«Тое же зимы взяша Москву Татарове и воеводу убиша»

Монгольское завоевание Руси

Битва на р. Калке

«Того же лета (6731/1223 г.). Явишася языци, ихже никтоже добре ясно не весть: кто суть и отколе изидоша, и что языкъ ихъ, и которого племени суть, и что вера ихъ. И зовуть я Татары, а инии глаголють Таумены, а друзии - Печенези. Ини глаголють, яко се суть, о нихьже Мефодии Патомьскыи епископъ свидетельствует, яко си суть ишли ис пустыня Етриевьскы, суще межю встоком и севером. Тако бо Мефодии рече, яко къ скончанью временъ явитися темь, яже загна Гедеонъ, и попленять всю землю, от встока до Ефранта и от Тигръ до Понетьскаго моря, кроме Ефиопья. Богъ же единъ весть ихъ: кто суть и отколе изидоша. Премудрии мужи ведять я добре, кто книгы разумно умееть. Мы же их не вемы: кто суть, но сде вписахом о них памяти ради Русскых князии беды, яже бысть от них. И мы слышахом, яко многы страны поплениша: Ясы, Обезы, Касогы и Половець безбожных множество избиша. А инехъ загнаша, и тако измроша, оубиваеми гневомъ Божьимь и Пречистыя его Матере. Много бо зла створи- ша ти оканнии Половци Рускои земли. Того ради всемилостивыи Богъ, хотя погубити и наказати безбож- ныя сыны Измаиловы Куманы, яко да отмьстять кровь хрестьяньску. Еже и бысть над ними безаконьны- ми. Проидоша бо ти Таурмению всю страну Куманьску и придоша близь Руси, идеже зовется валъ Половечьскыи. И слышавше я Русстии князи - Мстиславъ Кыевьскыи и МстислвъТоропическыи и Черниговьскыи и прочии князи - здумаша итии на ня, мняще, яко ти поидуть к ним. И послашася в Володимерь к великому князю Юргю, сыну Всеволожю, прося помочи у него. Он же посла к ним благочестиваго князя Василька, сыновца своего, Костянтиновича с Ростовци. И не оутяну Ваилко прити к ним в Русь. А князи Русстии идоша и бишася с ними. И побежени быша от них. И мало ихъ избы от смерти. Ихже остави судь жити, то ти оубежаша. А прочии избьени быша: Мьстиславъ старыи добрыи князь ту оубьенъ бысть, и другыи Мстиславъ, и инех князии 7 избьено бысть, а боляръ и прочих вои - много множество. Глаголють бо, тако яко Кыянъ одинех изгыбло на полку томь 10 тысячь. И бысть плачь и туга в Руси и по всеи земли слышавшим сию беду. Се же ся зло сключи месяца мая въ 30, на память святаго мученика Еремиа. Се же слышавъ Василко, приключьшееся в Руси, възвратися от Чернигова, схраненъ Богомь и силою креста честнаго и молитвою отца своего Костянтина и стрыя своего Георгия, и вниде в свои Ростовъ, славя Бога и святую Богородицю».

«В лето 6732 (1223 г.). Приде неслыханая рать, безбожнии Моавитяне, рекоми Татаръве, придоша на землю Половецькоую. Половцемь же ставшимь, Юрьгии Кончакович бе болиише всихъ. Поло- вець, не може стати противоу лицю их, бъгающи же емоу. И мнози избьени быша до рекы Днепра. Татаром же возвратившися, идоша в вежа своя. Прибегшимъ же Половцемь в Роускоую землю, глаголющимъ же имъ Роускимъ княземь: «Аще не поможета намъ, мы ныне исечени быхомъ, а вы наоутрее исечени боудете». Бывшю же светоу всих князеи во граде Кыеве, створиша светъ сице: «Лоуче ны бы есть прияти я на чюжеи земле, нежели на своеи». Тогда бо беахоуть Мьстиславъ Романовичь в Кыеве, а Мьстиславъ в Козельске и в Чернигове, а Мьстиславъ Мьстиславичь в Галиче. То бо беахоу стареишишы в Роускои земли. Юрья же князя великого Соуждальского не бы в томь свете. Се же паки млади князи Даниль Романовичь, Михаиль Всеволодичь, Всеволодъ Мьстисла- вичь Кыевьскыи, инни мнозии князи. Тогда же великыи князь Половецкыи крестися Басты. Василка же не бе, бе бо в Володимере млад.

Оттоудоу же придоша месяца априля и придо к реце Днепроу, ко островоу Варяжьскомоу. И приеха тоу к нимъ вся земля Половецкая, и Черьниговцемь приехавшимъ, и Кияномъ, и Смолняномъ, инемъ странамъ всянамъ; по соухоу же Днепръ прешедшимъ, яко же покрыти воде быти от множества людии. А Галичане и Вол(ы)нцы киждо со своими князьми, а Коуряне и Троубчане и Поутивли- ци, и киждо со своими князьми придоша коньми. А выгонци Галичькыя придоша по Днепро и воии- доша в море, бе бо людеи тысяща, и воидоша во Днепръ, и возведоша порогы, и сташа оу рекы Хорьтице на бродоу оу Протолчи. Бе бо с ними Домамеричь Юрьгии и Держикраи Володиславичь.

