«Мустафад ал-ахбар»: «Однажды во сне он увидел людей из потустороннего мира и спросил у них, что им известно о нем лично»

Мулла Мухаммадрахим б. Амир б. Джагфар ал-Казани ат-Таршнави (да смилостивится над ним Аллах), родом из деревни Тарашна Казанского уезда. Учился в Бухаре и стал последователем ишана халифы Ниязкула ат-Туркмани, а по возвращении на родину занял пост имам-хатыба и преподавателя в родной деревне, а также занимался суфийским наставничеством и был известен как Тарашна-ишан. Мулла Мухаммадрахим отличался своей искренностью, скромностью, всегда был готов прийти на помощь. Известно, что он лечил больных и умалишенных, которые мгновенно выздоравливали и приходили в себя. Говорят, мулла ‘Абд ан-Насыр ал-Казани очень его уважал и даже стал его мюридом.
К нему обратился мулла Баймурад б. Мухаррам ал-Менгери, у которого не было детей, мулла Мухаммадрахим помолился за него, и через некоторое время Аллах даровал ему сына Наджиба. Мулла Мухаммадрахим умер в 1260 г. (1844 г.) в деревне Таршна. 

Мулла Нугман б. Амир б. ‘Усман ас-Самани (да смилостивится над ним Аллах), родом из деревни Саман Оренбургской губернии. Образование он получил в медресе муллы ‘Абд ан-Насыра ал-Курсави. Отличался самостоятельностью мышления, здравостью рассудка и тяготением к постижению истины. Мулла ‘Абд ан-Насыр ал-Курсави его очень уважал и даже женил на дочери своего родного брата ‘Абд ал-Халика. Когда мулла ‘Абд ан-Насыр ал-Курсави уехал в хадж, мулла Нугман заменил его на посту имама. Его перу принадлежат тафсир на тюркском языке к книге «Кур’ан ‘азым аш-ша’н», небольшое сочинение, где он описывает биографию своего учителя, а также короткие письма. Через некоторое время мулла Нугман уехал в Дагестан, где занимался работорговлей и затем, в 12... г. (1785 г.), умер.

Мулла Шарафуддин б. Зайнуддин б. Ибрахим б. Чавкай б. Уйбакты б. Минкаш б. Сабай б. Джамай б. Нугайхан ал-Эстарлитамаки (а смилостивится над ним Аллах). Как рассказывал его сын Камалюддин, их род происходит от Крымского хана Нугая. Один из их дедов, Сабай либо Джамай, переселился в Кирман и их род стал именоваться Нугайским, а позднее они осели в Стерлитамаке. Однако нужно отметить, что среди Крымских ханов нет ни одного по имени Нугай, но есть такой хан в числе ханов Дешт-и-Кипчака. Что же касается казанских Нугаевых, то их род происходит от человека по имени Нугайчик. Мулла Шарафуддин учился в Бухаре вместе с Ни‘матуллой-ишаном у многих знаменитых ученых, суфийских шейхов и достиг больших высот в явных знаниях. Его шакирдами были собственный сын, мулла Камалюддин, и зять, мулла Хусамуддин б. ‘Абд ал-Карим ат-Таубизи. Мулла Шарафуддин умер в возрасте семидесяти семи лет в ша‘бан 1262 г. (август 1846 г.) в Стерлитамаке.

