«Когда Тин прибыл в степи, татары установили золотой шатер»

Часть 1: Письмо Иосифа, сына Аарона: «Я происхожу от сыновей Хазара, седьмого из сыновей»
Часть 2: Арабские географы о Волжской Булгарии: что писали Ибн Хордадбех и Ибн Факих?
Часть 3: Византийский взгляд на тюрок: «Погиб целый народ вместе с женщинами и детьми, народ, численность которого составляла не 10 тысяч человек»
Часть 4: «Основным их богатством являются куньи шкурки»
Часть 5: «Русы один раз они совершили поход в море хазар и на какое-то время захватили Барза‘а»
Часть 6: «По реке Итиль плывут огромные корабли с товарами и разными предметами, доставляемыми из страны Хорезм»
Часть 7: «А у царя есть семь судей из иудеев, и христиан, и мусульман, и идолопоклонников»
Часть 8: «А к Ису из Булгара двадцати дней, они передвигаются на деревянных санях»
Часть 9: «А булгар – это многочисленные племена (умам) и народы (башар). Места их поселения близко примыкают к поселениям ар-Рума»
Часть 10. «Он единственный мусульманский автор, побывавший на Руси и сообщающий нам такие сведения, которых мы не найдем даже в русских источниках»
Часть 10: «А джинны сделали Сулайману рядом с этой рекой тысячу рек, каждая река размером в милю, и вынули из них землю»
Часть 11: «Царь (малик) Булгара и его население приняли ислам уже во времена ал-Муктадира»
Часть 12: «В то время здесь были соборные мечети, жило немало судей, знатоков мусульманского права и проповедников»
Часть 13. «Затем меня завели в седьмой огонь, называемый хавийа, и вдруг я оказался у замка, в котором тысяча домов из огня»
 

I. Источники по истории монгольских завоеваний и образования Улуса Джучи

№1

Из поучений Чингиз-хана

В.Л. Котвич (1872-1944), видный польский востоковед-лингвист, отмечал: «Это беседа Чингиз-хана с его сыновьями, которая включена в «Поучения Чингиз-хана его младшим братьям и сыновьям». Поучения эти известны нам в двух немного различающихся между собою вариантах, из которых один был издан еще в 1836 г. в монгольском тексте А.Поповым в его «Монгольской хрестоматии», а другой - Ц.Жамцарано отдельной брошюркой в 1915 г. в Урге. Это один из немногих образцов монгольского эпического творчества, записанный, по-видимому, в очень давнюю пору. Ниже мы помещаем перевод интересующей нас части этого памятника, отдавая предпочтение варианту, изданному А.Поповым».

Источник цитируется по изданию: Котвич В.Л. Из поучений Чингиз-хана // Восток. - Пг., 1923. - Кн.3. - С.94-96.

“Чингиз-хан спросил у своих сыновей: - «Какое празднество выше всех празднеств? Какое наслаждение выше всех наслаждений?»

---

На это Чагатай сказал: – «Если устроить счастливое празднество и пировать по случаю того, что минует старый год и ему на смену приходит новый, – это и будет высшее празднество». – Но Чингиз-хан промолвил: – «Это ваше празднество не есть настоящее празднество. Ведь в то время, когда младенец еще не родился, и ему не дано имени; когда он еще не вышел из утробы и не увидел света, – кому же будет нарекаться имя, чье начало будет праздноваться впервые? Если же впоследствии вы будете праздновать и наслаждаться, вспоминая день, когда вы получили начало от отца и родились от матери, то это будет подлинное празднество».

Чагатай сказал: – «По моему мнению, если подавить врага, разгромить наездника, расторгнуть сговоренных, заставить верблюдицу реветь по верблюжатам и привести с собой добычу, – это будет высшее удовольствие».

Джучи сказал: - «На мой взгляд, высшее удовольствие – разводить многочисленные табуны лошадей, пускать взапуски многочисленных двухлеток, воздвигнуть себе ставку и забавляться пиршествами».

Угэдэй сказал: – «Я полагаю, что лучшее из наслаждений будет в том случае, если обеспечить благоденствие великому государству, созданному трудами нашего отца-хана, положить ноги на почву и руки на землю, предоставить своему собственному народу жить в ставке, держать в порядке дела государственного управления, дать возможность наслаждений старейшинам и начальникам и обеспечить спокойствие подрастающей молодежи».

