«А ныне в Казани и в Казанской губернии обстоит, как и прежде, все благополучно, и никаких замешаней в татарских жителствах и поныне не слышно»

№ 33
Рапорт в Государственную военную коллегию из Казанской губернской канцелярии о мерах, принятых по указу от 21 февраля 1748 г. об ожидаемом бунте татар

3 марта 1748 г.

В Государственную военную коллегию ис Казанской губернской канцелярии репорт о получении указа и о действителном исполнении1. Ея императорскаго величества указ из Государственной военной коллегии, пущенной февраля в 21 ч[исло] под № 168-м, о имени предосторожности от намереннаго злаго татарского бунта и о требовании от тайного советника, ковалера и оренбургского губернатора господина Неплюева полков для той предосторожности и о протчем в Казанской губернской канцелярии сего [1]748 году марта 1 числа получен. А по справке в Казанской губернской канцелярии по прежнему губернской канцелярии определению и по требованию для вышеписанной предосторожности Азовского драгунского полку маэор фон Генинберг с командою в Казань, а ис показанных команды тайного советника, ковалера и губернатора полков Троицкого из наличного половина, а именно: триста шездесят деветь, а Ревельского драгунского за раскамандированием две роты х Казани прибыли. И означенная половина Троицкого и две роты Ревелского поставлены поблизости х Казани в Казанском уезде по сю сторону Камы реки, а маэор фон Генинберг с командою – в Казанской Татарской слободе. О чем в Правительствующи Сенат и того Сената в кантору, в Государственную военную коллегию и оной коллегии в кантору писано доношениями. А в Оренбургскую губернскую канцелярию сообщено промемориею февраля 23 дня. А ныне по силе оногоьуказу в Казанской губернской канцелярии определено вышеписанным командам быть: маэору Генинбергу с командою в Казанской Татарской слободе, а Ревельского двусотной и Троицкого трехсотной в Казанском уезде близ Казани в тех местах, где оные ныне поставлены до указу.
А полкам Троицкому и Ревелскому быть же, где ныне находятся. А в Азовской и Ростовской, и Вяцкои полки // посланы указы с нарочными, по которым велено, когда в те полки означенные указы и в которых местах получены будут, то тем полкам в тех местах и остоновится велено. А далее следовать не велено, ибо по нынешним обстоятелствам в Казани во оных нужды крайней не признавается, но токмо б те полки были в готовностии оддали ордера от брегадира Бардекевича. А присланные при том указе для отсылки к означенному тайному советнику ковалеру и губернатору указы при промемори посланы с нарочными.
А в розведывани злаго татарского умысла употребися всевозможные способы. И для подлинного о том разведывания в Казанской уезд посланы нарочные, обер-афицер, коим то разведывание велено чинить секретно прили[чным] образом.
А ныне в Казани и в Казанской губернии обстоит, как и прежде, все благополучно, и никаких замешаней в татарских жителствах и поныне не слышно. А о подметных писмах по силе Правительствующаго Сената и оной Военной коллеги указов ко изысканию всевозможные меры и способы чинятся. А что впредь скажется, о том Государственной военной коллеги донесено имеет быть неукоснительно.
Иван Бардекевич. Василей Миязгунов, Иван Блахов. Секретарь Петр Стрелков. Марта 3-го дня 1748 году.

Источник: РГВИА, ф. 20, оп. 1, д. 342.1, л. 25-25 об.

№ 34
Донесение в Государственную военную коллегию из Казанской губернской канцелярии

21 марта 1748 г.

