«Мустафад ал-ахбар»: «Мулла Йахйа в действительности мог подчинять себе джиннов и несколько раз показывал это своим мюридам на деле»

Мулла Йахйа б. Сафар б. Арслан ал-Баразави (да смилостивится над ним Аллах), родом из деревни Бараза Казанского уезда. Он получил образование в Каргалы и других булгарских городах, а затем занял пост имам-хатыба и преподавателя, а также суфийского шейха в деревне Шика. Умер в 1254 г. (1838 г.) в деревне Шика, похоронен там же. Среди простых людей был известен как Йахйа-ишан. Говорят, что он мог подчинять себе джиннов, и до сих пор, если простые люди почувствуют сильный ветер или услышат сильный голос, то говорят: «Это джинны из Шики». Однако некоторые из его современников опровергают все эти россказни и говорят, что они ложны. Другие, желая привлечь к себе внимание и внести сумятицу, распространяли эти рассказы и тем самым пытались запугать людей. А мулла Муса б. ‘Абд ар-Рашид ат-Тунтари, бывший его ревностным мюридом, рассказывает, что мулла Йахйа в действительности мог подчинять себе джиннов и несколько раз показывал это своим мюридам на деле.

Мулла Мухаммад Ихсан б. ‘Умар рассказывал, что мулла Йахйа показал его отцу, мулле Ихсану б. Гумару, и мулле деревне Бурбаши письмо, которое якобы было написано джиннами. Известно, что он всегда исполнял молитвы очень медленно, строго по порядку и спокойно выполнял все движения, не случайно сейчас красиво совершаемые молитвы называют «молитвами ишана Йахйа». Более того, у него даже есть отдельный трактат, в котором как раз и говорится о необходимости исполнять все молитвы очень четко и спокойно. Также его перу принадлежит поэма, в которой он призывает как можно чаще вспоминать об Аллахе и которая в качестве пятистиший дополняет «Касидат ал-бурда». В конце он пишет: «Эта поэма завершена в деревне Шика Йахйей б. Сафаром, с помощью Аллаха, Его милости и щедрости». Один из его последователей по имени Зубайр-ага составил сборник с различными текстами по акыде, наставлениями, проповедями и стихотворениями. Некоторые из них принадлежат Йахйе-ага, другие каким-то гостям или неизвестным личностям. В разделе, посвященном акыде, он пишет: «Аллах не находится ни в одном из шести направлений, он не внутри и не вне этого мира, Он не близок и не далек, не вместе и не раздельно, Он не собеседник и не проходящий путник, Он не точка и не плоскость, Он не присутствующий и не отсутствующий, Он не единица и не множественное, однако отрицание не означает, что Его нет. Нет ничего подобного ему, и только его существование обязательно, нет другого божества, заслуживающего поклонения, кроме Него. Нет другого создателя, кроме Него. Нет у него сотоварища и помощника. Его атрибуты не являются Его сущностью, но в то же время они не отличны от Него и не похожи на атрибуты созданий. Он объемлет все создания изнутри и снаружи, Его знание распространяется на все, что внутри и снаружи созданий. Своим знанием Он близок к творениям. Все, что внутри и вне творений, Аллаху известно, Его знание извечно и вечно. Наше знание не способно охватить и познать Его, поэтому нам достаточно познавать Его в той мере, в которой можем, и мы обязаны поклоняться Ему».