Пришедши же вести во станы, яко пришли соуть видетъ олядии Роускыхъ. Слышавъ же Данилъ Ромновичь и гна вседъ на конь видети невиданьноя рати. И соущии с ними коньници и инии мнозии князи с нимь гнаша видити невиденое рати. Онем же отшедшимъ, Юрьги же имъ сказываше, яко: «Стрелцы суть». Инии же молвяхоуть, яко: «Простии людье соуть, поущеи Половець». Юрьги же Домамиричь молвяшеть: «Ратници соуть и добрая вои».

Приехавъше же сказаша Мьстиславоу Юрьиги же все сказа. И рекшимъ молодымъ княземь: «Мьстиславе и дроугии Мьстиславе, не стоита, поидемь противоу имъ». Переидоше же вси князи: Мьстиславъ и дроугии Мьстиславъ Черниковьскыи рекоу Днепръ, инии князи придоша и поидоша в поле Половецкое. Переидоша же Днепръ во день во вторникъ. И оусретоша Татареве полкы Роускыя. Стрелци же Роускыи победиша и и гнаша в поле далеце, секоуще. И взяша скоты ихъ, а со стады оутекоша, яко всимъ воемъ наполнитися скота.

Оттоудоу же идоша 8 дьни до рекы Калкы, стретоша и сторожьеве Татрьскыи. Сторожемъ же бившимъся с ними, и оубьенъ бысть Иванъ Дмитреевичь, иная два с нимъ. Татаром же отехавшимъ.
На прочьне реце Калъкъ оустретоша и Тотарове Половецкыя полкы Роускыя. Мьстиславъ же Мьстиславличь повеле впередъ переити рекоу Калкоу Данилови с полкы, инемъ полкомъ с нимъ, а самъ по немь переиде, еха же самъ во стороже. Видевшоу же емоу полкъ Татарьскыя, приехавъ рече: «Вороужитеся». - Мьстиславоу же и дроугомоу Мьстиславоу, седящема во станоу не ведоу- щема. Мьстиславъ же не поведа има, зависти ради: бе бо котора велика межю има.
Съразившимися полкомъ на место. Данилъ же выеха на передъ, и Семьюнъ Олюевичь, и Васил- ко Гавриловичь поткоша в полкы Тотарьскыя. Василкови же сбоденоу бывшю, а самомоу Данилоу боденоу бывшю в перси - младъства ради и боуести, не чюяше рань бывшихъ на телеси его, бе бо возрастомъ 18 летъ, бе бо силенъ. Данилови же крепко борющися, избивающи Тотары. Видивъ то Мьстиславъ Немыи, мневъ яко Данилъ сбодень бысть, потче и сам в не, бе бо моужь и тъ крепокъ, понеже оужика сыи Романоу от племени Володимеря прирокомъ Маномаха. Бе бо великоу любовь имея ко отцю его, емоу же пороучивше по смерти свою волость, дая князю Данилови.

Татаром же бегающимъ, Данилови же избивающи ихъ своимъ полкомъ, и Олгови Коурьскому крепко бившимся инемъ полкомъ, сразившимся с ними. Грехъ ради нашихъ, Роускимъ полкомъ побеженымъ бывшимъ. Данилъ видив, яко крепцеиши брань належить в ратных, стрельцемъ ихъ стреляющимъ крепце, обрати конь свои на бегь, оустремления ради противныхъ. Бежащю же емоу и вжада воды. Пивъ почюти раноу на телеси своемь: во брани не позна ея, крепости ради моужьства возраста своего, бе бо дерзъ и храборъ. От главы и до ногоу его не бе не немь порока.

Бысть победа на вси князи Роускыя, тако же не бывало никогда же. Татаром же победившимъ Роуськыя князя за прегрешение крестьяньское. Пришедшимъ и дошедшимь до Новагорода Святопольчского. Не ведающим же Роуси льсти ихъ, исходяхоу противоу имъ со кресты. Они же избиша ихъ всих. Ожидая Богъ покаяния крестьяньскаго и обрати и воспять на землю восточноу. И воеваша землю Таногоустьскоу и на ины страны. Тогда же и Чаногизъ, кано ихъ, Таногоуты оубьенъ бысть. Ихъ же прельстивше и последи же льстию погоубиша иные же страны ратми. Наипаче лестью погоубиша».

«В лето 6732 (1223 г.). .Том же лете, по грехомъ нашимъ, придоша языци незнаеми, их же добре никто же не весть, кто суть и отколе изидоша, и что языкъ ихъ, и котораго племене суть, и что вера ихъ; а зовуть я Татары, а инии глаголють Таурмены, а друзии Печенези; инии же глаголють, яко се суть, о них же Мефодии, Патомьскыи епископъ, съведетельствуеть, яко си суть ишли ис путстыня Етриевьскыя, суще межи въстокомь и северомъ. Тако бо Мефодии глаголеть, яко скончанию вре- менъ явитися темъ, яже загна Гедеонъ, и попленять всю землью от въстокъ до Ефранта и от Тигръ до Поньскаго моря, кроме Ефиопия. Богъ единъ весть, кто суть и отколе изидоша; премудрии мужи ведять я добре, кто книгы разумееть; мы же ихъ не вемы, кто суть; нъ сде въписахомъ о нихъ памяти ради рускыхъ князь и беды, яже бысть от нихъ имъ. Слышахомъ бо, яко многы страны поплениша, Ясы, Обезы, Касогы, и Половьчь безбожьныхъ множьство избиша, а инехъ загнаша и тако измроша убиваеми гневомь Божиемь и Пречистыя его Матере; много бо зла створиша ти оканьнии Половчи Русьскои земли, того ради всемилостивыи Богъ хотя погубити безбожныя сыны Измаиловы Кума- ны, яко да отмьстять кръвь крестьяньску, еже и бысть над ними безаконьными. Проидоша бо ти.

