в главе о диковинках морей есть раздел «Описание великой Румии»; ниже следует часть дополнения, касающаяся пребывания Абу Хамида в Венгрии и торговли с Русью и славянами – О.Б.).
И когда я был в стране Башкирд [195] в 545/1150-51 году, то оставалось между мной и Румией несколько дней пути. Я просил одного из мусульман страны Башкирд, ездящих к ним, описать ее; и описал он мне ее так, как я написал здесь. Теперь, рассказал он, множество городов разрушено, потому что эмиры соперничают из-за областей и сражаются друг с другом, а верховный царь не может их одолеть. Он сказал: ≪На замках царей увидишь установленные катапульты и баллисты, чтобы обстреливать друг друга. Войско каждого квартала нападает на другой квартал, и убивают они друг друга и берут друг друга в плен. Жители каждого квартала открывают [отдельные] ворота в городских стенах, чтобы выходить из них за город≫.
А я собирался поехать туда, чтобы посмотреть ее [Румию], но мусульмане остановили меня и сказали, что один из братьев царя, который правит нами, уехал в Румию и женился на дочери ее царя; и если бы мы позволили тебе туда поехать, то боялись бы, что царю скажут, будто ты привез большие деньги его брату, чтобы помочь ему разорить царство, а это было бы причиной нашей гибели. И я отказался [от поездки].

А в этой стране Башкирд множество народу, и в ней 78 городов, каждый как Исфахан и Багдад. В ней такое благоденствие и богатство, что не перечислить. Мой старший сын Хамид женился там на двух женах, дочерях знатных мусульман.
А жители Румии – христианский народ, который называют намис. Они храбрейшие из ифранджей и внешностью самые красивые во всем Руме. У них множество ремесленников во всех ремеслах; и изготавливают у них льняные ткани, подобных которым нет: один кусок в сто локтей и больше, но при этом его начало, середина и конец совершенно одинаковы – ни одна нитка в нем не отличается от другой. Их вывозят в страну славян, и известны они под названием ≪русский лен≫, а Рус – в стране славян.

[112] А что касается Хазарского моря, у которого находится Табаристан, то оно тянется в сторону Джурджана [113] и к стране тюрков, к хазарам и тянется к Баб ал-абвабу. Поистине, это небольшое море, говорят, что его окружность 300 фарсахов или около того, а пополняется оно из больших рек.

И есть в нем несколько островов. Есть в нем остров, который населяют джинны. Люди слышат их голоса, и не обитают на нем никакие животные. И еще остров, на котором обитают джинны, полный разных видов змей, и птицы выводят птенцов среди змей, и те не вредят птицам. Мы подходили к нему на судне, корабельщики сходили на него собирать яйца этих птиц и птенцов среди змей и гадюк, и они никому не причиняли вреда…

И есть там остров, черный, как уголь, из него вытекает горькая, вонючая вода; [114] и вместе с этой водой выходят четырехугольные камни, похожие на превосходную желтую медь. Люди берут их на гири для весов. А напротив этого острова у моря есть земля черная, как уголь, на ней растет трава, и обитают разные животные. И выходит из этой черной земли битум и нефть, черная и белая, а находится эта земля недалеко от Бакух, области Ширвана. А ночью на этой земле и на этом острове появляется синий огонь вроде серного пламени, который горит, но не сжигает травы, и нет у него жару. Когда же падает на него дождь, то он увеличивается, разгорается и поднимается ввысь, так что люди видят его издалека. А днем от него нет и следа.

В этой местности охотятся на газелей. Мясо убитого животного разрубают и кладут в его шкуру, и завязывают шкуру, вставив в нее проткнутую тростинку, и закапывают шкуру с мясом в эту черную землю. Оно варится, и из этой трубки выходит пена, как выходит из котла. Когда пена прекращается – мясо готово. И вынимают эту шкуру нетронутой, в то время как мясо, сварившееся, горячее, лежит, как было, в шкуре. При этом в этой земле нет тепла. Это – одно из чудес света! Этот огонь подобен огню желудка.

И имеются на побережье этого моря и его островах пробирные камни для золота, разных видов. А был у меня [115] друг из жителей Астрабада, которого звали Абу ал-Хасан ‘Али ибн ‘Абидан, человек известный, его невольник ездил на один из этих островов, на котором есть пробирные камни, и привез оттуда много камней, среди них был один камень, на котором было написано белыми буквами прекраснейшим почерком: ≪Мухаммад≫ и ≪‘Али≫. Я предлагал ему в обмен золото по весу камня, но он не согласился.