Кроме того, Йахйа-ага написал: «Аллах вместе со всеми созданиями, однако Его божественность и господство отдельны от них. Он ни в ком и ни в чем не нуждается. Ему ведомо все, что происходит с его созданиями изнутри и снаружи. Аллах ни на что не похож. Все создания погружены в Его божественный свет и утопают в нем. Ничто из сущего не служит для Него местом, но в то же время не отделено от Него. Аллах пречист и очищен (превыше) от всего бытия, однако в то же время Он вместе с ним. Он превыше всех слов и представлений. Нашему разуму и знанию не дано постичь Его совместность с миром, Он близок к нам, однако мы далеки от того, чтобы осознать Его». Стихотворение: «Явен свет божественной совместности, однако Он ни в чем не нуждается. Он свободен от понятия наполненности и пустоты. Он отделен от мира, Он – всё, кроме бытия». Аллах в Коране сказал: «Аллах – свет небес и земли», то есть Аллах – основа основ всего сущего. Свет – это один из атрибутов Аллаха, и все качества существуют с Его священной сутью. А слова ал-Кушайри «Осветитель небес и земли» не дают ясного понятия, поскольку это по сути – перевод качеств в действия, что приводит к снижению уровня познания. Также не подходят слова муфтия обоих миров Абдулкадира ал-Джилани (да смилостивится над ним Аллах): ‘Этот свет явный сам по себе, поскольку вбирает в себя свет возможного и свет обязательного”, ибо такое объяснение является довольно запутанным и не поясняет отличия обязательного от возможного»… Далее приводим еще один отрывок от Йахйа-а-га: «Аллах существует, Он един. Кроме Него нет никого, чье существование было бы обязательным. Нет иного божества – объекта поклонения, кроме Него, нет иного творца, кроме Него. Он живой, знающий, слышащий, видящий, Он разговаривает, желает, обладает могуществом, Он создал все создания из небытия, способен распоряжаться всеми созданиями. Он всегда присутствует и видит, но при этом отделен от всех созданий. Он ни в чем не нуждается, объемлет своим знанием все сущее. Самым ясным является высказывание о том, что у Него нет образа. И общее, и частное – все для Него открыто. Его невозможно определить. Он наблюдает за возможно сущими субстанциями, но наш язык в основе не может Его определить. Следует верить в Него, отрицая наличие какого-либо образа. Его познавать приветствуется. А все, кто приписывают Ему место и считают, что Его можно познать, они все отстранились от прямого пути, отошли от праведного большинства. Я прибегаю к Аллаху, слышащему, знающему от сатаны побиваемого камнями».

Поэма о флейте от Йахйа-ага

Слушай о флейте долгую поэму,
Она иногда молчит, иногда сочиняет легенды.
Она говорит: Я росла в зарослях камыша, Вдохновенно пела благодарственные песни,
А, когда появилась благодарность, умалчивала.
Когда меня отрубили и отвели,
Чувство благодарности также вырвали.
Когда моё тело охвачено утренним ветерком,
Часто стонало от разлуки.
Где были мои друзья и товарищи?
Куда ушла та благодарность к Возлюленной?
Молчу, секреты мои скрываются во мне,
Сказанное мое о следующем положении.
Грешники овладеют мною,
Друзья отрекаются от меня.
Если узнают, что я разделена,
Знайте, что это дело сатаны.
Этим они показывают меня особо,
Но они сами были скверны в шариате.
Раньше я занималась сама‘204 возлюбленных [к Аллаху],
Но это отвлечение (разделение) было сама‘ грешников.
До этого эта сама‘ была приемлемой,
Так как это отвлечение (разделение) было причиной моей отверженности.
Потому что отвлечение (разделение) было запрещено шариатом,
А, тарикат, несомненно, игнорировал его.
Чем заниматься такими греховными делами,
Лучше бы я сожглась в огне.
Музыканты танцуют и отвлекаются (разделяются),
А суфии самозабвенно делают сама‘
Далекие от шариата эти люди,
Превращаются в еретиков и безбожников.
По шариату эта группа людей считается еретиками,
А по тарикату – выгнанными [из общества].
Что правда – в шариате [отчетливо] объяснено,
Что не правда – запрещено шариатом.
Следует воздержаться от лжи и неправды,
В слове Милостивого это ясно обозначено.