Мулла Таджуддин б. Мустафа б. рамадан б. Ишнияз ал-Ашнаки (да смилостивится над ним Аллах). Он получал знания в медресе муллы Баймурада, а чтению Корана учился у муллы Тахира б. Субхана. По завершении учебы он занял пост имам-хатыба и преподавателя в деревне Чаканас.
В 1250 г. (1834 г.) был назначен русскими властями в Тифлис на должность муфтия. Он был состоятельным, жил богато, по его просьбе русское государство дало ему отличительные знаки. Среди своих современников был известен как муфтий Тифлиса. Однако позднее его недоброжелатели подговорили его просить независимую должность и прибавку к жалованию, на что тот получил ответ: «Если тебе этого недостаточно, то можешь отказаться». В результате его отстранили от должности, и он вернулся в Казань. Некоторое время после его ухода русские власти не нуждались в муфтии данного региона, но затем нашли местного человека и поставили его на эту должность за маленькое жалование. Позднее мулла Таджуддин отправился в хадж, но на обратном пути он, его сын и сопровождающие утонули в Азовском море, недалеко от горы Хассан. У него остался сын Хусамуддин, который жил в Казани и умер там же в 1862 году. Герой нашего повествования изучал математику, астрономию, калам, логику и другие. По каждой из этих наук он написал либо трактат, либо статью, однако все они были в рамках традиционных представлений, не имели исследовательского компонента и были слабыми. Шамиль-эфенди не раз писал ему письма с угрозами и запугиваниями. 

Мулла Фаизбахыш б. ‘Абд ал-Куддус ал-‘Умари ас-Сирхинди ал-Ханафи (да смилостивится над ним Аллах), родом из Индии, является потомком известного Ахмада ас-Сирхинди. Он приехал в Казань и жил здесь некоторое время, был известен по прозвищу Сахибзада-ишан, умер двадцатого шаввала 1262 г. (1845 г.) от чумы, похоронен на новом кладбище Казани. Этот человек не отличался особо высоким уровнем образованности и мог похвастаться только своим происхождением. Когда в Казань приехал Миян Халиль Сахибзада, он с ним даже не стал выстраивать взаимоотношения, а лишь сказал: «Моя родословная ближе к шейху Ахмаду ал-муджаддиду, да смилостивится над ним Аллах, чем твоя».

Мулла ‘Абд ал-Гафур б. ‘Абд ал-Маннан … ал-Казани… Был учеником муллы ‘Абд ан-Насыра ал-Курсави и других ученых своего времени, учился в Бухаре. А по завершении образования вернулся на родину и исполнял обязанности имам-хатыба и преподавателя в деревне Шайтан Елга Казанского уезда и в деревне Туйкилде Минзелинского уезда. Позднее он переехал в Чистополь, где скоропостижно умер после захода солнца в рамадан 1262 г. (август 1846 г.). Его шакирдами были мулла ‘Абд ал-Гафур б. Сайфулла б. Гадельшах б. Халил б. Тумай ал-Балтачи, мулла Мугинуддин б. ‘Абд ар-Рашид б. Мухаммад аш-Шукри, мулла Фахруддин б. Арслан б. Мурадгали б. Мирас ал-Букали.

Мулла ‘Абд ал-Латыф б. Субхан ал-Карчи (да смилостивится над ним Аллах). Начальное образование он получил на родине, затем уехал в Бухару, где стал последователем ишана халифы Ниязкула ат-Туркмани. По возвращении на родину занял пост имам-хатыба и преподавателя в деревне Карыч Белебейского уезда. Совершил хадж, после которого остался там и обучился чтению Корана. Затем вернулся на родину и в 1263 г. (1847 г.) умер в возрасте старше восьмидесяти лет. У него был свой вирд, он хорошо читал Коран, воспитывал мюридов, призывал мужчин и женщин за ним, находящимся за шторой, повторять его, а девушек просил повторять посредством письма. Обучал желающих чтению Корана. Это было довольно странным, так как повторение за учителем противоречило принципам ишана ат-Туркмани.