Таурмени всю страну Куманьску и придоша близъ Руси, идеже зоветься валъ Половьчьскы. И прибегоша оканьнии Половчи, избьеныхъ избытъкъ, Котянь с ынеми князи, а Данилъ Кобяковиць и Гюрги убьена быста, с нимь множьство Половьчь; сь же Котянь бе тьсть Мьстиславу Галицьскому. И приде съ поклономь съ князи Половьцьскыми къ зяти въ Галичь къ Мьстиславу и къ всемъ княземъ русьскымъ, и дары принесе многы: кони и вельблуды и буволы и девкы, и одариша князь русьскыхъ, а рекуче тако: « Нашю землю днесь отъяли, а ваша заутро възята будеть»; и възмолися Котянь зяти своему. Мьстислав же поця молитися княземъ русьскымъ, братьи своеи, рекя тако: «Оже мы, братье, симъ не поможемъ, тъ си имуть придатися к нимъ, тъ онемъ больши будеть сила». И тако думавъше много о собе, яшася по путь, и поклона деля и молбы князь половьчьскыхъ. И начаша вое пристраивати, кожьдо свою власть; и поидоша, съвъкупивъше землю всю Русскую противу Татаромъ, и быша на Днепре, на Зарубе. Тъгда же уведавъше Татари, оже идуть русстии князи противу имъ, и прислаша послы, къ русскымъ княземъ: «Се слышимъ оже идете противу насъ, послушавше Половьць; а мы вашеи земли не заяхомъ, ни городъ вашихъ, ни селъ вашихъ, ни на васъ придохомъ, нъ придохомъ Богомь пущени на холопы и на конюси свое на поганыя Половче; а вы възмите с нами миръ; аже выбежать къ вамъ, а биите ихъ оттоле, а товары емлите к собе: занеже слашахомъ, яко и вамъ много зла створиша; того же деля и мы биемъ». Того же русстии князи не послушаша, нъ послы избиша, а сами поидоша противу имъ; и не дошьдъше Ольшья, и сташа на Днепре. И прислаша к нимъ второе послы Татари, рекуще тако: «А есте послушали Половьчь, п послы наша есте избили, а идете противу нас, тъ вы поидите; а мы ва не заяли, да всемъ Богъ»; и отпустиша прочь послы ихъ. Тъгъда же Мьстислав перебродеся Днепрь, преиде в 1000 вои на сторожи татарьскыя, и победи я, а прокъ ихъ въбеже съ воеводою своимь Гемябегомь въ курганъ Половьчьскыи, и ту имъ не бы мочи, и погребоша воеводу своего Гемябега жива въ земли, хотяще животъ его ублюсти; и ту и налезоша, испросивъше Половьци у Мьстислава, и убиша и. Слышавъ- ше же то князи русстии, поидоша за Днепрь и поидоша вси въкупе, по нихъ же идоша 9 днии, и заидоша за Калакъ реку, и послаша въ сторожихъ Яруна с Половьци, а сами станомь сташа ту. Тъгда же Ярунъ съступися с ними, хотя битися, и побегоша не успевъше ничтоже Половци назадъ, и потъпташа бежаще станы русскыхъ князь, не успеша бо исполчитися противу имъ; и съмятошася вся, и бысть сеця зла и люта. Мьстислав же, Кыевьскыи князь, видя се зло, не движеся съ места никамо же; сталь бо бе на горе надъ рекою надъ Калкомь, бе бо место то камянисто, и ту угоши городъ около себе въ колехъ, и бися с ними из города того по 3 дни. Ини же Татари поидоша по русскыхъ князихъ, бьюче до Днепря; а у города того оста 2 воеводе Цьгырканъ и Тешюканъ на Мьстислава и на зяти его на Андрея и на Ольксандра Дубровьцьскаго: беста бо 2 князя съ Мьстис- лавом. Ту же и бродници съ Татары быша, и воевода Плоскына, и тъ оканьныи воевода целовавъ крестъ честьныи къ Мьстиславу и къ обема князема, око ихъ не избити, нъ пустити ихъ на искупъ, и сълга оканьныи: преда ихъ, извязавъ, Татаромъ; а городъ възяшь, и люди исекоша, и ту костью падоша; а князи имъше, издавиша, подъкладъше подъ дъскы, а сами верху седоша обедати, и тако животъ ихъ концяша. А иныхъ князь до Днепре гоняче, убиша 6: Святослава Яневьскаго, Изяслава Ингворовиця, Святослава Шюмьскаго, Мьстислава Церниговьского съ сыномь, Гюргя Невежьска- го. Тъгда же Мьстислав Мьстислалиць, прежде перебегъ Днепрь отрея от берега лодье, да не идуть Татари по нихъ, а самъ одва убежа; а прочии вои десятыи приде кождо въ свояси; а иныхъ Половци побиша ис коня, а много ис порта. И тако за грехы наша Богъ въложи недоумение въ нас, и погыбе много бещисла людии; и бысть въпль и плачь и печяль по городомъ и по селомъ. Си же злоба сътворися месяця маия въ 31, на святого Еремья. Татари же възвратишася от рекы Днепря; и не съведаемъ, откуду суть пришли и кде ся деша опять: Богъ весть, отколе приде н нас за грехы наша».