Тулуй сказал: – «По моему мнению, высшее блаженство заключается в том, чтобы тренировать своих аргамаков, бродить по глубоким озерам, спуская своих старых Ястребов, и устраивать охоту на птиц, ловя серых уток».

Чингиз-хан сказал: – «Джучи и Тулуй, вы оба говорите речи маленьких людей. Чагатай ходил вместе со мной на врагов и потому говорит такие слова. Однако, когда относились с пренебрежением к чужим, то не раз являлись причиной плача своих жен. Когда относились с пренебрежением к рыбе хариусу, то не раз были случаи, что он ранил до боли ладонь руки. Слова же Угэдэя – вполне правильны».

Этим и кончается беседа Чингиз-хана с его сыновьями, из которых он, как известно, своим преемником наметил Угэдэя, изложившего программу мирного устроения государства. В тех же «Поучениях Чингиз-хана» имеется краткое изложение своих взглядов и самим монгольским завоевателем. Вот приписываемые ему слова:

Чингиз-хан сказал: – «Если дела государственного управления находятся в порядке, если владыка государства – мудр и искусен, если начальствующие братья его обладают совершенствами, если давшие ему жизнь отец и мать живы и невредимы, если у него имеются чиновники, знающие дела государственного управления, если он располагает войском, способным подавить не унижающегося врага, если его жены, дети и потомство будут здравствовать до скончания веков, если ему будет покровительствовать могучий вечныш дух вселенной, – то в этом и будет заключаться его несравненное великое блаженство»”.

«Хэй-да шилюэ» («Краткие известия о черных татарах»)

В 1233-1236 гг. в столице Монгольской империи побывало несколько южнокитайских дипломатических миссий. От них, к сожалению, не сохранилось официальных отчетов. Однако до нас дошли заметки, которые были сделаны двумя чиновниками из состава этих миссий — Пэн Да-я (в 1233 г.) и Сюй Тином (в 1236 г.), сведенные в «Хэй-да шилюэ» («Краткие известия о черных татарах»). Тут надо сразу разъяснить термин «черные татары», т.к. это – китайский термин, применявшийся к народностям, которые сейчас принято называть монгольскими. Дело в том, что в средневековой китайской историко-географической литературе укрепилась своего рода классификация «северных варварских народов», т.е. народов, живших к северу от Великой китайской стены. К XI-XII вв. их всех чаше всего называли обобщенно - «тага», или «та-тань» (китайские транскрипции этнонима), т.е. «татары». Но для различения, очевидно, разных тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских народностей, скрывавшихся под названием этих «татар», применялись дополнительные определения. Так появились в китайских текстах «белые татары» (онгуты), «черные татары» (собственно монгольские народности), «дикие татары» (xoiuiii ирген, «лесные народы») и даже «водяные татары».

---

Миссии, в которых участвовали Пэн Да-я и Сюй Тин, происходили в период плотного взаимодействия южно-китайской династии Сун с Монгольской империей – в 1233 г. сунцы и монголы, пока еще союзники, договаривались о согласовании действий в предстоящей кампании против Цзинь (в феврале 1234 г. сунцы совместно с монголами взяли последний оплот чжурчженей – их столицу Цайчжоу и покончили с империей Цзинь), а в 1236 г. сунским властям надо было срочно решать проблемы, возникшие у них с монголами по поводу раздела цзиньского наследства. В обоих этих случаях сунцы нуждались в конкретной и точной информации о состоянии дел в Монгольской империи. Значительная часть этих сведений и вошла в «Хэй-да шилюэ», сочинение, представляющее собой интересный феномен: оно относится, с одной стороны, к жанру путевых записок (что ценно ввиду достоверности его как свидетельства очевидцев), но, с другой стороны – это и вид памятной записки для властей государства Южная Сун, что определенным образом формализует сведения, в нем изложенные. Композиция произведения при этом необычна – это соединение 2-х сочинений, проведенное и отредактированное автором одного из них (Сюй Тином). Дело в том, что Пэн Да-я написал свое сочинение сразу после поездки в Каракорум, а Сюй Тин свое – через 2 года после этого. Но они оба встретились в 1236 г. и обменялись своими сочинениями для взаимопроверки, после чего Сюй Тин взял за основу сочинение Пэн Да-я, снабдил его практически поабзацно своими добавлениями и комментариями и издал получившееся произведение как единое целое. Т.о., получился своего рода «слоеный пирог» из текстов Пэн Да-я и Сюй Тина.
 