Мулла Файзулла б. Муртаза б. Мухаммадкул б. Мамтай б. Туйтик ал-Казани ал-Мендюши (да смилостивится над ним Аллах). Кроме того, что он был мусульманским ученым, он еще хорошо знал математику, владел ремеслом красильщика, умел пользоваться такими астрономическими приборами, как астролябия, круг, четверть астролябии и другими. С их помощью он определял время солнечного и лунного затмений, вычислял время восхода солнца, за что был прозван мулла Мунаджим Файзулла. У нас даже хранится его круг и астролябия, а некоторые его расчеты были изданы и были довольно распространены. Мы даже лично видели одно из таких расписаний. Он приходится братом мулле Мустай-хаджи, мулле Сайфулле-кадию, мулле Са’иду и мулле Валиду. К сожалению, к концу жизни он потерял слух, что доставляло ему массу неудобств. Математике он обучился у муллы Хамзы б. Мухаммада ал-Баразави Муллы, а мулла Гата б. Мухаммад ал-Курсави был его шакирдом. Он умер в возрасте семидесяти лет, в 1267 г. (1851 г.), в деревне Мандаш, что на Арском тракте, похоронен там же. Его сын мулла ‘Убайдулла до сих пор исполняет обязанности имама в деревне Большие Ковали.

Мулла ‘Абд ал-Вахид б. ‘Абд ар-Рахман б. Кули ал-Буави (да смилостивится над ним Аллах). Начальное образование он получил на родине у муллы Баймурада б. Мухаррама, затем уехал в Бухару, где учился у муллы Салиха ал-Ходженди и муллы Нияза ал-Балхи. После Бухары он отправился в Насаф, где стал последователем муллы ‘Абд ар-Рахман-ишана и, получив от него иджазу, вернулся на родину, где занял пост имам-хатыба и преподавателя в Буинске после смерти муллы Хусейна б. Хуснуддина. Его шакирдами были мулла Ахмад б. Мухаммадшах б. Ахтям ас-Суксуи, мулла Ахмад б. Ильяс ал-Каенлы, мулла ‘Абдулла б. Шамсуддин б. Абу Са‘ид б. Мансур б. Уразмат и другие. Являлся религиозным, праведным, искренним и простым человеком. Из рукописных трудов у него есть один трактат, в котором речь идет об источниках.

Мулла Фатхулла б. Сафар б. ал-Хусейн ал-Манавизи ал-Казаклари (да смилостивится над ним Аллах), родом из деревни Манауз Белебейского уезда, башкир. Был известен по прозвищу Казаклар-ахунд. Свое образование он получил в Казани у муллы Салиха б. Са’Ида ал-Канари и ему подобных. По завершении образования занял пост имам-хатыба и преподавателя в деревне Казаклар Царевококшайского уезда, где обучил очень много шакридов и получил звание ахунда. Однако это звание он носил недолго. Ахунд мулла Фатхулла б. Хусейн, мулла Баймурад б. ал-Мухаррам, мулла мухтасиб Нуруддин от зависти приложили все усилия к тому, чтобы вышеупомянутый был лишен этого звания. Он совершил хадж, а также успел посетить ученых Мекки, Медины, Египта, Шама и Анатолии, где стал последователем муллы ‘Абдуллы-ишана. Его шакирдами были: сын, мулла Хасан, мулла Мухтар б. ‘Умар ас-Суксуи, его брат, мулла Хуснуддин, Са‘ид б. Хамид ал-Кавали, Хаммад б. Халид ал-Казани, Зубайр б. Исхак б. Садруддин б. Сайфулла ал-Ибаши, мулла Фахруддин б. Шамсуддин ал-Картмани и Захид б. Мухаммадрахим б. Мустай ал-Юртыши.

Мулла ‘Абд ар-Рашид б. ‘Абдулла б. Мухсин ал-Атнави исполнял обязанность имам-хатыба и преподавателя в деревне Алгы Атна Казанского уезда, умер в 1269 г. (1853г.). Был известен своей чистоплотностью и знанием государственных законов. После его смерти место имама занял его сын, мулла ‘Абд ар-Ракиб, а его старший сын, мулла ‘Абд ал-Хаким, написал комментарий к книге «Мурад ал-’Арифин» на тюркском языке, однако в нем ошибок. Они оба были шакирдами муллы Баймурада. Мулла ‘Абд ал-Хаким исполнял обязанности имам-хатыба и преподавателя в Троицке и умер в 1284 г. (1867 г.).