В Государственную военную коллегию ис Казанской губернской канцелярии доношение.
По присланным Ея императорскаго величества указом повелено, а имянно. По 1-му, ис Правительствующаго Сената на доношение Казанской губернской канцелярии следствие о подметных писмах и о злом татарском умысле производить действителному статскому советнику и Казанской губернии губернатору Грекову обще з брегадиром Бардекевичем с товарыщи в самой крайней скорости.
И ежели тот их злой умысел совершенно явится, то, как скоро возможно, стараться пущих зачинщиков переловить и писма у них обобрать и накрепко их роспрашивать и пытать. И что по роспросам явится, о том в Правительствующий Сенат репортовать с нарочным в самой скорости.
По 2-му, Государственной военной коллегии для предосторожности и прекращения злаго татар казанских умыслу близ стоящих х Казани команды тайного советника ковалера и оренбургского губернатора Неплюева полевым драгунским Троицкому и Ревелскому полкам следовать прямо в Казань. И быть тем полкам в команде брегадира Бардекевича. А достальному московскому драгунскому полку для всяких по сему обстоятельству нужных случаев быть в ево тайного советника команде до указу.
А ежели нужда востребует, и у него тайного советника никакой опасности не предусмотрится, то, как тем московским полком, так и другими войски всекрайнейшее вспоможение чинить. И о вышеписанном по подметным писмам следствие, кем подлежит в силе Ея императорскаго величества указов, и производится.
И что по тому следствию оказалось, в Правительствующий Сенат со обстоятелством донесено. И посланы ис того при доношениях экстракты: первой – марта 16; второй – 21 чисел. А при отпуске означенного перваго с экстрактом доношения объявлены в Казанской губернской канцелярии при доношении от капитана Жданова Зюрейской дороги новокрещенской деревни Кузаевой из мордвы новокрещены Ларион Федоров, Василей Дмитриев да татара деревни Юсупкиной Беккула Бекеев, Фадей Минеев, Юнус Декереев, деревни Добрамыш Медей Мемеев.
Ис которых показанные новокрещены роспросами показали, что прошедшаго де февраля 17 числа, будучи в их деревне, означенные татара говорили им, что де мы за вас разоряемся, платим новокрещенские деньги. На что де и они, Ларион и Василей, им объявили, креститесь де и вы, и с вас де править не будут. На которые его слова показанные Беккул сказал, молить Богу, а то бы досталось вашу деревню рубить, а добрамыским де служилым татаром рубить было новокрещенское село Рожественское, Емаш то ж. И того ж числа ис показанных татар Беккул в губернской канцелярии во всем оном заперся. А оные новокрещены ево обличали. И для того сведен в застенок. А в роспросе без розыску на виске против вышеписанного принес извинение.
И сверх того приполнил, ныне де тому сколко недель не упомнит, толко об нынешней масленице, служилой татарин Фадей Минеев посылал ево, Беккула, в вышеписанную новокрещенскую деревню Кузайкину для присмотру, в какой тои деревни новокрещены осторожности и ест ли у них ружья, и хотели ль означенную деревню Кузайкину вырубить, к чему де вся их деревня была в согласии. Да сверх же того в том же согласии были тое ж их Зюрейской и Нагайской дорог татара по званиям осмнатцеть деревень, и все де Казанского уезду татара.
А был де к тому умыслу сход за Шешмою рекою в степи, а в которой де деревне не знает, об масленице ж, от всякой деревни по два человека. А от их де деревни было ж два человека, в том числе и вышеписанные привозные с ним татара, и были дней с пять. И кто де к тому пущие заводчики, и не было ль в том согласии из башкирцов и из других степных народов кто были, того ему не сказали. Но токмо по тому намерению своему никому никакого разорения учинить не осмелились.