«Побоище Батыево»

«В лето 6744 (1236 г.). Бысть знаменье в солнци месяца августа в 3, в неделю по обедех: бысть видети всем акы месяць четырь дьни. Тое же осени придоша от восточные страны в Болгарьскую землю безбожнии Татари и взяша славныи Великыи город Болгарьскыи и избиша оружьем от старца и до унаго и до сущаго младенца и взяша товара множество, а город их пожгоша огнем и всю землю их плениша.

В лето 6745 (1237 г.). На зиму придоша от восточные страны на Рязаньскую землю лесом безбожнии Татари, и почаша воевати Рязаньскую землю, и пленоваху и до Проньска. Попленивше Рязань весь и пожгоша, и князя их оубиша. Ихже емше овы растинахуть, другыя же стрелами растреляху в ня, а ини опакы руце связывахуть. Много же святых церкви огневи предаша, и манастыре и села пожгоша. Именья не мало обою страну взяша. Потом поидоша на Коломну.
Тое же зимы. Поиде Всеволод, сын Юрьев, внук Всеволожь противу Татаром. И сступишася оу Коломны. И бысть сеча велика. И оубиша у Всеволода воеводу Еремея Глебовича и иных мужии много
убиша оу Всеволода. И прибежа Всеволод в Володимерь в мале дружине. А Татарове идоша к Москве.

Тое же зимы взяша Москву Татарове и воеводу убиша, Филипа Нянка за правоверную хрьстьянскую веру. А князя Володимера яша руками сына Юрьева. А люди избиша от старьца и до сущаго младенца. А град и церкви святые огневи предаша, и манастыри вси и села пожгоша, и, много именья въземше, отидоша.

Тое же зимы. Выеха Юрьи из Володимеря в мале дружине, оурядив сыны своя в собе место: Всеволода и Мстислава. И еха на Волгу с сыновци своими, с Васильком и со Всеволодом, и с Володимером. И ста на Сити станом, а ждучи к собе брата своего Ярослава с полкы и Святослава с дружиною своею. И нача Юрьи князь великыи совокупляти вое противу Татаром. А Жирославу Михаиловичю приказа воеводьство в дружине своеи.

Тое же зимы. Придоша Татарове к Володимерю месяца февраля в 3, на память святаго Семеона, во вторник преж мясопуст, за неделю. Володимерци затворишася в граде. Всеволод же и Мстислав бяста, а воевода - Петр Ослядюковичь. Володимерцем не отворящимся, приехаша Татари к Золото- ым воротам, водя с собою Володимера Юрьевича, брата Всеволожа и Мстиславля. И начаша проси- ти Татарове князя великого Юрья - ест ли в граде. Володимерци пустиша по стреле на Татары. И Татарове такоже пустиша по стреле на Золотая ворота. И посем рекоша Татарове Володимерцем: «Не стреляите». Они же умолчаша. И приехаша близь к воротам, и начаша Татарове молвити: «Знаете ли княжича вашего Володимера?» Бе бо уныл лицем. Всеволод же и Мстислав стояста на Золотых воротех и познаста брата своего Володимера. О оумиленое виденье! И слез достоино. Всеволод и Мстислав с дружиною своею, и вси гражане плакахуся, зряще Володимера. А Татарове отшедше от Золотых вороть и обьехаша весь град, и сташа станом пред Золотыми враты назрееме множство вои бещислено около всего града. Всеволод же и Мстислав сжалистаси брата своего деля Володимера и рекоста дружине своеи и Петру воеводе: «Братья! Луче не есть оумрети перед Золотыми враты за святую Богородицю и за правоверную веру хрестьяньскую!» И не да воли их быти Петр Ослядюковичь. И рекоста оба князя: «Си вся наведе на ны Бог грех ради наших. Яко пророк глаголет: «Несть человеку мудрости, ни е мужства, ни есть думы противу Господеви. Яко Господеви годе бысть, тако и бысть. Буди имя Господне благословенно в векы».

Створися велико зло в Суждальскои земли, якоже зло не было ни от крешенья, якоже бысть ныне. Но то оставим.
Татарове станы свое оурядив оу города Володимеря, а сами идоша: взяша Суждаль и святу Богородицю разграбиша, и двор княж огнем пожгоша, и манастырь святаго Дмитрия пожгоша, а прочии разграбиша. А черньци и черници старыя, и попы, и слепыя, и хромыя, и слукыя, и трудова- тыя, и люди все иссекоша. А что чернец уных и черниць, и попов, и попадии, и дьяконы, и жены их, и дчери, и сыны их, то все ведоша в станы свое. А сами идоша к Володимерю.

