«Привезенный из степей казах Атагай Тургаев благодаря трудолюбию и порядочности был принят в общину Служилой Уры»

Без комплекса господства: открытость и равенство

В хозяйской ментальности зажиточных крестьян аула, их родичей, успешно промышлявших торговлей и производством, испокон века жила неистребимая память о господском статусе предков, владевших с незапамятных времен, вплоть до середины XVIII века собственными дворовыми людьми. Уже в первой доступной нам переписи населения деревни 1646 года, в Уре зафиксировано несколько душ дворового люда. В частности, Хусаину бин Ходаяру бин Хозясеиту принадлежал «человек» Айгильдейко Айкин «по роду немчин», очевидно пленник, приведенный из-под Смоленска. Остальные, по всей видимости, являлись либо бесермянами, пришедшими вместе с князьями из Карино, либо марийцами, проживавшими в близлежащей округе и подчиненными новыми помещиками Уры. Так, с Биктемиром бин Кильдияром и его сыном в одном дворе проживал Чеплемышка Кильдияров, а с Ямейкой бин Байсеитом Уракчейка Ондреев. В последующие десятилетия количество дворовых несколько увеличилось, однако в эпоху Петра I, когда началось последовательное снижение дворянского статуса татарских князей и мурз, отказывающихся принять крещение, Маметевы и Хозясеитовы начали постепенно избавляться от «рабов», отпуская их на волю или продавая на сторону. Например, правнук Ходаяра князя – Арслан мурза Ермаков продал в период между первой и второй ревизиями вероятного потомка «немчина» Айгильдейки Айкина – Уразметку Тойбулатова казанскому служилому татарину Бикбау Бикмаметеву. Дворовые становились первыми кандидатами на отдачу в рекруты, что и произошло с неким Ишмаметкой, принадлежавшим Исмагилу бин Ниязу Хозясеитову. 

Но, по древней тюркской традиции, местные княжеские фамилии, могли обласкать самых старательных и преданных своих людей, даровав им свободу и равные с родовитыми односельчанами права. Среди вольноотпущенников Служилой Уры был дворовый человек того же Исмагила мурзы – Тохча Тонеев, который вошел в сословие служилых татар деревни, стал собственником жилой усадьбы. Впоследствии, его род, в который входили племянники, дети умершего брата Тохтарки Тонеева, также получившие свободу, превратился в уважаемую на селе фамилию. С ней не стыдились родниться потомки самых знатных династий Уры. 

Добрые отношения с финскими соседями

Кстати, аналогичное благодеяние произошло в ауле в первой половине XIX века. Привезенный из степей казах Атагай Тургаев, поначалу живший здесь в качестве работника Хозясеитовых, затем, благодаря незаурядным способностям, трудолюбию и порядочности был принят в общину Служилой Уры. Он проявил себя как удачливый предприниматель, вошел в третью гильдию арского купечества, оставил после себя многочисленное потомство. 

Очевидно, что для мурз деревни не существовало комплекса господина, им не были присущи снобизм, брезгливость и презрение к низшему сословию. Напротив, их украшала щедрая благосклонность к зависимым от них людям, иногда перераставшая в буквально отеческую заботу. Это хорошо видно на примере Мукмина Хозясеитова, который всегда старался устраивать жизнь своих верных слуг, дворовых и работников. В этой связи, необходимо сказать еще об одном замечательном качестве бывших каринских князей, их открытости, добром отношении к местному финскому населению, которое по объективным обстоятельствам всегда находилось в некотором подчинении, или точнее в орбите влияния, потомков Кара бека.

Еще со времен легендарного предка, они жили рядом и вместе с удмуртскими родами. Конечно, в средневековье эти взаимоотношения имели разное содержание, но неизменным оставалось добрососедство, взаимопомощь, обмен традициями и навыками. Неизменные спутники каринских беков – бесермяне были их надежной опорой на протяжении столетий. Сегодня, есть множество версий о происхождении данной тюркской группы, основной из которых является их булгарский генезис. Хотя и она еще не имеет окончательных и веских доказательств. Можно даже предположить, учитывая фактическое единство нукратских татар и бесермян, что последние, вообще пришли, в лесные районы Вятки, вместе со своими татарскими покровителями из восточной Анатолии. Вряд ли возможно представить мир каринцев без влияния этой своеобразной народности.