И по определению ево ж действительного статского советника и губернатора с товарыщи показанной татарин Беккул розыскиван. А с розыску показал то ж, что и выше. И в том утвердился. И по тому показанию и вышеписанные татара Фадей с товарыщи роспрашиваны и розыскиваны ж. И как с роспросов, так и с розысков, сперва против оного показания учинили запирателство.
И показанной Фадей показывал, что из разных деревень сотники и мирские люди на мирской сход в деревню Ибрайкину к татарину Якупке, чей сын не знает, якобы для щету ездили, о чем и в Правительствующий Сенат писано доношением сего марта 16 числа. И после оного посланного доношения показанные ж татара сведены в застенок вторично, но токмо без розысков против вышеписанного обозначения в бунте, во всем винились.
И показали, что де до масленицы за неделю приезжал в дом вышереченного Фадея их дороги деревни Ерыклов сотник Исмаил Любаев с племянником своим Зенкулом, и с ним же сотни ево от каждой деревни было по два человека, а кто имянно не показал. И по приезде с показанными татарами ко оному Фадею в д[ом], собрав их деревни мирских людей, объявлял, что де они хотят бунтовать. Чего де для ездил он по в[сей] сотни своей деревням и объявлял всем татарам, чтобы были к тому бунту в готовности и приезжали б дни за три до масленицы в деревню Ибрайкину для согласия ко оному бунту. Токмо они за лашманскою работою не были.
И потом оной сотник приезжал вторично об масленице и говорил, для чего де плохо стоите, и при том велел им готовиться с ружьем, у кого какое есть, и приезжать в ту деревню Ибрайкину чрез неделю в дом татарина Якупки, и где сход и согласие будет к тому бунту у него, Якупки. А ис той де деревни Ибрайкино хотел всем тем собранием нынешней зимы идти воевать Русь, рубить для того, что взыскивают с них за новокрещен подушные денги, рекрут и лошедей. И оной сотник, приехав в третьи, сказал им, что де ныне идти бунтовать не можно, понеже пришел в уезд полк.
А в том согласии было осмнатцеть деревень и все Казанского уезду татара. А насовет от тех деревень в деревню Ибрайкину ездили по два человека. А казанских де слоботских и Уфинского уезду татар, башкирцов, киргис-кайсаков и протчих степных народов в согласии, и з другими областьми о том переписок не было и от сотника о том не слыхали.
И для взятья вышеписанных татар посланы нарочные, токмо и поныне не возвратились.
И марта – дня по определению ж ево ж действительного статского советника и Казанской губернии губернатора с показанным же брегадиром Бардекевичем и с товарыщи велено обретающимся по сю сторону Камы реки под командою подполковника Фроундорфа Троицкого полку трех сотней команде из нынешних квартир выступить и следовать за Каму реку, и соединиться того полку с полковником Фроундорфом. И расположиться всем полком по квартирам в вышеписанных осмнатцети деревнях и ружье в тех деревнях у татар оному полковнику Фроундорфу обобрать велено. А на место оной имеющейся здесь, по сю сторону реки Камы, Троицкого полку команды ввесть оставшую Ревелского полку команду ж и заступить оные Троицкого полку квартиры.
А к тайному советнику ковалеру и Оренбургской губернии губернатору Неплюеву писано промемориею, хотя в Московском полку ныне крайней нужды здесь и не настоять, но за вышеписанным оной полк из нынешних квартир из-за Волги не благоволит ли перевести на сю сторону Волги реки и заступить квартиры, где имел дистанцию Ревелской полк. Понеже ныне наступает весна и приближается время разлитию рек, в кое время, ежели, паче чаяния, предписанного полку служители для какой-либо надобности потребны будут, то оных за разлитием рек и достать будет вскоре весма с превеликою трудностию и опасно, дабы не могло в то самое время произойти какой конфузии.
Того ради Государственной военной коллегии Казанская губернская канцелярия о вышеписанном сим доносит.
Степан Алеков.
Иван Бардекевич.
Василей Мязгунов.
Иван Блахов.
Василей Шальной. Петр Стрелков.