Мулла Сайфулла б. Уткан б. Надр б. Субка б. Сафар б. Уразай б. ‘Ид-ходжа б. Шамси-ходжа ас-Сардави (да смилостивится над ним Аллах), родом из деревни Камыргуджа Казанского уезда. Он исполнял обязанности имам-хатыба и преподавателя в деревне Югары Сарда, а затем во второй мечети деревни Кызылчарга, прожил долгую жизнь и умер в ночь на субботу во время ночной молитвы двадцать второго зу ал-хиджжа 1269 г. (26.09.1853 г.). Когда он уже был стар и не мог исполнять свои обязанности, его заменил сын, мулла Сираджуддин, который оказался в гуще большой смуты, учиненной человеком по имени Менглигул, за что был посажен в тюрьму. Освободившись из заключения, он отправился в хадж, после которого и умер. Жители деревни утверждают, что название «Камыргуджа» происходит от его имени – ‘Умар-ходжа. Некоторые бессовестные имамы, назначенные в эту деревню, прибавляют к своему имени слово «ходжа» и начинают претендовать на родственную связь с ним. Это удивительно, разве так можно?! В Мавераннахре это слово к своему имени прибавляют только те, кто является потомком ‘Али б. Абу Талиба или кого-либо из других сахабов. У нас же люди называют «ходжа» любого, кто имеет хороший достаток, даже если родословная не известна или он принял ислам совсем недавно. То же самое касается и слов «эмир», «джан», «мирза», «гирей». На самом деле необоснованное прибавление их к своему имени является отступлением от принципов сунны.

Мулла ‘Аббас б. ‘Абд ар-Рашид б. Ахмад б. Шукр б. Хасна б. Хусейн б. Кутлугмухаммад б. Ишмухаммад б. Дустмухаммад б. Багиш б. Яуш ал-Кушари (да смилостивится над ним Аллах). Его родословная восходит к мурзам Кушара. Свое образование он получил у муллы ‘Абд ар-Рахмана ал-Каргали, муллы Джагфара б. Габира ал-Арслани и других, по завершении образования он стал исполнять обязанности имам-хатыба и преподавателя в родной деревне. Его шакирдами были мулла ‘Абд ал-Ваххаб б. Иманкули ал-Джабали, мулла Баймурад б. ал-Мухаррам ал-Менгери, мулла ‘Абд ас-Салам б. ‘Абд ар-Рахим ставший муфтием. Он часто разыгрывал, издевался над баями, нередко обманывал их, а они ему верили и оказывали всяческую поддержку. Когда он писал им письма, то в четырех углах листа писал по несколько слов, например: «‘Усман-бай, один кадак зеленого чаю, ‘Аббас Кушар», таким образом он давал им понять, в чем нуждается. Баи охотно помогали ему, одни могли построить дом, другие поставить забор и так далее. Он же старую часть построек разбирал и использовал в качестве дров. Когда люди ему об этом говорил, он отвечал: «Это дерево не из Мекки и не из Медины, оно растет здесь, вон в том соседнем лесу». Его сестра была замужем за муллой ‘Абд ал-Ваххабом ал-Казаклари, когда она умерла, он потребовал себе сорок тысяч рублей из имущества, которое осталось после нее, чем поставил ее семью в сложное положение. Услышав это, мулла Шамсуддин и некоторые баи из Ташкичу направили ему письмо, в котором написали: «Ученому не подобает вести тяжбы с баями». На это письмо он ответил: «Разве теленок слепой коровы может знать, что подобает, а что нет». Однажды мулла ‘Аббас приехал к баю Йусуфу б. Ахмару ал-Кавали в Казань. Увидев его, бай спросил: «Вы из какой деревни?», на что ‘Аббас ответил: «Из Кушара», бай снова задал вопрос: «А кто вы будете», тот ответил: «‘Аббас», бай не унимался и спросил опять: «Не вы ли известный ‘Аббас-хазрат?» Когда гость ответил: «Да», то бай заявил: «С приездом, ‘Аббас-хазрат, заходите, милости просим», а затем пригласил его в дом на чашечку чая.