Кровные узы

В Служилой Уре жизнь потомков Хозясеита князя Янсеитова определялась теми же принципами. Их мироздание строилось на уникальном фундаменте древнетюрской и финской культур, том естественном основании, которое помогло бывшим степнякам осесть и адаптироваться среди непроходимых лесов северного Заказанья. Весьма интересно, в этом смысле село Ясачное Ура (ныне Верхняя Ура Арского района РТ), которое по нашему предположению, является специфическим аулом-спутником княжеской Уры, где, возможно, заселились бесермяне, пришедшие с каринцами, а также зависимое марийское население, позднее перешедшее в ислам. Не случайно, что именно, в этой деревне в качестве мусульманских проповедников, действовали потомки миссионера Абдразака бин Алма абыза из Служилой Уры. В дальнейшем, в нее подселялись отпрыски знатных фамилий, Хозясеитовых и Маметевых. 

Несколько слов и джиенном округе деревни, который обычно связывают с родовыми отношениями между различными населенными пунктами. Ура, наряду с селами Новый Тазлар, Шура, Шурабаш, Новая Серда, Новая Атня, Верхняя Ура, Чембулат, Мамыш, Кшклово, Верхние, Нижние и Новые Шаши, Кунер, Старый и Новый Узюм, Старый Тазлар, Большая и Малая Атня, входила в джиен «Тазлар каршы», отмечавшийся ежегодно в конце июня – начале июля месяца на горе Мокши. Между тем, анализ родственных связей Служилой Уры, показывает более тесные кровные отношения с джиеном «Катык» или «Ашит каршы», в который были объединены деревни Старый и Новый Кинер, Старый Ашит, Пичментау, Сюрда, Ташкичу, Ташчишма. Скорее всего, мы имеем дело с джиенами, входившими некогда в одно родовое сообщество, связанное вероятно с арскими князьями периода Казанского ханства. Иначе, следует говорить не о кровнородственной и родоплеменной основе джиенов, а несколько иных факторах их формирования, обусловленных соседским и земельно-имущественным взаимодействием, территориальной привязкой к священным, еще с языческих времен, местам.

Родовые традиции

Размышляя о сложном, и, в то же время «равновесном» микроклимате деревни, нельзя не обратить внимание на достаточно высокую степень образованности наиболее успешных и богатых семей. Исламская книжная традиция, привнесенная в Уру еще из Карино, являлась необходимым атрибутом власти и духовного лидерства. Дело в том, что наиболее богатые и статусные первопоселенцы аула с гордостью носили религиозные звания, несмотря на существование в деревне особого сословия абызов, профессионально занимавшегося проповеднической деятельностью. 

Так, очевидно, старший и самый богатый из братьев Хозясеитовых – князь Кильдияр, весьма скромно, именовал себя «суфием». Его сын, помещик Биктимер был известен в качестве «хафиза» (абыза). При этом, в мечети Служилой Уры служили такие знаменитые хазраты как Юнус бин Иванай, Янсари бин Байсари абыз, Габдраззак бин Алма абыз и другие. Это объясняется, тенгрианской традицией, когда главы родов или вожди племен обладали, одновременно, родовой, военной и духовной властью. Князья Хозясеитовы оставались главными арбитрами во всех сторонах жизни своего аула, в том числе и в вопросах шариата, а мусульманское духовенство играло при них роль своеобразного обслуживающего персонала. 

Религиозное право

В конце XVIII века, полновластный хозяин Служилой Уры, фабрикант Назир Хозясеитов считался настоящим лидером исламской общины. Именно, он выстроил каменную мечеть и назначил в нее имамом Хабибуллу бин Хусаина Оруви, а затем, буквально, вышвырнул из нее этого уважаемого во всей России хазрата, чья вина состояла в самостоятельности мышления и неповиновении воле властного бая. Поэтому опальный ишан пользовался уважением у тысяч мюридов Поволжья, но только не у себя в деревне, где находился в положении гонимого человека.