Поэма о погани от Йахйа-ага

Поэму эту ты слушай от погани,
Посмотри, эта фисташка о чем говорит,
Она говорит: Я была хорошей едой,
Привольно находилась в фарфорной посуде.
[Также] привольно находилась,__
Среди ученых, мудрецов и талибов [ищущих Аллаха людей].
Я показалась им
Сладкой, мягкой и приятной.
Вокруг меня собрались друзья,
Каждый из них попробовал меня.
Сотни с уважением говорили: “Во имя Аллаха”,
[Также] назвали [меня]: «Благо от Истины (Аллаха), который не нуждается
ни в чем».
От меня получали силу для своего тела,
Употребляя меня, при молитве чувствовали себя бодрым.
Как я вошла в их организм,
Пропало уважение ко мне.
Когда я стонала горечью,
Веял зловонный ветерок.
От чего друзья обиделись на меня,
Дураки и мерзавцы засмеялись.
Когда я освободилась от заточения,
Все друзья презирали меня.
Каждый из них избегал меня,
В чем я виновата?
Если что-нибудь греховного,
То [это] совершено ими.
Так посрамлённой лежала на земле,
Чем так, лучше бы меня укрыли где-нибудь.
Эй, дорогой человек,
Дураки и мерзавцы,
Не отличают чистого от нечистот.
То, что дозволено шариатом, следует принимать,
То, что недозволено, надо избегать.
Возлюбленные [в Аллаха] были устойчивыми в шариате,
А грешники шли по пути невежды.
Значит, следование по пути Истины (сайру сулук)205 соответствует шариату,
Еретики и безбожники – выгнанные (т.е. грешники, лишенные от этого).
Дорогой, ты откажись от ереси,
И держись от них дальше.
Шариат прямо говорит,
Человек со здоровыми ушами слушает его прямо.
Не замолвить слово об Истине – дело сатанинское,
Низменный еретик отрицает Истину (Аллаха).
Если слова хорошие [не следует молчать] их надо произносить,
Надо воздержаться от произношения порочных и скверных слов.

В пятницу восемнадцатого шаввала 1214 г. (15.03.1800 г.) в мечети я попросил у Йахйа-ага, чтобы тот показал чудеса. Он не ответил на мою просьбу и занялся своими делами. Он сказал: «О Зубайр-ага, у нас гости и у нас поэтому много хлопот». Тогда я спросил: «А кого больше: джиннов или людей?», и он ответил: «Мы поищем в книге Аллаха». В тот же вечер, когда пришли гости, он китайскими чернилами на голубой бумаге написал: «В словах Всевышнего и Великого сказано: “O сонмище джиннов! Вы многого хотели от этих людей” 6:128», далее было написано: «Твори справедливость, будь чистым, курмак канда эшлэмэ каф, не будь склоняющимся к различным хитростям, ведь настанет ужасный день, как тяжело тебе будет в этот день». Мы переписали этот текст и вернули ему, а он достал его из сундука. После того, как мы увидели это, началось что-то необычное, мы все очень испугались. Вдруг сама по себе открылась дверь, мы услышали стук в стену, однако из-за испуга ничего не смогли увидеть. На той же неделе этот гость пришел еще раз в среду, мы вышли, увидели его и поприветствовали. Он с благодарностью ответил на наше приветствие и тоже поприветствовал нас. Ростом он был около двенадцати-тринадцати аршинов. От увиденного у нас волосы встали дыбом, и мы еле внесли это. Звали нашего гостя Зайнулгабидин». Он описывает много подобных событий. В этом же сборнике он пишет: «Са‘ид-хазрат из деревни Кашкар долгие годы ставил эксперименты в целях получить золото, однако это ему не удавалось. Тогда он обратился к Йахйе-ага с вопросом: “Не сможет ли ваш гость помочь мне в этом”, и услышал голос, который ответил: «Мы не занимаемся формальностями мудрецов, нас интересует только знание истинных знатоков».

Он довольно плохо отзывался о Хабибулле-ишане, Кушарском мулле ‘Аббасе, ‘Усмане-хаджи из Сарды, Джагфар-ишане из Уфимского уезда. Также и про Баязида он говорил: «Одноглазый Баязид». Называя его слепым Баязидом из Ташкичу, который долгое время был главным в этом регионе, он приписывает ему различные непристойные высказывания. Речь идет о Баязиде б. Ибрахиме б. Ибеке б. Тухудже ал-Агваре, который частично сам выплачивал налоги за своих крестьян, а оставшееся собирал с людей очень деликатно. Он приходился отчимом дамле Шамсуддину и построил в Ташкичу очень богатое медресе – с большими комнатами и каменным забором, как в байских усадьбах. Собственных детей у него не было, поэтому все свое богатство он оставил мулле Шамсуддину. А Зубайр-ага всю жизнь старался помогать шейху Йахйе и из уважения называл его «ага». Как известно, раньше так называли ученых людей, теперь же в простонародье так называют любого старого или пожилого человека, потому трудно сказать, что подразумевал Зубайр-ага, используя это слово.