Номенклатура сведений, представленных Пэн Да-я и Сюй Тином в ХШ, чрезвычайно широка и разнообразна. В первой половине текста они в основном касаются описания высшего руководства Монгольской империи, кочевого быта, обычаев, верований, письменности и социально-политических реалий как самих монголов, так и подвластной им империи. И в этой части сведения Пэн Да-я и Сюй Тина не более подробны, чем описания других путешественников к монголам, хотя и добавляют немало интересных деталей. Зато в другой половине ХШ их сведения являются крайне важными и ценными, т.к. они подробно описывают военное дело монголов, их разведку, коневодство, устроение военных лагерей и гарнизонов и ход принятия высшим руководством стратегических решений. Кроме Пэн Да-я и Сюй Тина никто из их со­временников не оставил сведений по этим темам в сколько-нибудь сопоставимом с ними виде как в объеме, так и в детализации.

Помимо указанных сведений, в составе ХШ есть очень интересные сообщения о соседних с монголами народах – как тех, которых они покорили, так и тех, с кем они еще сражаются (на момент пребывания Пэн Да-я и Сюй Тина у монголов). Списки т.н. «покоренных народов» и «народов, что еще сопротивляются монголам», которые приводят Пэн Да-я и Сюй Тин, удивительным образом перекликаются с аналогичными списками в «Сокровенном сказании» и в отчетах фращи- сканских миссий (Плано Карпини, Бенедикт Поляк, Ц. де Бридиа). Их исследование и сопоставление дают большую дополнительную информацию о соседних с монголами тюркских, тунгусоманьчжурских и тибетских народностях.

Особо ценными являются уникальные сведения о сопротивлении кыпчакских племен мон­голам и важности для последних его подавления (отметим, что в «Сокровенном сказании» поход монголов в Европу под руководством Бату так и назывался – «Кыпчацкий»). Причем Сюй Тин лично наблюдал весной 1236 г. выступление в поход против «мусульманских стран» крупного контингента монголов и, вполне возможно, это были именно те войска, которые через 2-3 года воевали в Восточной Европе против булгар, русских, половцев, алан и черкесов.
 

К сожалению, до настоящего времени был опубликован на русском языке перевод только около половины текста памятника [Линь Кюн-и, Мункуев, 1960]. Ниже предлагаются важнейшие фрагменты «Хэй-да шилюэ», в основном касающиеся обычаев, верований, быта, военного дела, соци­ально-политической истории и взаимоотношений с соседними народами монголов («черных татар») в первой трети ХШ в., извлеченные из нового критического перевода полного текста источника.
 

Внутри оригинального текста Пэн Да-я встречаются примечания, набранные мелкими иероглифами в две колонки сразу за комментируемым местом. Как установил Ван Го-вэй, выдающийся китайский текстолог и историк, они принадлежат самому Пэн Да-я, который пояснял своим китайским читателям непонятные реалии или некитайские слова. В настоящем переводе эти примечания в круглых скобках помещены в текст самого перевода и далее не оговариваются специально. В связи со спецификой китайских реалий и терминов (идиомы, китайские аналогии для некитайских реалий, транскрипции некитайских слов и названий иероглифами, титулы и должности, даты и т.д.), которые авторы памятника упоминают и используют в нем, они потребовали значительного числа комментариев и подстрочных сносок.

 

Пэн Да-я, Сюй Тин. «Краткие известия о черных татарах»

 

«Государство черных татар (т.е. северного шаньюя) называется Великой Монголией". В Ша-мо имеется гора Мэнгушань, а в татарском языке серебро называется «мэнгу». Чжурчжени называли свое государство «Великой золотой [династией]», поэтому татары называют свое госу­дарство «Великой серебряной [династией]»
 

Их [черных татар] правитель, который первым узурпировал титул императора, звался дет­ским именем Тэмочжэн, а по узурпированному им титулу - императором Чэнцзисы^ум. Нынеш­ний их правитель зовется детским именем Укудай. Вместе с ним узурпировали титулы [всего] восемь человек.
 