И впадает в это море огромная река, называемая Итиль; выходит она выше Булгара из области Мраков. Она раз в сто или больше превосходит Тигр. Из нее вытекает семьдесят рукавов, каждый рукав, как Тигр, и все-таки остается от нее около Саджсина огромная река. Я ходил по ней в зимнее время, когда она замерзла так, что стала, как земля. По ней ходят люди, и конники, и верблюды, и телята, и остальные домашние животные. И была ширина ее тысяча восемьсот сорок с чем-то шагов. В ней есть разные виды рыб, каждый вид не похож на другой. Есть рыба весом в сто маннов и больше и меньше, она длинная, у ней есть хобот, а в нем маленький рот, в который влезает [только] палец; в ней нет мелких косточек, нет у нее зубов и нет больших костей. Из ее желудка извлекают клей, который вывозят во все страны, ее жарят и кладут под нее рис, как под [116] мясо, а она вкуснее любого мяса, которое едят на всем свете, а этот рис, который под ней, вкуснее всякого риса, который кладут с жирной курицей, а ее [рыбы] жир и мясо без привкуса и совсем без запаха; она – одно из чудес света.

И когда я приехал в Саксин в 525/1130-31 году, собрались у меня люди из ученых и других, и среди них был дряхлый старик в потрепанной одежде, который положил передо мной золотой браслет весом в 40 мискалей855 и сказал: ≪Что мне делать с этим браслетом?≫ Я ответил: ≪Не знаю, что тебе делать с ним, я не ювелир, чтобы знать, что тебе с ним делать≫. Он сказал: ≪Купил я рыбу за тассудж и нашел в ее животе этот браслет≫. Я сказал: ≪Покажи его [людям]≫. Он ответил: ≪Я уже показывал его три года. Привязал его к своему посоху и ходил с ним по мечетям, и базарам, и домам, и дорогам, и по дворцам эмиров и не нашел никого, кто признал бы его≫. Я сказал: ≪Возьми себе, ведь это дозволенное имущество, и истрать его на себя≫. Он рассердился на мои слова и сказал: ≪Ейбогу, не увидишь ты, чтобы я проел его≫. Я спросил: ≪Почему говоришь такие слова?≫ [117] Он ответил: ≪Потому, что я человек работающий, делаю сандалии и получаю то, что удовлетворяет мои нужды≫. Я ему сказал: ≪Выкупи на него пленников из рук тюрков≫. Он обрадовался и сказал: ≪Да благословит тебя Аллах! Ты снял с меня тяжесть≫. Я спросил его: ≪Разве нет здесь [кого-нибудь] из ученых, который предписал бы тебе подобное этому?≫ Он сказал: ≪Здесь такие ученые, что говорят: дай его нам, мы знаем, что с ним делать, а на самом деле они хотят его присвоить≫.

И слышал я в Булгаре, а это – город на краю стран ислама, на севере, он выше Саксина в сорока днях, что день там бывает летом двадцать часов, а ночь – четыре часа, а зимой бывает ночь двадцать часов, а день – четыре часа.
Усиливается там мороз до того, что когда умрет у кого-нибудь кто-то, то они не могут его похоронить шесть месяцев, потому что земля становится, как железо и невозможно в ней копать [118] могилу. И умер у меня там сын, и было это в конце зимы, и я не мог его похоронить, и он оставался у меня в доме три месяца, пока не смог похоронить его, и оставался мертвец, как камень [в ленинградской рукописи добавлено: затвердевшим от силы холода].

И выезжают купцы из Булгара в страну неверных, которых называют Вису, из нее идут превосходные [шкурки] бобров, а к ним привозят мечи, которые делают в Азербайджане, в виде клинков без полировки; покупают в Азербайджане четыре [таких] меча за динар. И закаливают их большой закалкой, так что когда подвешивают клинок за нитку и ударяют, то долго звенит. И это те [мечи], которые годятся для них; и покупают за них бобров.

А жители Вису отправляются с этими мечами в страну поблизости от Мраков, возвышающуюся над Черным морем, и продают эти мечи у них за собольи шкурки. И берут они эти клинки и бросают их в Черное море, а всевышний Аллах выводит им рыбу, подобную горе, за которой следует рыба больше нее в несколько раз, желая ее съесть, и выбрасывается [первая рыба] вблизи суши на место, откуда не может возвратиться. 