Мулла Шамсуддин б. Минкул ал-Джабали (да смилостивится над ним Аллах). Во время учебы в Бухаре он жил в Арке, поэтому коллеги его прозвали Арак Шамсуддин. В 1254 г. (1839 г.) он отправился в хадж и умер во время путешествия. Был женат на женщине из Бухары. Известен тем, что являлся оппонентом ‘Абд ан-Насыра ал-Курсави и написал против него довольно трактат, однако довольно посредственный, содержащий глупости. Его шакирдами были: мулла‘Абд ал-Ваххаб б. ‘Абд ар-Рахман б. Кули ал-Буави и мулла Фахруддин б. Мустай ан-Нурлати.

Мулла Таджуддин б. Ялчигул ал-Башгырди, по происхождению иноземец, приехал в этот регион и записался башкиром. Он много путешествовал, является автором большого количества книг, однако в них содержались серьезные ошибки. Известно, что он написал комментарий на тюркском языке к книге «Сабат ал-гаджизин» и назвал его в честь совей дочери «Рисалаи Газиза». Сам, похоже, не знал произведения «Сабат ал-‘аджизин» и потому допустил ошибки в комментарии к этой книге. Кроме того, он является автором «Шарх ал-касыда ал-кафия», «Шарх тагаллюм ас-саля», «Шарх шурут ас-саля». Во время одного из путешествий, прибыв в до к своему другу, попросил пить. Хозяин дома принес ему медовый напиток, он его выпил и скоропостижно скончался в ша‘бан 1253 г. (1838 г.), похоронен на кладбище деревни «Имянли». Все свои путешествия совершал только пешком. Что касается его отца Йалчигула, то он был похоронен на горе Сун.

Ал-Хадж Ишмухаммад б. Захид б. Бикмухаммад б. Алмухаммад б. Алуш б. Кулиш б. Кызылбай б. Урманчи б. Чытырман б. Ияз б. Бишмет ал-Кабаки ал-Мукри. Родом из деревни Кабак Белебейского уезда, был известен как знаменитый чтец Корана, знаток таджвида, он красиво и очень точно читал Коран, называли его Ишмухаммад-хаджи. В 1192 г. (1778г.) он, почувствовав сильную потребность в совершении паломничества, отправился в Мекку, дважды совершил хадж и восемь лет прожил в Каире, обучаясь у местных ученых правильному чтению Корана, а также приобретал знания и в других науках. Некоторое время занимал пост имам-хатыба и преподавателя в мечети Оренбурга, обучал чтению Корана, распространял знания, при муфтии Мухаммаджане и муфтии ‘Абд ас-Саламе был удостоен царской награды. Он вел довольно богатую жизнь, занимался торговлей, владел заводом, имел мельницы. Некоторое время преподавал и был чтецом Корана в первой мечети Казани. Многие люди были его учениками и получили от этого большую пользу. Наиболее именитые из его учеников – это мулла Тахир б. Субхан ал-Адаи, мулла ‘Абд ал-Латыф б. Субхан ал-Караджи, мулла Нурмухаммад б. Ибрахим ал-Казани и другие. Он прожил долгую жизнь, в старости вернулся в родную деревню Кабак и умер в начале Мухаррама 1275 г. (август 1858г.) в возрасте старше девяноста лет. После него остались три сына: Мухаммад, ‘Абд ал-Латыф и ‘Абд ал-Джамил.

Мулла Хуснуддин Арслан б. Башир ат-Тунтари (да смилостивится над ним Аллах) родом из деревни Тунтар Малмыжского уезда. Его деды происходили из другой деревни. Его отец умер во время путешествия, и мать вышла замуж за одного из жителей Тунтара, где он и воспитывался.