В суботу мясопустную почаша наряжати лесы и порокы ставиша до вечера. А на ночь огороди- ша тыном около всего города Володимеря. В неделю мясопустную по заоутрени приступиша к городу, месяца февраля в 7, на память святаго мученика Феодора Стратилата. И бысть плачь велик в граде, а не радость, грех ради наших и неправды. За оумноженье безаконии наших попусти Богъ поганыя, не акы милуя их, но нас кажа, да быхом встягнулися от злых дел. И сими казньми казнить нас Бог нахоженьем поганых: се бо есть батогъ Его, да негли встягнувшеся от пути своего злаго. Сего ради в праздникы нам наводить Богъ сетованье, якоже пророк глаголаше: «Преложю праздникы ваша в плачь и пени ваша в рыданье». И взяша град до обеда: от Золотых ворот оу святаго Спаса внидоша по примету черес город, а сюде от северныя страны, от Лыбеди к Орининым воротом и к Медяным, а сюде от Клязмы к Волжьскым воротом. И тако вскоре взяша Новыи град. И бежа Всеволод и Мстислав, и вси людье бежаша в Печернии город. А епископ Митрофан и княгыни Юрьева с дчерью и снохами, и со внучаты, и прочие княгини Володимеряя с детми, и множство много бояр, и всего народа людии затворишася в церкви святыя Богородица. И тако огнем без милости запалени быша... и тако скончашася.

Татарове же силою отвориша двери церковныя и видеша овы огнем скончавшася, овы же оружьем до конца смерти предаша, святую Богородицю разграбиша, чюдную икону одраша, оукрашену златом и серебром и каменьемь драгым. И манастыре все и иконы одраша, а иные исекоша, а ины поимаша. И кресты честныя, и ссуды священныя, и книги одраша. И порты блаженых первых князии, еже бяху повешали в церквах святых на память собе, то же все положиша собе в полон. Якоже пророк глаголеть: «Боже! Придоша языци в достоянье Твое. Оскверниша церковь святую твою. Положиша Иерусалима яко овощное хранилище, положиша трупья раб Твоих брашно птицам небесным, плоть преподобных Твоих зверем земным, прольяша кровь их акы воду». И оубьен бысть Пахоми, архиман- дрить манастыря Рожества святы Богородица, да игумен Оуспеньскыи Феодосии Спаськыи и прочии игумени, и черньци, и черници, и попы и дьяконы - оуного и до старца, и сущаго младенца. И та вся иссекоша: лвы оубивающе, овы же ведуще босы и без покровен в станы свое, издыхающа мразом.

Но ныне на предреченая взидем. Татарове поплениша Володимерь и поидоша на великого князя Георгия. Оканнии ти кровопиици и ови идоша к Ростову, а ини к Ярославлю, а ини на Волгу на Городець. И ти плениша все по Волзе, доже и до Галича Мерьскаго. А ини идоша на Переяславль и тъ взяша. И оттоле всю ту страну и грады многы - все то плениша, доже и до Торжку. И несть места, ни вси, ни сел тацех редко, идеже не воеваша на Суждальскои земли. И взяша городов 14, опрочь свобод и погостов, во один месяц февраль кончевающюся 45-тому лету.

Но мы на предняя видем. Яко приде весть к великому князю Юрью: «Володимерь взят и церкы зборъная, и епископ, и княгини з детми, и со снохами, и со внучаты огнем скончашася. А стареишая сына Всеволод с братом вне града убита, люди избиты, а у тобе идут». Он же се слышав, възпи гласом великым со слезами, плача по правовернеи вере хрестяньстеи, преже и наипаче о церкви и епископа ради, и о людех, бяше бо милостив, нежели собе и жены и детии. И въздохнув из глубины сердца, рек: «Господи! Се ли бы годе Твоему милосердью новыи Иовъ бысть терпеньем и верою, яже Богу?» И нача молитися, глаголя: «Оувы мне, Господи! Луче бы ми оумерети, нежели жити на свете семь. Ныне же что ради остася азъ единъ?» И сице ему молящюся со слезами, и се внезапу поидоша Татарове. Он же отложив всю печаль, глаголя: «Господи! Оуслыши молитву мою и не вниди в сдъ с рабом Своим, яко не опредится пред Тобою всяк живыи, яко погня враг душою мою». И пакы второе помолися: «Господи, Боже мои! На ТЯ оуповах - и спас мя, и от всех гонящих избави мя».

И поидоша безбожнии Татарове на Сить противу великому князю Горгю. Слышав же князь Юрги с бротом своим Святославом, и с сыновци своими Василком и Всеволодом, и Володимером, и с мужи своими поидоша противу поганым. И сступишася обои. И бысть сеча зла. И побегоша наши пред иноплеменникы. И ту оубьен бысть князь Юрьи, а Василка яша руками безбожнии и поведоша в станы свое. Се же зло здеяся месяца марта в 4 дьнь, на память святою мученику Павла и Оульяны. И ту оубьень бысть князь великыи Юрьи на Сити на реце, и дружины его много убиша. А Василка Костянтиновича ведоша с многою нужею до Шерньского леса. И яко сташа станом, нудиша и много проклятии безбож- нии Татарове обычаю поганьскому быть в их воли воевати с ними. Но никакоже не покоришася их безаконью и много сваряше я, глаголя: «О, глухое цесарьство оскверньное, никакоже мене не отведете хрестьяньское веры, аще и велми в велице беде есм. Богу же как ответ дасте? Емуже многы душа погубили есте бес правды, ихже ради мучити вы. Имать Бог в бесконечныя векы, и стяжет бо Господь душе те, ихже есте погубили». Лни же вскрежташа зубы на нь, желающе насытитися крове его.