За чаем бай завел разговор о разделе наследства и сказал: «Хазрат, как вы можете просить такую сумму? С каким приданым вы отдали свою сестру? Разве после нее могло остаться такое наследство?» На это мулла ‘Аббас ответил: «Ведь было время, когда вас называли Каваль Йусуф, а вашего отца Чишмиш Ахмар». Услышав эти слова, бай очень сильно рассердился, но, сдержав свой гнев и дав мулле один рубль в качестве садака, проводил его до дверей. Но после этого он приложил все усилия для того, чтобы не дать мулле получить эту сумму. А позднее он сказал своему брату Курбангали-баю следующее: «Ох, и обидел же он меня, прямо соль на рану насыпал, я уже хотел было выгнать из его дома». Как-то сын муллы ‘Аббаса поселился в Казани и начал вести очень распутную жизнь. Тогда кто-то из его знакомых сказал ему: «Хазрат, съездите в Казань и заберите своего сына оттуда, а не то он совсем пропадет». И пришлось ему ехать в Казань, искать своего сына и везти обратно в деревню. Когда муфтий ‘Абд ас-Салам приехал в Казань, тот сказал ему: «На твоего сына многие жаловались», он ответил: «То же самое говорили и про сына Апсаляма». Когда-то он жил в Каргалы и был учителем муфтия, поэтому обращался к нему по имени Апсалям. Так как у него не было указа, муфтий Абдусалам велел казанскому собранию принудить его явиться на экзамен, однако он не поехал, сославшись на полученное ранее от муфтия Мухаммаджана письмо, в котором кратко было написано: «Может исполнять обязанности имама деревенской мечети». И он, обратившись с этим письмом в казанское собрание, получил назначение и не поехал на экзамен. Однажды, когда имам в Шаши поменял направление молитвенных ковриков в сторону западного угла, он спросил: «Почему ты так сделал?», тот ответил: «Хазрат, оказывается, в “Джамиг ар-румуз” сказано: “Наша Кибла –между двумя заходами”». Услышав такой ответ, он сказал: «Глупец, разве автор “Джамиг ар-румуз” жил в твоем Шаши?!» Однажды, когда мулла ‘Аббас был в Казани, мулла Са‘ид б. Хамид ал-Бараскави c обидой сказал ему: «Почему вы не отдали за меня свою дочь?», на это мулла ‘Аббас ответил: «Если бы те шестьдесят тысяч, которые ты украл у сарта, у тебя не кончились, то я бы отдал ее за тебя». Его сын, мулла ‘Абд ал-Бари‘, учился в Бухаре и в одном из писем попросил у отца денег, но мулла ‘Аббас не выслал ему ни копейки и написал только одну строчку: «Если ты каждый вечер будешь читать суру “Вакига”, то никогда ни в чем не будешь нуждаться».

Когда дети других мулл через купцов каравана получали деньги, мулла ‘Абд ал-Бари‘ получал ту же рекомендацию: «Если ты каждый вечер будешь читать суру “Вакига”, то ни в чем не будешь нуждаться». Мулла ‘Аббас никогда в жизни не проезжал мост верхом, либо на телеге, либо на санях, он боялся, что мост провалится вместе с ним, поэтому шел пешком. Он не надевал шапку-ушанку, так как жаловался, что она ему жмет, вместо головного убора он использовал только шкуру животного. Подштанники он тоже никогда не надевал, пил только зеленый чай и ел куриное мясо. У него в доме не было даже печи, однако при этом он разводил голубей. Летом он заказывал, чтобы ему накосили траву, а затем либо сидел, либо лежал на стоге сена. Когда к нему приходил гость, то лично приносил воду для чая, брал деньги и шел покупать курицу. Однажды зимой его жены поссорились, и он, несмотря на буран, был вынужден сидеть у ворот. Когда у него спросили: «Почему ты сидишь на улице в такой сильный буран?», он ответил: «А в доме у меня еще более сильный буран». Он прожил долгую жизнь и умер в возрасте девяноста лет в 1270 г. (1854 г.). После него место имама занял его сын, мулла Гата, которого после смерти сменил его сын – мулла Галиб б. Гата, а потом имамом стал его сын – мулла Гадил. Второй сын муллы ‘Аббаса, мулла ‘Абд ал-Бари‘, занял пост имам-хатыба и преподавателя в Кызылъяре и даже получил звание ахунда. Несколько раз он получал назначение на пост имама на ярмарку в Ирбите, где собирал деньги для строительства мечети. Когда денег было достаточно, он выкупил один дом, поставил там минарет и окружил мечеть забором, но и сам тоже обогатился. Сейчас же за этот поступок ему запретили ездить на эту ярмарку. Собрание само назначает туда человека. Но в 1299 г. (1881 г.) он, предприняв необходимые действия, вновь получил эту возможность.