Его звали Арслан, но однажды ему в руки попали бумаги человека по имени Хуснуддин. С ними он отправился в Бухару и стал известен как мулла Хуснуддином. Он был беден, но, обладая решимостью, поселился в медресе. Когда весть о нем дошла до эмира Хайдара, он выделил мулле Хуснуддину комнату в медресе муллы Турсунджана, и тот даже жил по соседству с нашим дорогим отцом. Этот человек казался религиозным, праведным, сердобольным, иногда даже плакал, однако оказалось, что это было признаком душевного расстройства (потери рассудка). При этом имел скверный характер, отличался склонностью к самолюбованию, хвастовству. Он насмехался над своими коллегами, ругался с ними. Шакирдов у него было мало. Во время урока он часто переключался на темы, не имеющие отношения к предмету, сплетничал и порицал других людей. Несколько лет он преподавал в медресе Бибихалифа эмира Насруллы. Однажды вечером эмир Насрулла пришел в медресе Турсунджан и увидел, что ни в одной из комнат, кроме как в комнате муллы Хуснуддина, не было огня. Зайдя в нее, он обнаружил, что мулла Хуснуддин сидит над книгами и изучает их. Эмир спросил его о делах и, сказав ему, что его медресе расположено далеко, вакф у него маленький, предложил ему место поближе. На следующий день издал указ о выделении ему комнаты из медресе Исма‘ил-ходжи. Мулла Хуснуддин был в хороших отношениях с нашим дорогим отцом и муллой ‘Абд ан-Насыром ал-Курсави, чтоже касается остальных людей, то их он не признавал, это отношение распространялось даже на бухарцев. Однажды зять дамлы Хасана пожаловался эмиру на то, что медресе муллы Хуснуддина безлюдно и в нем нет шакирдов. Эмир вызвал их обоих, чтобы выявить превосходство одного из них. Каждый из них выступил по поводу содержания трактата «Исбат ваджиб». После того, как мулла Хуснуддин ответил, мулла Хаджибай, поднимая одну из проблем, сказал: «Господин, я признаю ваши научные изыскания, но у меня есть возражения к этому человеку. Тогда, проявляя благосклонность к мулле Хаджибаю, он сказал: «Читайте книгу» и дал «Тавдих».

Он взял бухарскую книгу, открыл раздел о благих и порицаемых деяниях людей, начал читать о недопустимости наложения на человека того, что он не способен исполнить. Читая фразу «Лианнаху ла йалику мин ал-хаким» (Потому что это не приличествует Мудрому), он допустил ошибку, прочитав: «Лианнау ла йалику мин ал-хукм» (Потому, что это не приличествует закону) без буквы «йа». Когда дамла Хуснуддин, сделав ему замечание, исправил его, оппонент с возмущением возразил: «Так написано». Тогда мулла Хуснуддин сказал: «Глупец, это буква “йа”, но без точек». Когда это обсуждение завершилось, Хаджибай сказал: «Вы можете идти, я сам передам наши объяснительные эмиру». Когда мулла Хуснуддин ушел, Хаджибай в своей объяснительной стал восхвалять муллу Хуснуддина. И эмир принял решение оставить его на посту преподавателя. Проработав еще несколько лет, он был отстранен от должности и решил вернуться на родину. Находясь в пути, он решил прочитать молитву со всеми суннами, слез с лошади и, пока молился, отстал от каравана. Он побежал за ним, но поскольку день был очень жарким, то сначала перегрелся, затем замерз и заболел. В возрасте старше пятидесяти лет в (1257 г. (1841 г.)) умер рядом с Ургенчем и был похоронен в месте Еланлык. У него не было ни жены, ни наложницы. Когда он жил в медресе, то в его комнате было много кошек, за которыми он ухаживал. Их было больше двадцати, поэтому по окрестностям разносился неприятный запах и все на него обижались. Все эти кошки были одинаковыми –серого цвета, и всем им он давал русские имена. Мулла Хуснуддин говорил: «Бабушку этих кошек поселил в медресе муллы Турсунджан-бая после открытия. И за ней никто не ухаживал кроме меня. Все эти кошки являются ее потомками». Но так как одна из них была другого цвета, то он утверждал, что она родилась в результате прелюбодеяния. Перед отъездом он, сокрушаясь, говорил: «Кто же будет смотреть за ними после моего отъезда? Если бы я не боялся, что на родине будут смеяться надо мной, то всех их взял бы с собой». Мулла Хуснуддин приходился шакирдом эмиру Хайдару, мулле Саляху ал-Ходженди и мулле Мухсину б. Биккулу.

Мулла Мухаммадшариф б. Ибрахим ал-Биркави (да смилостивится над ним Аллах), родом из деревни Бирка Бугульминского уезда. Получив начальное образование на родине, он уехал учиться в Бухару и стал последователем ишана Ниязкула ат-Туркмани.