Сего бо блаженнаго князя Василка спричте Богъ смерти, подобно Андрееве, кровью мученичь- скою омывъся прегрешении своих, с братом и отцем Георгием, с великим князем. Се бо и чюдно и бысть, ибо и по смерти совкупи Богъ телеси ею. Принесоша Василка и положиша и в церкви святыя Богородица в Ростове, идеже и мати его лежить. Тогда же принесоша голову великаго князя Георгия и вложиша ю гроб, к совему телу».

«В лето 6745 (1237 г.). Придоша безбожнии Измаильтяне, преже бившеся со князи Роускими на Калкох. Бысть первое приход их на землю Рязаньскоую и взяша град Рязань копьем, изведше на льсти князя Юрья и ведоша Прыньскоу: б бо в то время княгини его Прыньскы. Изведоша княгмню его на льсти, оубиша Юрья князя и княгини его. И всю землю избиша. И не ощадеша отрочат - до соущих млека. Кюр Михаиловичь же оутече со своими людми до Соуждаля. И поведа великомоу князю Юрьеви безбожных Агарян приход. Нашествие то слышав, великии князь Юрьи посла сына своего Всеволода со всими людми и с ним кюръ Михаиловичь. Батыеви же оустремлешюся на землю Соуждальскоую. И срете и Всеволод на Колодне. И бившимся им, и падъшим многим от них, от боих. Побеженоу бывшоу Всеволодоу, исповеда отцю бывшоую брань оустремленых на землю и грады его. Юрьи же князь, оставив сын свои во Володимер и княгиню, изииде из града. И совокоуп- ляющоу емоу около себе вои. И не имеющоу сторожии, изъехан бысть безакоьным Боурондаема: всь город изогна и самого князя Юрья оубиша. Батыеви же стоящоу оу града, борющоуся крепко о граде, молвящим им льстью, гражаном: «Где соуть князи Рязаньстии? Ваш град и князь вашь вели- кии Юрьи не роука ли наш емши и смерти преда?» И оуслышав о семь, преподобныи Митрофан епископ начат глаголити со слезаи ко всим: «Чада! Не оубоимся о прельщьньи от нечестивых и ни приимемеь си во оум тленьнаго сего и скоро миноующаго житья, но оном не скоро миноующем житьи попечемься, еже со ангелыи житье. Аще и град наш, пленьше, копием возмоуть и смерти ны предасть, аз о том, чада, пороучьник есмь, яко венца нетленьнаа от Христа Бога приимете». О сем же словеси слышавше, вси начаша крепко боротися. Тотаром же порокы градъ бьющемь, стрелами бещисла стреляющим. Се оувидев князь Всеволод, яко крепчее брань належить, оубояся, бе бо и сам млад сам из град изииде с малом дроужины и несы со собою дары многии надеяше бо ся от него живот прияти. Он же яко сверепыи зверь не пощади оуности его: веле пред собою зарезати. И град всь избье. Епископу же преподобномоу во церковь оубегшоу со княгинею и с детьми. И повеле нечестивыи огнем зажещи. Ти тако душа своя предаша в роуце Богу град емоу избившоу Володи- мерь, поплени гради Соуждальскиие и приде ко граду Козельскоу, боудоущоу в нем князю младу именем Василью. Оуведавши же нечестивии, яко оум крепкодушьныи имеють людье во граде, словесы лестьными не возможно бе град прияти. Козляне же свет створше не вдатися Батыю, рекше: «Яко аще князь нашь млад есть, но положим живот свои за нь: и сде славоу сего света приимше, и там небесныя венца от Христа Бога приимемь». Тотаром же бьющимся о град, прияти хотящим град, разбившим градоу стеноу. И возиидоша на вал Татаре. Козляне же ножи резахоуся с ними. Светь же створиша изиити на полкы Тотарьскые. И исшедше из града, исекоша прища их, нападше на полъкы их. И оубиша от Татар 4 тысящи. И саме же избьени быша. Батыи же взя город, изби вси. И не пощаде от отрочат до сосущих млеко. О князи Васильи неведомо есть. И инии глаголахоу, яко во крови оутоноул есть, понеже оубо млад бяше есть. Оттоудоу же воу Татарех не смеють его нарещи: «град Козлеск», но «град злыи», понеже бишася по сем недель, оубиша бо от Татар сыны темничи три. Татари же искавше и не могоша их изнаити во множестве троуп мертвых. Батыеви же вземшю Козлеск и поиде в землю Половецькоую. Оттоуда же поча посылати на грады Роусьскые. И взять град Переяславль копьем, изби всь и церковь архангела Михаила съкроуши, и сосоуды црьковьныя бещисленыя златыа и драгаго каменья взят. И епископа преподобнаго Семеона оубиша. В то же время посла на Чернигов, обьстоупиша град в силе тяжце. Слышав же Мьстиславъ Глебовичь нападение на град иноплеменьных, приде на ны со всими вои. Бившимся им, побежен бысть Мьстислав и и множество от вои его избьеным бысть. И град взяша и запалиша огньмь. Епископа оставиша жива и ведоша и во Глоухов. Меньгоуканови же пришедшоу сглядат град Кыева. Ставшоу же емоу на онои стране Днестра, во градъка Песочного. Видив град, оудивися красоте его и величествоу его, присла послы свои к Михаилоу и ко гражаном, хотя е прельстити. И не послоушаша его.

