«В 1711 г. ханский аталык возглавил поход на Кавказ, имея под своим началом 40 тыс. кубанских ногайцев»

Миграция ногайцев

До начала ХVIII в. владения Крымского ханства охватывали большую часть Северного Причерноморья (Буджак и Очаковская степь), Северного Приазовья (Перекопская степь) и Северо-Западного Кавказа (правобережье р. Кубань). Основным населением этих обширных пространств были кочевники-ногайцы, мигрировавшие вследствие дробления и распада Ногайской Орды во второй половине ХVI – первой трети ХVII вв. Адыгские народы Северного и Северо-Западного Кавказа находились в разной степени зависимости от Бахчисарая и были тесно связаны с ногайцами, расположившимися преимущественно в низовьях и на правом берегу Кубани. Действие турецкой администрации в степных краях редко выходило за пределы крепостей Аккермен, Бендеры, Очаков, Джанкермен, Кизикермен, Перекоп, Азов, Темрюк, Тамань и других, менее крупных укреплений, имевших небольшую округу с оседлыми и полуоседлыми жителями. Османы считали управление причерноморскими кочевниками прерогативой Гераев, признаваемых за Чингизидов.

Ногайцы, мигрировавшие в причерноморские степи, первоначально оказывались во власти крымской ветви рода Мангытов, сыгравшего главную роль в формировании Ногайской Орды. К середине ХVII в. крымские Мангыты утратили влияние на ногайцев, кочевавших за пределами Крымского полуострова, хотя сохранили высокое положение среди крымских карачи-беев, заняв вторую (после Ширинов) позицию. Управление «заперекопскими» ногайцами к 1634 г. закрепилось в руках ханского наместника Перекопа - ор-бея. Обладатели этого титула, как правило, принадлежали к роду Гераев (в отдельных случаях – Ширинов) и были третьими по значению в ханстве, после хана, калги и нурадина. В соответствии с традиционным для степных ханств делением на правое и левое крылья в государстве Гераев установился порядок передачи в управление северо-западных степей (Нижнее Поднепровье и далее на запад) калге (первому наследнику хана) и восточных владений (Кубани) нурадину (второму наследнику).

Межевание ногайцев и молдаван

Частые войны Османской империи в Центральной и Восточной Европе способствовали концентрации кочевого населения в Северо-Западном Причерноморье; ногайская конница составляла большую часть вооруженных сил Крымского ханства, участвовавших в османских кампаниях. В середине ХVII в. Буджак был перенаселен кочевниками, которые, занимая новые пастбища, теснили и разоряли молдаван. С целью регуляции землепользования и предотвращения конфликтов османские и крымские власти прибегли к насильственной седентаризации буджацких ногайцев. Для отделения Молдавского княжества от Буджацкой Орды в 1666 г. установили «межу Халил-паши», простиравшуюся от р. Прут по Верхнему Трояновому валу до устья р. Бык, впадающей в Днестр. В Буджаке возникло постоянное представительство ханской власти в лице чиновника ялы-ага («начальник побережья»), имевшего постоянную резиденцию в селении Ханкишла (современное с. Удобное, Одесская обл., Украина).

Управление подвластными Крыму кочевыми ногайцами ограничивалось делами, связанными с военной мобилизацией и внутренней безопасностью. Не было другого средства добиться лояльности кочевников, кроме как гарантировать получение ими богатой военной добычи на вражеской территории. В противном случае они бунтовали и опустошали подчиненные Османам территории, зачастую Валахию и Молдову. Общее руководство выступавшими в поход ногайцами осуществляли крымский хан или его «наследники»: калга, нурадин, ор-бей. Однако их власть была ограничена, поскольку ногайские отряды действовали под началом собственных мурз. И хотя знатность того или иного мурзы часто становилась предметом спора (статус зиждился на генеалогических представлениях о близости или отдаленности от «главной» линии, исходящей от Эдиге), его политический вес определялся числом подвластных ему людей и количеством скота в его собственности.