Его [правителя] сыновья прозываются: Кодуань, Кочу, Хэсидай (возведен в ранг незаконного наследника престола, изучает китайскую письменность и культуру, его наставник-секретарь Ма) и Хэлачжи.

Его министры – четыре человека, [их] зовут так: Аньчжидай ([он] черный татарин, хитроум­ный и способен к решительности), Ила Чуцай (по прозвищу Цзинь-цин, [он] кидань и именуется чжуншу шилан), Няньхэ Чуншань ([он] чжурчжень и именуется цзянцзюнем) - [они] совмест­но ведают делами, [касающимися] китайцев; и Чжэньхай ([он] уйгур), который особо ведает делами мусульманских стран. <...>
 

Ила Чуцай с Чжэньхаем сами называют себя чжуншу сянгун^| и держат в своих руках управление делами государства. Чжэньхай не прекращает [при этом] ведать делами мусульман. Татары не называют их министрами, а зовут только лишь бичэчэ. Бичэчэ – это те, кто по китайский лшшг. Им поручено ведать перепиской и официальными бумагами, и только.
 

Их [черных татар] земли за Цзюйюн (100 с лишним ли на северо-запад от Янь) постепенно возвышаются и понемногу расширяются, а за Шацзином (80 ли от уезда Тяньшаньсянь) [местность] открытая и ровная на все четыре стороны, до самого горизонта заросшая бурьяном пус­тошь. Виднеющиеся вдалеке горы поначалу как будто высокие и величественные, при приближении к ним – [становятся] пологими холмами. И вот уже вокруг – одни пески с гравием.

Те пески с гравием, что [я, Сюй] Тин видел, тоже не очень крупные, только лишь песок с раскрошенным камнем, вот и все.

---

У них [черных татар] климат холодный, пронизывающий. Не имеется четырех времен [года] и восьми сезонов (например, в Пробуждении насекомых не бывает гроз). В четвертую луну и восьмую луну часто бывает снег. Погода меняется слабо [в течение сезона]. За последнее время к северу от Цзюйюнгуань, например, в Гуаньшань, Цзиньляньчуань и прочих местах, даже в шестой луне, тоже бывает снег. [Я, Сюй] Тин, на обратном пути из степи заночевал у подножия перевала Ехулин как раз в начале седьмой луны. Утром 5 дня [этой луны] встал совершенно озябшим, все руки и ноги замерзли.
 

Растущие у них [черных татар] степные травы в четвертой луне начинают зеленеть, в шестой луне начинают расцветать, а к восьмой луне уже высыхают. Помимо трав, ничего в тех местах не имеется.

У них [черных татар] выращиваются коровы, кони, собаки, овцы и верблюды. Овцы у северных племен с пушистой шерстью и веерообразными курдюками. Китайские овцы называются [у черных татар] «гулюй». [Их] верблюды бывают как с двумя горбами, так и одногорбыми, или [вообще] не имеющими горбов.
 

[Я, Сюй] Тин, видел в степи коров, которые все были желтыми. Величиной они с южнокитайских буйволов, чрезвычайно выносливые. Поскольку [татары] не пашут плугом, то [быки] только тянут повозки. У большинства [быков] не продето [кольцо] через нос.

Они [черные татары] живут в куполообразных жилищах (то есть в войлочных шатрах), [у них] нет городов со стенами и [каменными] домами. [Черные татары] передвигаются в зависимости [от наличия] воды и травы, [их маршруты] непостоянны. Владетель татар перевозит [свои] шатры вслед за ними, устраивая облавную охоту. Все незаконные чиновники и подчиненные следуют за ним – [это] движение называется -поднять лагерь.

Их повозки тащат быки, лошади и верблюды. Сверху повозок [поставлены] комнаты, в которых можно сидеть, а можно – лежать. Называют их шатры-повозки. Повозки представляют собой четырехугольную [раму] с вертикально стоящими столбами и наложенными в перехлест досками.
 