В лето 6746 (1239 г.). Михаил бежа по сыноу своемь перед Татары Оугры, а Ростислав Мстисла- вичь Смоленьского седе Кыеве. Данил же еха на нь и я его, и остави в нем Дмитра. И вдасть Кыевъ в роуце Дмитрови обьдержати противоу иноплеменьных язык, безбожных Татаровъ.

<. .> В лето 6748 (1240 г.). Приде Батыи Кыевоу в силе тяжьце многомь множьствомь силы своеи, и оукроужи град, и остолпи си Татарьская. И бысть град во обьдержаньи велице. И бе Батыи оу города. И отроци его обьстедяхоу град. И не бе слышати от гласа скрипания телегь его, множества ревения вельблудъ его и рьжания от гласа стад конь его. И бе исполнена земля Роуская ратных. Яша же в них Татарина именемь Товроул, и т исповеда им всю силоу их. Се бяхоу братья его силныи воеводы Оурдю и Баидар, Бирюи, Каидан, Бечак и Меньгоу, и Кююкь, иже вратися, оуведав смерть кановоу, и бысть каном. Не от роду же его, но бе воевода его перьвыи - Себедяи-богатоуръ и Боуроунъдаии-багатырь, иже взя Болгарьскоую землю и Соуждальскоую. Инех - бещисла воевод, ихже не исписахом зде. Постави же Баты порокы городоу подле врать Лядьскьх. Тоу бо беахоу пришли дебри. Пороком же, бес престани бьющим день и нощь, выбиша стены. И возиидоша горожаны на избыть стены. И тоу беаше видити лом копеины и щеть скепание. Стрелы омрачиша свет побеженым. И Дмитрови раненоу бышоу, взиидоша Татаре на стены и седоша того дьне и нощи. Гражане же создаша пакы дроугии град около святое Богородице. Наоутрея же придоша на не, и бысть брань межи ими велика. Людем же оузбегшим и на церковь, и на комар церковныя и стовары своими. От тягости повалишася с ними стены церковныя. И приять бысть град сице воими. Дмитрея же изведоша язвена и оубиша его, моужьства ради его.

В то же время ехал бяше Данил Оугры королеви и еще бл бяшеть не слышал прихода поганых Татар на Кыев. Батыю же вземшю град Кыев, и слышавшоу емоу о Даниле, яко Оугрех есть, поиде сам Володимероу. И приде к городу Колодяжьноу, и постави порока 12, и не може разбити стены. И начать перемолвливати люди. Они же, послоушавше злого съвета его, передашася и сами избити быша. И приде Каменцю Изяславлю, взят я. Видив же Кремянец и град Данилов, яко не возможно прияти емоу, и отиде от них. И приде к Володимироу, и взя и копьем, и изби и, не щадя. Тако же и град Г аличь, иныи грады многы, имже несть числа. Дмитрови же Кыевьскомоу тысяцкомоу Даниловоу рекшоу Батые- ви: «Мози стряпати в земле сеи долго: время ти есть на Оугры оуже поити. Аще ли встряпаеши, земля ти есть силна: сбероуться на тя и не поустять тебе в землю свою». Про то же рече емоу, види бо землю гибноущоу Роускоую от нечестиваго. Батыи же послоуша съвета Дмитрова, иде Оугры.».