Институт аталычества

Функцию связи правителей ханства с ногайскими и адыгскими элитами выполнял обычай аталычества. Юных Гераев отдавали на воспитание влиятельным ногайцам и адыгам. Воспитатели-аталыки приобщали ханских сыновей к военному делу и простому быту, вводили в круг своих семей, родственников, семейно-клановых и других содружеств. На Северном Кавказе воспитание у аталыка считалось завершенным, когда воспитанник возглавлял удачный набег или отличался участием в нем. Достигнув совершеннолетия, ханский наследник возвращался к родителям и в дальнейшем под-держивал теплые отношения с аталыком, становившимся как бы его близким родственником.

Благодаря аталычеству крымские правители обретали дружеские отношения с адыгами, зачастую бесленеевцами, жившими в низовьях Кубани, брали в жены девушек из их среды. Но это были, по существу, личные связи неравноправ¬ного характера. Политическое значение каждого крымского султана, его шансы на занятие трона зависели от величины влияния и разветвленности патрон-клиентской группировки, создаваемой им с юношеских лет. Аталык, его сыновья и друзья юности султана, участвовавшие вместе с ним в набегах и прочем «молодечестве», составляли ядро его «партии».

По свидетельству К.Ш. де Пейссоннеля, крымские султаны имели «многочисленную свиту мирз из главных родов, которые присоединяются к ним и разделяют их судьбу; эти мирзы одеваются и питаются за счет султанов, содержащих их настолько хорошо, насколько позволяют средства». Чтобы удержать клиентелу, патрону приходилось делать щедрые подарки, отдавать все, «вплоть до собственной одежды». Так как доход от «уделов и пенсий от Порты» не мог позволить султанам вести пре¬стижный образ жизни, их не оставляла мысль о набегах: «они повергают хана часто в большие затруднения, делая по собственному почину набеги на Россию или восставая против него и побуждая к восстанию черкесов». Даже когда ханы декларировали мирные отношения с сопредельными государствами и народами, они вольно или невольно до¬пускали нападения своих отпрысков на земли соседей и избегали ответственности за «озорство» этих царственных юношей.

Запрет на спиртное

Как полагал В. Д. Смирнов, «военные экскурсии сыновей [...] хана крымского служили боевою школою, в которой подготавливались преемники престарелых отцов своих во власти, главную опору которой должно было утвердить на проявлении личной военной доблести, обаятельно действующей на массу первобытных [...] народов». И все же нужно иметь в виду не только практическое значение этой «школы», но и связь аталычества с набеговыми практиками и механизмами формирования патрон-клиентских групп. Корни этого социального комплекса уходят в архаические мужские союзы, концептуализированные Генрихом Шурцом. Важной чертой любой патрон-клиентской группы был непосредственный, личный контакт неравных по статусу партнеров и их взаимные обязательства: клиента – верно служить, патрона – защищать и одаривать.

Патрон-клиентские группы в Крымском ханстве отличались от своих аналогов в Речи Посполитой и других государствах феодальной Европы меньшей формализацией иерархий и большей непосредственностью общения между представителями разных сословий. В Крыму считалось дурным тоном излишне демонстрировать статусные различия – как в манере разговора, так и одежде. Внешний вид удостоверял скорее возраст, нежели социальное неравенство; молодежи прощали отступления от этикета и пестроту одежды. У приазовских ногайцев даже в начале XIX в. мусульманское запрещение употреблять спиртные напитки не распространялось на юношей, распивавших хмельное в отдалении от своих аулов; ответственное отношение к религии у них возникало лишь к 40-50 годам. Алкоголь присутствовал во всех случаях, связанных с «обычаями Чин¬гисхана», свято почитаемых в Крыму. Хмельное застолье на пирах «хана и его батыров» составляло самый важный, организующий момент для подобных групп.

Пища Чингисхана

Этим обычаям был привержен хан Мехмед Герай (1515-1523), обвиненный ширинским беем в недостойном поведении – нахождении «в компании персидских еретиков, их отношения переходят в разврат; они все время пьют; важные государственные дела заброшены [...], тирания и поборы угнетают страну». Конечно, Ширинов заботило не столько состояние нравственности этого успешного хана, сколько то, что он благодаря этим пирам укреплял свой авторитет, обретал и сплачивал сторонников. Присутствие «персидских еретиков» на пире указывало не только на дипломатические связи хана, сомнительные для мусульман-суннитов, но и фундаментальный принцип мужского союза: участие в нем чужаков. Хан Мурад Герай (1678-1683) также славился пирами, подчеркивал их связь с «чингизовскими обычаями», почему и был популярен в народе; в ярлыках, адресованных московскому царю Федору Алексеевичу, он неоднократно просил о присылке водки.