Мулла Низамуддин б. Сираджуддин б. Зайнул‘абидин б. Абу Шахма б. ‘Абд ар-Раззак б. Дустмухаммад б. Алмухаммад ал-Каручи (да смилостивится над ним Аллах). Его матерью была Миннур бинт ‘Абд ал-Вахид б. Салим б. Ишмухаммад ал-Карани. Мулла Низамуддин родился в 1239 г. или 1240 г. (1823 или 1824 г.) в деревне Каруч Белебейского уезда.
Начальное образование он получил от своего дяди по материнской линии – муллы Гайнулкамаля б. ‘Абд ал-Вахида. За время учебы он выучил «Талхис ал-мифтах», «ал-Кифая», «ат-Танких» и, согласно письму дяди, датируемому в 1249 г. (1833 г.), за пять месяцев выучил все книги, переключился на «Анмузадж», а к двадцати годам уже не нуждался в наставничестве, наоборот, был в состоянии сам давать ему уроки. Затем он был назначен на службу и разведением коров. Через три года по его просьбе его освободили от этой работы, и он вновь получил возможность учиться. С этой целью он уехал в Эстарли, а в 1259 г. (1843 г.) отправился в Бухару. В 1264 г. (1847 г.) он решил совершить паломничество и отправился с этой целью в запретный дом Аллаха и мечеть Посланника (да благословит его Аллах и приветствует). Его путь пролегал через Индию, Хорасан и Герат. Будучи в Герате, он написал нам одно письмо, после которого мы больше не получали от него вестей. В путешествие он взял книгу «ат-Тарика ал-мусля фи ал-гакида ал-хусна» и хотел написать к ней комментарий, но нам не известно, смог ли он это сделать. В своем единственном письме он рассказал, что показал нашу книгу ученым Герата и она им очень понравилась. В Бухаре он отличался своей чистотой, обдуманными ответами, глубоким мышлением, способностью быстро переключаться на другие темы, точным пониманием, за что ему даже дали прозвище Ильхами.