«Въ лето 6746 (1237 г.) .придоша иноплеменьници, глаголемии Татарове, на землю Рязаньскую, множьство бещисла, акы прузи; и первое пришедше и сташа о Нузле, и взяша ю, и сташа станомь ту. И оттоле послаша послы своя, жену чародеицю и два мужа с нею, къ княземъ рязаньскымъ, просяче у нихъ десятины во всемь: и в людехъ, и въ князехъ, и въ конихъ, во всякомь десятое. Князи же Рязаньстии Гюрги, Инъгворовъ братъ, Олегъ, Романъ Инъгоровичь, и Муромьскы и Проньскыи, не въпустяче къ градомъ, выехаша противу имъ на Воронажь. И рекоша имъ князи: «Олна насъ всехъ не будеть, тоже все то ваше будеть». И оттоле пустиша ихъ къ Юрью въ Володимирь, и оттоле пустиша о Нухле Татары въ Воронажи. Послаша же рязаньстии князи къ Юрью Володимирьскому, просяче помочи, или самому поити. Юрьи же самъ не поиде, ни послуша князии рязаньскыхъ молбы, но самъ хоте особь брань створити. Но уже бяше божию гневу не противитися, яко речено бысть древле Исусу Наугину богомь; егда веде я на землю обетованую, тогда рече: азъ послю на ня преже вас недоумение, и грозу, и страх, и трепет. Такоже и преже сихъ отья господь у нас силу, а недоумение, и грозу, и страх, и трепет вложи в нас за грехи наша. Тогда же иноплеменьници погании оступиша Рязань и острогомь оградиша и; князь же Рязаньскыи Юрьи затворися въ граде с людми; князь же Романъ Инъгоровичь ста битися противу ихъ съ своими людьми. Князь же Юрьи Володимирьскыи тогда посла Еремея въ сторожихъ воеводою, и сняся с Романомъ; и отступиша ихъ Татарове у Коломны, и бишася крепко, и прогониша ихъ к надолобомъ, и ту убиша князя Романа и Еремея, и много паде ту съ княземь и съ Еремеемь. Москвичи же ничегоже не видевше. Татарове же взяша градъ месяца декабря въ 21, а приступили въ 16 того же месяца. Такоже избиша князя и княгыню, и мужи и жены и дети, черньца и черноризиць, иерея, овы огнемь, а инехъ мечемь. Поругание черницамъ и попадьямъ и добрымъ женамъ и девицамъ пред матерьми и сестрами; а епископа ублюде Богъ: отъеха проче во тъ годъ, егда рать оступи градъ. И кто, братье, о семь не поплачется, кто ся нас осталъ живыхъ, како они нужную и горкую смерть подъяша. Да и мы то видевше, устрашилися быхомъ греховъ своихъ плакалися съ въздыханиемь день и нощь; мы же въздыхаемъ день и нощь, пекущеся о имении и о ненависти братьи. Но на предлежащая възвратимся. Тогда же Рязань безбожнымъ и поганымъ Татаромъ вземшемъ, поидоша къ Володимирю множство кровопролитець крестьяньскыя кръви. Князь же Юрьи выступи изъ Володимиря и бежа на Ярославль, а въ Володимири затворися сынъ его Всеволодъ съ матерью и съ владыкою и со всею областию своею. Безаконьнии же Измаильти приближишася къ граду, и оступиша градъ силою, и отыниша тыномь всь. И бысть на заут- рье, увиде князь Всеволодъ и владыка Митрфанъ, яко уже взяту быти граду, внидоша въ церковь святую Богородицю, и истригошася вси въ образъ, таже въ скиму, от владыки Митрофана, князь и княгыни, дчи и сноха, идобрии мужи и жены. И яко уже безаконьнии приближишася, поставивше порокы, взяша град и запалиша и огнемь, в пяток преже мясопустныя недели. И увидевше князь и владыка и княгыни, яко зажженъ бысть градъ, алюдье уже огнемь кончаваются, а инии мечемь, вбегоша въ святую Богородицю и затворишася в полате. Погании же, отбивше двьри, зажгоша церковь, наволочивше леса, и издвушиша вся: ти тако скончашася, предавше душа своя Господеви; инии же погнашася по Юрьи князи на Ярославль. Князь же Юрьи посла Дорожа въ просокы въ 3-хъ 1000-хъ; и прибежа Дорожь, и рече: «А уже, княже, обишли нас около». И нача князь полкъ ставити около себе, и се внезапу Татарове приспеша; князь же не успевъ ничтоже, побеже; и бы на реце Сити, и постигоша и, и животъ свои сконча ту. Богъ же весть, како скончася: много бо глаголють о немь инии. Ростовъ же и Суждаль разидеся розно. Оканьнии же они оттоле пришедше, взяша Москву, Переяславль, Юрьевъ, Дмитровъ, Волокъ, Тферь; ту же и сынъ Ярославль убиша. Оттоле же придоша безаконьнии, и оступиша Торжекъ на сборъ чистои недели, и отыниша тыномь всь около, якоже инии гради имаху; и бишася ту оканнии порокы по две недели, и изнемогошася людье въ граде, а из Новагорода имъ не бы помочи, но уже кто же собе сталъ бе в недоумении и страсе; и тако погании взяша градъ, и исекоша вся от мужьска полу и до женьска, иереис- кыи чин всь и черноризьскыи, а все изъобнажено и поругано, горкою и бедною смертью предаша душа своя Господеви, месяца марта въ 5, на память святого мученика Никона, въ среду средохрестьную. Туже убьени быша Иванко, посадникъ новоторжьскыи, Якимъ Влоуньковичь, Глебъ Борисовичь, Михаило Моисиевичь. Тогда же ганяшася оканьнии безбожници от Торжку Серегерьскымъ путемь оли и до Игнача креста, а все люди секуще акы траву, за 100 верстъ до Новагорода. Новъгородъ же заступи Богъ и святая великая и зборная апостльская церкы святая Софья и святыи Кюрилъ и святыхъ правоверныхъ архиепископ молитва и благоверныхъ князии и преподобьныхъ черноризець иереискааго сбора. Да кто, братье и отци и дети, видевше Божие попущение се на всеи Русьскои земли. Грехъ же ради нашихъ попусти Богъ поганыяна ны. Наводить Богъ, по гневу своему, иноплеменьникы на землю, и тако съкру- шеномъ имъ въспомянутся къ Богу. Усобная же рать бываеть от свжения дьяволя: Богъ бо не хощеть зла въ человецехъ. Но блага; а дьяволъ радуется злому убииству и кровопролитию. Земли же сгрешивши которои, любо казнить Богъ смертью или гладомъ или наведениемь поганыхъ или ведромь или дъждемь сильнымь или казньми инеми, аще ли покаемся и в нем же ны Богъ велить жити, глаголеть бо к амъ пророкомь: «Обратитеся ко Мне всемь сердцемь вашимь, постомь и плачемь». Да еще сице створимъ, всехъ грехъ прощени будемъ. Но мы на злая възврашаемся, акы свинья валяющеся в кале греховнемь присно, и тако пребываемь; да сего ради казни приемлемъ всякыя от Бога, и нахожение ратныхъ; по Божию повелению, грехъ ради нашихъ казнь приемлемъ».
 

Материал подготовил: Искандер Измайлов

Источник: История татар с древнейших времён в семи томах. Том III. Улус Джучи (Золотая Орда). XIII – середина XV в.».

Подготовил для «Миллиард.Татар»: Владислав Безменов