[Черные татары] используют памятные столбы для поклонения Небу, это называется [молением] о еде и пропитании.

[Черные татары] составляют упряжки из пяти повозок в каждой, которые как колонны муравьев, или как извивающиеся веревки, растянувшиеся в длину до 15 ли, располагаются и слева, и справа, и со всех боков и стремятся к своему [месту назначения]. Как только половина их достигает воды, то останавливаются, это называется -установить лагерь.

Шатер правителя обращен [входом] к югу и располагается один впереди остальных. Ряд [шатров] жен и наложниц – за ним. Гвардия с незаконными чиновниками и подчиненными - в следующем за ними ряду. Обычно то место, где находятся охотничий шатер главы татар, все называют – ордой'.
 

Большой ордой' называют только то стойбище, в котором вместе подняты золотой шатер (так называется, потому что его подпорки покрыты золотом) их [правителя] и все остальные [шатры] – незаконных императриц и подчиненных. Местность для их [стоянок выбирается] окруженной возвышенностями и сзади склона холмов для того, чтобы умерять силу ветров. Их перекочевки похожи на походные ставки император­ских выездов у китайцев: такие же не определенные заранее остановки, а перемещения - или через одну луну [стоянки], или через один квартал.
 

Когда [я, Сюй] Тин, прибыл в степи, [татары] установили золотой шатер. Думаю, это потому его поставили, чтобы показать величественное зрелище послу, которого лично отправил император нашей династии. Когда прибыла [к татарам] предшествующая [нашей] миссия Цзоу, назначенного посланником, [золотой шатер] не ставили, а когда прибыла последовавшая [за нами] миссия Чэна, великого посла, а потом пришла еще и миссия Чжоу, назначенного посланником, то для всех них не ставили [золотой шатер]. Он [золотой шатер] делается из того войлока, который во множестве катают в степи. [Для золотого] шатра снизу доверху используется войлок в качестве внешнего покрытия. Посередине [купола], между связанных ивовых [прутьев каркаса] – окно-отверстие для пропускания света, используется более тысячи веревок, чтобы натянуть [войлок на каркас]. Единственная дверь, порог со столбами [внутри шатра] – все [они] обложены золотом, поэтому [такое] название [т.е. золотой шатер]. Внутрь [его] можно поместить несколько сотен человек. Хуское ложе, на котором владетель татар восседает в шатре, походит на амвон внутри буддийского храма, который так же декорирован золотом. Жены и наложницы расположены согласно рангам и сидят как будто в загородке.
 

Юрты [у татар] имеются двух видов. Те из них, что делаются в Яньцзине, используют ивовое дерево в качестве каркаса, который в точности походит на решето с юга [Китая]. [Их] можно сворачивать и разворачивать, дверь открывается вперед". Верх [их] походит на каркас зон­та, а на самой верхушке проделано одно отверстие, его называют ‘небесным окном’. Все [они] покрыты войлоком и могут быть помещены на лошадей. В тех из них, что делаются в степях, плотный круглый [каркас], сплетенный из ивовых прутьев, просто обтягивается войлоком. [Они] стационарные и не могут сворачиваться или разворачиваться. [Их] помещают на повозки и так ездят. Когда вода и трава иссякают, то [татары] перекочевывают. Заранее дни [кочевок] не определены.
 

Их [черных татар] еда – мясо, а не зерно. То, на что [они] охотятся и добывают – это зайцы, олени, кабаны, тарбаганы, дикие бараны (из костей их позвоночников можно сделать ложки), дзерены (у них сзади желтый хвост подобно большому вееру), дикие лошади (похожи наружностью на ослов), рыба из рек и источников ([ее] можно ловить когда наступят холода). То, что [они] разводят и готовят в пищу – это овцы, [их] основной скот. Следующие за ними [овцами] по порядку – лошади, которых, если нет большого пира и собрания, [черные татары] не режут. Жарку на огне [черные татары применяют] в девяти случаях из десяти, а варку в котлах-треножниках – в 2-3 случаях из десяти. Мясо они режут ломтями и сначала едят [сами], а потом кормят других.
 