Однажды, находясь в Бухаре, он встретился с дамлой Фахруддином б. Ибрахим-эфенди, который во время беседы с ним привел цитату из одного своего сочинения: «Несмотря на то, что в наше время врата иджтихада закрыты, врата чтения и изучения не закрыты», на это мулла Низамуддин пошутил: «Для вашего сына даже врата чтения будут закрыты». Кто-то ему сказал: «Во времена ‘Аббасидских халифов было принято давать им такие прозвища, как «Мугтасым биллях» (держащийся Аллаха), «ал-Васик биллях» (искренне верящий в Аллаха), «Мугтамид-галя Аллах» (положившийся на Аллах). И это относилось только к халифам и наследникам престола, другие такой привилегии не имели». Услышав эти слова, он пошутил: «А разрешено ли, если мы своего муллу ‘Ариф-агe назовем «ан-Наим фи ардыллях» (спящий на земле Аллаха)?». Однажды во сне он увидел людей из потустороннего мира и спросил у них, что им известно о нем лично и о его близких. Они ему ответили: «С тобой все будет хорошо, тебя ожидает счастливый конец, но жизнь твоя коротка, у тебя осталось только семь лет срока». Но он об этом не переживал и говорил: «Даже если этот сон вещий, то ничего страшного не будет». Можно предположить, что умер он рано. Его дядя по материнской линии, полагаясь на свидетельства путешественников-очевидцев, писал, что он умер в Багдаде вместе со своим попутчиком, муллой ‘Арифом б. ‘Абд ас-Саламом б. Бусакином б. Газымом в 1273 г. (1856 г.). Его шакирдами были мулла Садруддин б. Гисматулла ал-Яшаргани, мулла Мухаммад б. Салих ал-Гумари. Среди его рукописных трудов есть комментарий к одному из сочинений муллы ‘Абд ан-Насыра ал-Курсави и несколько статей. Если бы он прожил дольше и посвятил бы свою жизнь познанию, то стал бы одним из чудес этого мира. Его друг, мулла ‘Ариф б. ‘Абд ас-Салам (да смилостивится над ним Аллах), тоже был довольно здравомыслящим, понятливым, сообразительным человеком, много читал. Далее мы приводим письмо, которое он нам написал, когда был в Хорасане: «Если разум взглянет на вещи как на сущности, а не учитывая, произошли они из бытия или из небытия, то увидит только эту вещь и ее сущность. Ведь в этом состоянии она не связана с понятиями «бытие» и «небытие», а также и с другими состояниями. Таковы плоды очевидного осмысления. Если же мы всмотримся более глубоко, то поймем, что рассмотрение вещи вне бытия переводит ее в разряд небытия или несуществования. То есть если мы отрицаем существование чего-либо, то автоматически свидетельствуем его отсутствие.

Однако истина не в этом. И ограниченный разум в конкретный момент приходит к идее о ее небытии в своей сущности, как было сказано. И заключение в отношении вещи возможно только относительно ее существования. Из этого следует, что, возможно, сущему предшествовало небытие, как об этом заявляют философы. Их идея о предшествовании сущности подразумевает именно это, а не внешнее предшествование. Поэтому возможно сущее всегда описывается небытием. Поэтому истина не может быть установлена, если вещь находится в состоянии небытия. Таково мое мнение по данному сложному вопросу. Что же касается единства бытия, то этот вопрос не ясен нам, сущность каждой вещи установлена и относится к естественному. И это несмотря на то, что некоторые могут обвинять нас в заключениях, основанных на фантазии. Мы просим у Аллаха, чтобы он нам раскрыл истину этих двух разделов знания. Мир брату нашему по религии, преуспевшему и опередившему нас в познании, борцу с новшествами разных сумасбродных, отклонившихся от пути истинного, сокрушающему упрямство безрассудно смелых философов, горящему углю знания, светочу истины Шихаб ад-Дину, освещающему ясные горизонты Б. Абу Галяъ ал-Марджани. Эти два путника идут вашим примерным путем, придерживаются вашей прекрасной акыды. Писатель сего Абу ал-Хасан Мухаммад б. Абу Йусуф ас-Салими, да сохранит его Аллах во время своего путешествия». Это его письмо, написанное из Хорасана. Рядом с его собственноручно написанным текстом есть дополнение: «Мирза-сугра». Что же касается письма, которое он написал из Герата, то оно было уничтожено во время большого пожара в Казани в 1275 г. (1858 г.).

Мулла Хусейн б. Мухаммад б. ‘Умар ал-Булгари ал-Кирмани, известный как ас-Сагати (да смилостивится над ним Аллах). Сам он обычно подписывал свои письма именем Абу аш-Шараф Мунируддин. Род муллы Хусейна происходит из Кирмана, но сам он родился в Каргалы. Там он изучал различные виды арабского почерка, постигал различные науки у муллы ‘Абд ар-Рахмана, а чтению Корана обучался у Валиуддина ал-Багдади. Затем он уехал в Бухару, где стал шакирдом кадия Гани, полное имя которого мулла ‘Абд ал-Азиз б. ‘Абд ал-Гани ал-Бухари. Кроме того, он был близок к эмиру Насрулле. Там он приобрел недвижимость и у него родились сыновья – Низамуддин и Шарафуддин, ставшие муллами, а также другие сыновья и несколько дочерей. Он хорошо знал персидский язык и бухарское письмо и даже превосходил в своем мастерстве местных жителей. Дома с детьми он разговаривал только по-персидски, в результате этого они не знали тюркского языка и даже с гостями и купцами говорили только по-персидски.