Марта 21 дня 1748 году.
Источник: РГВИА, ф. 20, оп. 1, д. 342.1, л. 121-123 об.
Опубликовано: Мустафина Д.А. Бунт татар-мусульман в 1748 г. – несостоявшийся факт или вымысел? // Гасырлар авазы=Эхо веков. 2009. № 1.

№ 35
Донесение в Государственную военную коллегию бригадира Бардекевича

21 марта 1748 г.

В Государственную военную коллегию брегадира Бардекевича доношение.
По присланному Ея императорскаго величества из Государственной военной коллегии от 21 числа февраля секретному указу по доношению Казанской губернской канцелярии и по сообщениям при том с подметных партикулярных писем копиям повелено близ стоящим х Казане команды тайного советника Неплюева полевым драгунским Троицкому и Ревелскому полкам да находящемуся в Саранску у сыску воров и разбойников при драгунских от Ростовского, Азовского и Вяцкого полков трем ротам маэору Генинберху с командою ево следовать прямо в Казань со всяким поспешением и быть тем полкам и ротам в команде моей. И к тому ж употребить обретающегося в Казане у сыску воров и разбойников подполковника Горина с командою. И поступать полковым и ротным командиром и подполковнику Горину во всем по ордером моим.
А по прибытии тех драгунских полков и команды в Казань мне и Казанской губернской канцелярии всяким образом тщатся теми полками и командами, тако же казанским гарнизоном и протчими воинскими людми от злаго и вредителнаго татарского намерения, касающагося к бунту, иметь всекрепкую твердую и неусыпную // предосторожность. И ежели б то заподлинно было, взять меры и всеудобвозможныя способы употребить, чтоб до такого их татарского зла и до разорения верноподданных, не распространяя вдаль, отнюдь не допустить и во всем поступать, как о том воинский регулы и указы повелевают. И что чинитца будет, как в Правительствующий Сенат, так и в Государственную военную коллегию репортовать.
Для той же предосторожности и к находящимся около Танбова Азовского, Ростовского и Вяцкого полков полковым командиром из Государственной военной калегии посланы отверстыя указы, чтоб оным трем полкам по получении тех указов из нынешних их мест тотчас выступить и подвинутца ближе х Казанской губернии. И о данном их марше о[жи]дать от меня ордера. А коль скоро от меня ордер получат, тогда и следовать оным полкам прямо в те места, которые от меня показаны будут, со всяким поспешением. А по прибытии х Казане быть тем полкам в каманде моей и во всем поступать по ордером моим.
А между тем велено Казанской губернской канцелярии о вышеписанном татарском злонамеренном бунте и о подметных писмах накрепко и в самой крайней скорости без всякого времяни и упущения изследовать. А по полученным же мною Ея императорскаго величества ис Правительствующаго Сената секретным ко мне указом по отпуску от 21-го да от 22-го чисел февраля велено о злом казанских татар г бунту намерении накрепко и в самой крайней скорости следовать для которого следствия в губернской канцелярии присудствовать мне.
И по силе оных // Ея императорскаго величества указов надлежащее исполнение чинитца и для секретнова розведования о том татарском злом умысле до прибытия определенного в Казань губернатора посланы от Казанской губернской канцелярии сего марта 4 дня нарочные гарнизонные афицеры под претекстом повестки немедленного платежа доимочных денег, рекрут и лошедей, и с ними пристойное число драгун и салдат, знающих татарского языка. И оным посланным афицером секретно определено усматривать татарские поступки и разговоры, и между собой съезды, не явитца ль чего, хотя малейшего подозрителнаго, точию и поныне теми гарнизонными афицеры ко изобличению их татарского злонамерения ничего не изыскано.
А окроме имянованных гарнизонных афицеров к достоверному осведомлению для розведывания о вышеимянуемом татарском к бунту намерении до прибытии же губернаторского послан, особливо от меня, во всесовершенном секрете з доволным наставлением при ревизии в каманде моей обретающейся ланцмилицкого Шешминского полку капитан Жданов, которым по ево тайному выведанию чрез новокрещен из мордвы из согласников к бунту татар, из деревень, лежащих за рекою Камою между Новошешминска, Заинска и Мензелинска незапно в ночи один по другом, всего четыре человека, весма тайным образом взяты и ночным времянем, закрыв // в санях, увезены.
И сего марта 25 дня присланы ко мне в Казань. Которыми татары того ж числа в Казанской губернской канцелярии по прибытии губернаторском обще с ним губернатором следованно. И показали, что за Камою рекою осмнатцети по званием татарских деревень и всех Казанского уезду татар к бунту согласие и намерение было. И при том показали, что к тому бунту возмущаемы и приводимы были вышеобъявленных деревень волостным сотником татарином, которой для такова злово побуждения по всем имянованным деревням ездил.