[Я, Сюй] Тин, пробыв в степи более месяца, ни разу не видел, чтобы татары убивали крупный рогатый скот для еды.

Они [черные татары] пьют кобылье молоко и кумыс из коровьего и овечьего [молока]. Каждый раз, наливший [напиток], в начале обязательно сам отопьет первым, затем [дает] пить второму. Второй, который получил питье, однако, прежде предлагает первому [чашу]. Третий и четвертый [в это время] причмокивают – это называется «распробованием». Первый не пьет, а передает [чашу] для питья третьему. Третий пьет все до конца, зачерпывает и потчует второго. Второй опять не пьет, а [дает] пить четвертому. Четвертый действует по тому же ритуалу, что и третий. Только после этого второй выпивает до конца, зачерпывает и потчует первого. Первый в том же порядке наливает, чтобы третий и четвертый выпили. Это называется ’меняться чашами’. Исходно [так делали], чтобы защититься от яда, а потом так приучились, что это стало обычным [делом].

Их [блюда] приправляются одной только солью. <...>

Они [черные татары] готовят пищу на травяном угле (коровий и конский кизяк)

---

Они [черные татары] жгут в лампах травяной уголь в качестве наполнителя, а баранье сало – в качестве масла.

Их обычаи - стрельба из лука и охота. Всякий раз, когда их владетель устраивает облаву, то обязательно собирает толпы народа. [Они] выбирают места, чтобы сделать ямы, втыкают деревянные [колья] в качестве вешек, соединяют [их] волосяными веревками и навешивают [на них] войлочную бахрому [из лоскутов], подобно способу китайцев ловить зайцев сетью. [Ограждения] тянутся и охватывают пространства в 100-200 ли и когда подует ветер, то бахрома развевается, так что все звери шарахаются в испуге и не смеют убегать, после чего облавные [охотники] их прижимают [к ямам], удерживают [там и потом] забивают в них.

[Я, Сюй] Тин, видел, что татарские семьи, во время их кочевок, добывают волосяные верев­ки и войлок и считают это достаточно тяжелым [занятием]. Лошади, которыми [я, Сюй] Тин, всю дорогу пользовался на станциях-ямах, по большей части были острижены и лишены своих грив. [Когда я] разыскивал [причину] этого, то [мне] сказали, что из них [конских волос] были сделаны веревки, а последние были сданы в ставку-орду для использования в устраиваемых охотах. Период облавных охот [начинается] с девятой луны, а во второй луне заканчивается.
 

Каждый раз, когда устраиваются охоты, повседневной пищей [татар] являются те животные, которых затравят на охоте, в то время как овец режут мало.

Их [черных татар] головные уборы и прически: [волосы они] распускают и сводят в узлы; зимой носят шапки и летом - конусовидные шляпы из бамбука; женщины [носят] на макушке гу-гу.

[Я, Сюй] Тин, видел это. В изготовлении гу-гу используется раскрашенное дерево в качестве каркаса, который обертывают красным тонким шелком и золоченой шелковой тканью. На самом верху его [гу-гу используются ивовые или сделанные из железа прутики в 4-5 чи длиной, обернутые синим войлоком и которые: у людей из верхов – украшены [вывезенными из] нашего государства султанами из перьев зимородка или разноцветными шелковыми [лоскутами], развевающимися от их движений; тогда как у людей из низов – использованы для украшения перья фазанов. От природы красивые женщины [татар] используют волчий кал для обмазывания лица.

Их [черных татар] одежда запахивается направо квадратной полой, в старые времена [она шилась] из войлока, шерсти и кожи, а сейчас – из полотна и шелков, [прошитых] золотыми нитя­ми. Цвета [одежды бывают] красными, пурпурными, фиолетовыми и зелеными. [Одежда имеет] узоры в виде солнца, луны, драконов и фениксов. Не имеется различий [в одежде] у знати и простонародья.
 