Через некоторое время он вернулся на родину и занял пост имам-хатыба и преподавателя в родной деревне, занимался наставничеством. В 1230 г. (1814 г.) он переезжает в Хорезм и поселяется в небольшой деревушке Чака, где занимается суфийским наставничеством и там же умирает в 1275 г. (1858 г.). Его перу принадлежат два трактата, в которых говорится, что ночная молитва при любых обстоятельствах всегда остается обязательной. Кроме того, у него есть сочинение, направленное против идей муллы Ахмадхана б. Амирхана, в котором повествуется о том, что предпочтительно один конец чалмы оставлять свисающим на плечо. Мулла Мухаммадшариф был известен как Бирка-ишан, и у него было очень много последователей. После его отъезда в Хорезм пост имам-хатыба и преподавателя занял мулла ‘Абдулла б. Ибрахим, отец нынешнего имама, муллы ‘Абд ал-‘Али.

Мулла Таджуддин б. ‘Абд ар-Рашид б. Муртаза б. Исма‘ил б. Нурмухаммад ал-Иштираки, да смилостивится над ним Аллах, родом из деревни Иштирак Бугульминского уезда. Начальное образование он получил в Казани у муллы ‘Абд ал-Халика б. Агзама, муллы Мухаммадрахим-ахунда, муллы Ибрахима-эфенди. Завершив образование, он женился на дочери муллы Ибрахима-эфенди и занял пост имам-хатыба и преподавателя в деревне Сасна. Несмотря на то, что он был довольно энергичным преподавателям, по словам шакирдов, от него было мало толку, как об этом рассказывает мулла Закир б. ‘Абд ал-Ваххаб. Его перу принадлежит трактат, написанный против муллы ‘Абд ан-Насыра ал-Курсави, а также ряд других сочинений и писем. Его наиболее известными шакирдами были собственный сын мулла Зияддин, а также мулла ‘Али б. Сайфулла ат-Тунтари и мулла Закир б. ‘Абд ал-Ваххаб. Мулла Таджуддин умер в рамадан 1275 г. (1858 г.) в деревне Сасна.

Мулла Ни‘матулла б. Биктимер б. Тукай б. Урманай ал-Эстерлибаши (да смилостивится над ним Аллах), родом из деревни Салавуч Малмыжского уезда. Его дед переселился в Башкирию, записался башкиром и осел в Стелибаше. Мулла Ни‘матулла получил образование у муллы Фадля б. Сайфуллы ал-Кизляви в Казани, муллы Мухаммадрахим-ахунда в Мичкаре, муллы ‘Абд ар-Рахмана в Каргалы, а затем уехал в Бухару, где стал последователем ишана халифы Ниязкула ат-Туркмани.

Затем вернулся на родину и стал практиковать суфийское наставничество. Он был довольно богобоязненным, образованным, материально обеспеченным человеком, имел много шакирдов и последователей, пользовался в своем регионе авторитеом. Он был одним из ревностных последователей муллы ‘Абд ан-Насыра ал-Курсави и даже преподавал в его медресе по написанному им комментарию «Шарх ‘акаид», а также и других призывал к его изучению. Что же касается нашего дорогого отца, то он говорил о том, что его знания были довольно слабыми. Мулла Ни‘матулла умер в понедельник семнадцатого ша‘бана 1287 г. (12.11.1870 г.), а обязанности имама стал исполнять его сын, мулла Харрас б. Ни‘матулла. Будучи в Бухаре, он посещал уроки муллы Хасана б. Хала ал-Бухари, муллы Фадля б. Гашура ал-’Идждувани, муллы Нияза б. Биньямина ал-Балхи и других, а также был одним из служителей муллы ‘Убайдуллы б. Ниязкула ат-Туркмани и получил от него иджазу. Его младший сын. мулла Харрас б. Ни‘матулла, также уехал учиться в Бухару, где его наставниками были: мулла ‘Абд ал-Му‘мин-ходжа, мулла Хасан, мулла Нияз и мулла Фадл ал-’Идждувани. По возвращении на родину он также практиковал суфийское наставничество и умер во вторник двадцать девятого рамадана 1288 г. (12.12.1871 г.) в возрасте пятидесяти семи лет. Будучи в Бухаре, он был очень дружен с моим братом, муллой Садруддином. Мулла Харрас вел обеспеченную жизнь, у него так же, как у его отца и брата, было много шакирдов и последователей.

Источник: Полезные вести о состоянии Казани и Булгара (Мустафад ал-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар). Вторая часть
Автор: Шигабутдин Марджани

Издание подготовили: Российский исламский институт, Институт истории имени Ш.Марджани
Подготовил для «Миллиард.Татар»: Владислав Безменов