И для взятья оного сотника ис Казанской губернской канцелярии послан нарочной обер-афицер с командою, токмо поныне еще не возвратился. Того ради во исполнение Ея императорскаго величества указов по преддонесенной же к злому от татар бунту намерении открытности для наикрепчайшей в том предосторожности и к пресечению того воровскаго от татар замысла ныне посланными от меня в драгунские Троицкой и Ревелской полки ордеры велено со всеми полками из их квартир выступить в силе военных регулов во всесовершенной в ружье и аммуницы исправности и расположитца квартирою. Троицкому из Мензелинска Казанского уезду по Зюрейской дороге между Шешминска, Заинска и Кичюева в вышеозначенных показующихся к бунту вознамерившихся татарских осмнатцети деревнях.
И по вступлении во оных деревнях у всех татар всякое ружье, порох и свинец, обобрав, от них того полку полковнику отправить поблизости в пригород и отдать воеводе при реэстре с роспискою. // А Ревелскому полку велено от Ставрополя маршировать х Казане. И, перешед Каму реку, расположитца от Казани верстах в сороки между Нагайской и Зюрейской дорог в татарские деревни. И обоим полком, расположась в квартиры, учредя пекеты, стоять с надлежащею воинскою предосторожностию. И тако оные Троицкой и Ревелской полки в силе Государственной военной калегии указу ныне состоят в точной моей каманде, о которых в коликом числе находятца людми и лошедми, Государственной военной калегии при сем покорнейше репорт подношу.
Впредь же, доколе оные имеют быть в каманде моей, о состоянии тех полков и протчие принадлежащие репорты, табели и ведомости, куда повелено будет посылать, имею ожидать повелителнаго Ея императорскаго величества указу.
А маэор Гененберг с ымеющими в каманде ево от полков Ростовского, Азовского и Вяцкого тремя ротами в Казань прибыл и состоит в каманде же моей. И квартирою оные три роты расположены в городе Казане в Татарской слободе.
А стоящим на винтер квартирах трем драгунским Азовскому, Ростовскому и Вяцкому полкам по вышеупоминаемому Государственной военной калегии указу хотя и повелено было ис тех мест выступить и подвинутца ближе х Казанской губернии, но да сего по усмотрению тогда из оказующихся обстоятельств, // что до помянутых татар к злому их намерению подозрения не находилось, и дабы в ызлишнем тех полков переходе люди и лошади не могли претерпеть изнуренности и не последовало б напрасного казенного убытка, по определению моему обще с Казанскою губернскою канцеляриею по посланным в те полки от 3-го числа марта наскоро с нарочным ордером велено впредь до предложения от меня остановитца в тех местах, где те ордеры получить имеют.
А к походу быть во всечасной исправной готовности так, что егда впредь о выступлении ордер от меня получат, то бы неотменно того ж числа со всеми полками в назначенное тогда место и выступить имели.
А что касается о посылке репортов, табелей и ведомостей и протчих принадлежащих до полку требованей, отправляли б и резолюции требовали по каманде, в которой поныне состояли, на которые ордеры ис тех полков репортовано, что по силе присланных в те полки из Государьственной военной калегии указов и от господина генерала-аншефа и ковалера Василья Яковлевича Левашева ордеров по выступлении ис прежних своих квартир следовали и, отшед по нескольку верст, получа в марше помянутые от меня ордеры, остановились и ныне, расположась, стоят в разных Воронежской губернии местах.
А имянно: Азовской из винтер квартир в марше выступил от бывших винтер // квартир в десяти верстах, где и остановился; Ростовской из винтер квартир из города Кратояка выступил и дошед до малоросианской слободы Урыва. Точию де, как в бывших винтер квартирах, так и в предписанной слободе Урывах за недородом хлеба в фураже имеэтся великой недостаток. Понеже де по росписанию Воронежской губернской канцелярии розставлены были роты от штапу верстах восмидесят, в двухстах и больше. И для того де ныне, где штап винтер-квартиру имел, данныя роты в десять дней едва дойтить могли. Которой де ради нужды оной полк Ростовской ближе к Вяцкому полку, где по способности усмотрено будет, расположитца имеет. А Вяцкой стоит в прежних своих винтер квартирах.
И ныне оные от Казани разстоят: до Азовского – пятьсот пятдесят девять, до Вяцкова – семьсот девятнатцать, до Ростовского – девятьсот восемьдесят четыре версты.
И о всем предписанном Государьственной военной калегии сим покорнейше доношу.
Брегадир Бардекевич.

Марта 21-го дня 1748 году.
Источник: РГВИА, ф. 20, оп. 1, д. 342.1, л. 124-127.
Опубликовано: Мустафина Д.А. Бунт татар-мусульман в 1748 г. – несостоявшийся факт или вымысел? // Гасырлар авазы=Эхо веков. 2009. № 1.

Подготовил: Владислав Безменов