Однажды, услышав, как татары пели в присутствии Нугай Сарай-хана, он, шутя, сказал: «Они читают черные газели». Мулла Хусейн был настолько уважаемым эмиром, то тот советовался с ним о состоянии имамов бухарских мечетей и назначал их после того, как получал от него характеристику. Однажды он остановил своего коня, чтобы поставить подпись на прошение муллы Хусейна. Более того, в один из дней, когда эмир шел по улице Бухары, его сын мулла Шарафуддин поприветствовал его, и эмир остановился специально, чтобы пожать ему руку, чего эмир не делал даже в отношении представителей самых уважаемых родов Бухары. При этом мулла Хусейн никогда официально не исполнял обязанности имам-хатыба и преподавателя, не занимал пост кадия и муфтия. Обычно он каждый день шел на рынок Бухары или в другие места и высматривал там книги, некоторые, особо редкие из них, покупал, но даже если не покупал, то дописывал на страницах какие-либо комментарии и обязательно ставил свою подпись. У него была очень большая библиотека, в которой он собрал книги, относящиеся к различным отраслям наук, и нам было суждено воспользоваться ими тоже. В его библиотеке мы видели иджазу Валиуддина ал-Багдади, присланную ему из Каргалы. Кроме того, у него был текст иджазы шейха Сайфуддина ал-Ламагани, написанной по просьбе кади Гани, которую он составил, направляясь в Мекку. Далее мы приводим текст этой иджазы: «Мельчайшая частица, не имеющая размера и незаметная капля [этот бедный] с приветом и благословением [обращается] к солнцу неба мелосердия и милости, жемчужине моря красивого поведения, отцу крепости милосердия, его святейшеству (да продлит Аллах его тень на голову людей интибах) со следующим заявлением:

Украшенный узором честности, опирающийся на крепкую гору спасения дорогой брат (друг), свет очей мулла Мухаммад Хусейн в таджвиде (т.е. в красивом произношении) и нараспеве Корана опередил своих современников. Просим его святейшество ишана разрешения в рамках чистых благословений на пути достижения цели, пусть удостоится этот человек славы разрешения на рецитацию великого слова и восхваленной книги. Надеемся, что наша просьба будет поддержана и принята примером милосердия святейшеством. Дела, осуществляемые вместе с великодушными людьми, трудными не бывают. С приветом и уважением. 1231 год хирджры 1816 г.
Жил он довольно обеспеченно, изредка исполнял обязанности имама в мечети Могак и пользовался ее вакфом. Когда бухарскому эмиру пришло письмо от султана ‘Абд ал-Маджида, именно он занимался его переводом на персидский язык почерком дивани, принятым при дворе. Его рукописными трудами являются следующие трактаты: «Магакид ал-марджан», «Мухтасар масанид ан-нугман», «Марсад ат-тасаниф иля ал-вафф сунуф ат-тавалиф», написанные в стиле «Кашф аз-зунун». Кроме них у него есть стихотворения на тюркском, персидском и арабском языках. Мулла Хусейн умер в пятницу третьего ша‘бана 1274 г. (19.03.1858 г.), в соответствии с завещанием его похоронили рядом с могилой ходжи Хасана б. Гумара ал-Булгари. Ему было приблизительно семьдесят лет. Он хорошо знал историю и разбирался в других науках.

Источник: Полезные вести о состоянии Казани и Булгара (Мустафад ал-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар). Вторая часть
Автор: Шигабутдин Марджани

Издание подготовили: Российский исламский институт, Институт истории имени Ш.Марджани
Подготовил для «Миллиард.Татар»: Владислав Безменов