Внук Назира Хозясеитова – Мукмин продолжил древнюю традицию, распоряжаясь по своему смотрению судьбой авторитетного ахуна Фатхуллы бин Хусаина Оруви. Такое отношение клана промышленников к духовенству было возможно не только благодаря деньгам и связям, но и обуславливалось моральным правом знатоков Корана и шариата. Практически все представители этой ветви рода Хозясеитовых имели блестящее богословское образование, а некоторые из них посвятили свою жизнь духовному наставничеству. Родной брат Мукмин бая – Исмагил бин Тагир был имамом в деревне Новый Узюм, избирался членом Оренбургского магометанского духовного собрания. Внучатый племянник фабриканта Мухаметзян бин Халиулла бин Хасан бин Тагир (17.03.1846–?) прославился на весь тюрко-мусульманский мир России как искусный каллиграф, создатель высокохудожественных шамаилей. 

Гонка на выживание

Исследователи отмечают высокий религиозный смысл его полотен, возможный лишь благодаря прекрасным знаниям исламских наук, постоянным размышлениям на религиозные темы. Шамаили этого мастера: «Аллах – лучший хранитель» (цветная литография 50х70 см, начало ХХ в.), «Второй ковчег Нуха» (Бумага, тушь, карандаш. 50х66 см, 1902 г.), «Названия месяцев с их добродетельными свойствами» (литография, бумага, 1901 г.) и другие произведения прочно вошли в золотой фонд национального историко-культурного наследия и хранятся ныне в самых авторитетных музейных собраниях страны. 

Фундаментальная мусульманская образованность богатых купеческих семей, консервация древнего права главы клана на духовную власть создавали стойкую альтернативу влиянию официального духовенства, его естественному стремлению к монополии на решение актуальных или спорных проблем в жизни Служилой Уры. Таким образом, особый малый мир села основывался на определенной гармонии социальных отношений, стремлении к демократичности и равенству. И, даже сильная конкурентная среда, присущая этому аулу, была во многом обусловлена глубокой потребностью в равноправии. Никто не хотел отставать в тяжелейшей гонке за выживание, авторитет и влияние среди многочисленных родичей.

Безграмотность власти и феодальный капитал

К сожалению, уничтожение уникального микрокосма, началось с разрушения среды «равных возможностей», агрессивного монополизма одной, очень небольшой веточки, разветвленного клана Хозясеитовых. Этот монополизм, противоречил не просто духу капитализма, он конфликтовал с самой сутью номадического сообщества, не признававшего жесткие вертикальные структуры. И, конечно же, это чуждое для татарской деревни явление, порожденное, своего рода,
конвергенцией традиций средневекового феодального права с анархическими преимуществами эпохи первоначального накопления капитала, было изначально обречено на поражение. Драматичность такого поражения приобретала всеобъемлющий характер, так как угасание династии-«узурпатора» приводило к кризису всей общины, быстрой утрате всех ее выдающихся достижений. Поэтому, стремительное разорение промышленной деревни, гибель целых отраслей мануфактурного производства, ослабление коммерческого духа, было связано не столько с изменением рыночной конъюнктуры, отсутствием банковской системы или же недостатком образования, сколько с противоречившей буржуазным принципам безграничной властью феодалакапиталиста. 

Судьба, пожалуй, самого известного, самого яркого предпринимателя Служилой Уры – Мукмина Тагировича Хозясеитова, как раз и символизирует собой противоречивую историю знаменитой деревни, ее короткий шаг от славы и величия до полного и незаслуженного забвения. 

Продолжение следует

Автор: Салихов Радик Римович – директор института истории им.Ш.Марджани, доктор исторических наук.
Источник: Служилая Ура: рождение татарского капитализма.
Подготовил: Владислав Безменов.