[Я, Сюй] Тин, исследовал это. Она [одежда татар] шьется в совершенном подобии и по образцу платья шэнь-г. Только пола этих [одежд татар] в точности походит на одеяние даосов нашего государства. Пола, которую называют квадратной, это пола похожая на четырехугольник. Воротники такие же, какие делают и китайцы. Владетель татар вместе с членами чжуиш {шэи] и прочими людьми из верхов [общества] уже не носят [такое одеяние]. На талии [платья татар] вплотную друг к другу сделано столько мелких складок, что невозможно пересчитать их число – если в шэнь-и [их] не более 12, то у татар складок [намного] больше. Так же еще [татары] используют красные и фиолетовые шелка, скрученные в кушак, находящийся поперек талии, и который называют поясом. Возможно [татары] хотят, чтобы при езде на лошади поясной кушак был туго затянут, выделялся разноцветней и яркостью, и выглядел красиво.

Они [черные татары] пользуются устной речью и не имеют письменности. Многие [слова] происходят из заимствований и звучат соответственно. Их [надо] растолковывать и объяснять, ради этого [имеются] переводчики.

У них имена являются детскими именами и не имеется фамилий и вторых имен. Когда в душе [у черных татар] появляются плохие предчувствия [насчет имени], то его меняют.
 

[Я, Сюй] Тин, наблюдал, [что у татар], от высших до самых низших, [есть] только детские имена и совсем не бывало фамилий, более того - не имеется названий должностей. Например, если [человек] ведает официальными бумагами, то называется «бичэчэ», если руководит народом, то называется «далухуачи», а [тот, кто] несет круговую охрану – <<гапчг>>. Аналогично министры, а ими были как раз [Елюй] Чуцай и другие, сами назвались чжуншу сяигуи. А если взять к примеру Ван Цзи, то он сам назвался [почетным титулом] иньцин-гуанлу, императорским главным цензором, сюипьфуши (уполномоченным по усмирению) и жугоии. Изначально они [все эти титулы и должности] татарскими правителями не давались и не жаловались.
 

Их правила вежливости: обнимают друг друга в знак приветствия и припадают на левое колено в качестве поклона.

[Я, Сюй] Тин, видел как они [татары] обнимают друг друга [в знак приветствия], то есть они так обхватывают друг друга.

Они [черные татары] помещают в середину самых почитаемых [людей], следующих [по почитаемости] – справа от них, а левая [сторона] – для ниже их стоящих.

Их система летоисчисления раньше использовала символы, обозначающие [годы] двенадцатилетнего животного цикла...

Всему этому научили их китайцы, кидани и чжурчжени. Если же взять исконно татарские обычаи, то первоначально [черные татары] не разбирались [в календаре]. [Они] только лишь отмечали: если зазеленели травы, то значит [прошел] один год, а если впервые появлялся молодой месяц – значит [прошла] одна луна. Когда их [черных татар] спрашивают сколько [прошло лет] от рождения до [нынешнего] возраста, то они, перебирая пальцы, отсчитывают сколько раз зеленели травы. <...>
 

Если они [черные татары] выбирают по календарю счастливый день для совершения дела, то при этом смотрят: полна или ущербна луна, чтобы начать или завершить [дело, соответст­венно] (они избегают [совершения дел] в обоих случаях – и до достижения молодой луной ущерба [1-й четверти], и после достижения полумесяцем [последней четверти]), [а при виде] молодого месяца – обязательно кланяются.

Они пишут официальные бумаги с помощью деревянных палочек. [Знаки письменности] по­хожи на след змеи и кривых дождевых червей, сходны со стилем фучжуань «Небесной книги» и подобны нотным [знакам] 7г (у), Л. (фань), Т. (гун) и К (чи). Мусульманские буквы. вероятно, им братья [т.е. сродни].

[Я, Сюй] Тин, исследовал это. Татары исходно не имели письменности, однако, теперь та [письменность], что они используют, имеет 3 разновидности. Те [документы], которые в ходу в собственно татарском государстве, это только маленькие дощечки, длиной в 3-Л цуня. Их надрезают по четырем углам. К примеру, посылают за десятью лошадьми, тогда надрезают десять зарубок. В общем, надрезают только их [предметов] число.

 

Источник: История татар с древнейших времён в семи томах. Том III. Улус Джучи (Золотая Орда). XIII – середина XV в.».

 

Материал подготовила: Алсу Арслановна

Подготовил для «Миллиард.Татар»: Владислав Безменов