И выходят они к ней на судах и отрезают ее мясо месяцами, пока не наполнят свои дома, и коптят и вялят такое количество ее мяса и жира, что нет ему конца. А иногда море поднимается, и возвращается эта рыба в море, а ее мясом уже наполнено сто тысяч домов или больше.

[119] А когда рыба бывает меньше, то боятся, что она будет кричать, когда в месте, где отрезают мясо, дойдут до ее костей, и их дети и женщины уходят в место, отдаленное от моря, чтобы не слышать ее криков.
Рассказал мне один из купцов, что в один из годов вышла к ним огромная рыба, и проткнули ей ухо, и продели в него веревки, и потащили ее. И открылось ее ухо, и вышла из ее уха прекрасная, красивая девушка, белая, черноволосая, краснощекая, толстозадая, из красивейших, какие бывают среди женщин. И от ее пупка до половины голени белая кожа, как одежда, пояс которой прилегает к телу, закрывающая ее стыд и тело и заднюю часть, как изар, обернутый вокруг нее. И взяли ее люди на сушу, и она била себя по лицу, вырывала волосы, и кусала руки и грудь, и вопила, вела себя так, как ведут себя женщины на этом свете, пока не умерла в их руках. Сколь чудес и творений у благословенного Аллаха, а того, чего мы не видели, еще больше и того, о чем не слышали, еще больше. И, как говорят, через Булгар шел Зу-л-Карнайн на Йаджудж и Маджудж, а Аллах, великий и славный, лучше знает. И это малое из большого, которое мы сократили, а Аллах лучше знает, он всемогущ, нет божества, кроме него, восхваляемого и всевышнего.

…[131] Затем поселились эти великаны в земле булгар и в земле башкирд. А я видел их могилы, в стране Башкирд; передний зуб одного из них – четыре пяди в длину зуба и два – в ширину. И была у меня в Башкирде половина корня резца, которую вынули для меня из нижней челюсти, а вторая половина была обломана в древности. Ширина половины этого зуба была пядь, а вес ее – 1200 мискалей, я ее взвесил, сейчас она в моем доме в стране Башкирд. Окружность челюсти этого ‘адита была 17 локтей, а в доме одного из моих учеников в Башкирде была плечевая кость одного из них, длина которой 8 локтей. А ширина их ребер – каждое ребро по три пяди, оно, как мраморная доска. И вынули мне половину сустава локтевой кости одного из них, часть ее сгнила в земле, а то, что около верхнего сустава, было цело. Я не мог поднять ее одной рукой, поднял ее только обеими руками. И в [132] Булгаре тоже есть их кости вроде этой. И это так, как рассказал аш-Ша‘би в ≪Жизнеописании царей≫. А Аллах великий и славный сказал: ≪И увеличил вам в сотворенной наружности величину≫.

А я видел в Булгаре в 530/1135-36 году высокого человека из потомков ‘адитов, рост которого больше семи локтей, по имени Данки. Он брал лошадь под мышку, как человек берет маленького ягненка. А сила у него была такая, что он ломал рукой голень лошади и разрывал мясо и жилы, как другие рвут зелень. А правитель Булгара изготовил ему кольчугу, которую возили на повозке, а шлем для его головы, как будто котел. Когда случалось сражение, он сражался дубиной из дуба, которую держал в руке, как палку, но если бы ударил ею слона, то убил бы его. И был он добрым, скромным; когда встречался со мной, то приветствовал меня и здоровался со мной почтительно, хотя моя голова не доставала ему до пояса, да помилует его Аллах.

И не было в Булгаре бани, в которую он мог бы войти, кроме одной, с большими дверями, и он ходил в нее. Он был диковиннейшим из сынов Адама, никогда я не видел подобного ему. И была у него сестра его же роста, я видел ее в Булгаре много раз. И сказал мне в Булгаре судья Йа‘куб ибн Ну‘ман: ≪Ведь эта высокая женщина-‘адитка убила своего мужа, которого звали Адам, а был он из сильнейших мужчин Булгара: она прижала его к своей груди и сломала ребра, и он сразу умер≫.

Перевод с арабского, предисловие и комментарии: Олега Большакова.