Исламская религиозность не мешала крымским татарам чтить языческих властителей степи, слушать эпические повествования о них и предаваться «играм, танцам и пьянству». Аналогичную связь хмельных пиров с образом Чингисхана отметил Г. Н. Потанин на Алтае в 1879 г.: «арихи-чин- гис-ханай идэ», т. е. водка – пища Чингисхана, будто бы им изобретенная. Алтайские предания также упоминали и о запрещении алкоголя Чингисханом. Согласно выводу Д. В. Цыбикдоржиева, Чингисхан достиг могущества благодаря сторонникам, сплоченным в собственном мужском союзе, но укрепил свою власть, запретив все прочие мужские союзы и их практики: облавные охоты, набеги, пиры, личные дружины и пр.

Воспитание детей

Когда представителю разветвленного рода Гераев удавалось обрести престол, его группировка становилась непосредственной опорой его власти. Друзья и сторонники хана занимали государственные должности или позиции неофициального влияния. Последние часто обретал аталык. Так, в 1653 г., во время общего с украинскими казаками похода против Речи Посполитой, хан Ислам Герай III отправил с важной миссией к гетману Богдану Хмельницкому своего аталыка Сефер-агу. Эвлия Челеби упоминал аталыков среди значительных персон, от участия которых зависел успех политических мероприятий.

В 1711 г. ханский аталык («салтан-пестун») возглавил поход на Северо-Западный Кавказ, имея под своим началом до 200 кубанских мурз, 40 тыс. кубанских ногайцев, больше 60 запорожцев и некоторое количество крымцев. Тех же обычаев придерживались крымские мурзы даже в начале ХГХ в. Они отдавали своих детей на воспитание «простым татарам» с хорошей репутацией. Аталык «не только [.] получает за свою услугу разные пособия, но еще, можно сказать, чрез нее выходит уже из числа простолюдинов. Он принимается в дом как ближайший родственник, имеет право заседать в кругу их общества [.]. Нижнее состояние заглушает в юном сердце тщеславие и изобилие, породою приуготованные».

Ослабление власти на местах

Постоянное возгорание отдельных очагов власти в разных статусных и территориальных нишах Крымского ханства оставалось его характерной чертой до последних лет существования. Каждый правитель степных обществ неотвратимо сталкивался с проблемой политической фрагментации, которую невозможно было ре-шить средствами одних лишь степных обществ. Замыкание патрон-клиентских связей на личности хана составляло едва ли не основной способ привязки к Бахчисараю степной периферии.

Отдельные анклавы регионального представительства центральной власти, создаваемые крымскими ханами в Буджаке и на Кубани, не располагали ресурсами, достаточными для контроля более-менее значительной территории. Гарнизоны турецких крепостей, расположенных в стратегически важных районах, служили инструментом сдерживания или, наоборот, стимулирования центробежных сил в Крымском ханстве, в зависимости от конъюнктуры. Стамбул удерживал власть над Бахчисараем, ослабляя чрезмерно усилившихся и усиливая некстати ослабевших ханов. Перманентное состояние войны, управляемое и направляемое Османами военно-административными и религиозно-идеологическими средствами, поддерживало в ханстве чересполосицу изменчивых, постоянно возникающих и исчезающих патрон-клиентских групп на уровне целостной системы с некоторым подобием властной вертикали. Впрочем, патрон-клиентская сеть хана всегда была более длинной и разветвленной, чем у любого его конкурента.

В Стамбуле степные владения Крымского ханства традиционно воспринимали как Darulharb – «пространство войны», не имевшее устойчивых границ, в отличие от Darulislam – «пространства ислама», территории, где устоялось господство мусульманского права. Заключение мира с христианскими государствами и установление с ними неких границ официальная османская доктрина считала временной остановкой на пути продвижения ислама.

Продолжение следует

Авторы: В.В. Грибовский