«Письменные источники, начиная с IX и вплоть до XIV в., показывают устойчивые связи Волжской Булгарии с народами Севера»

Выгодные сведения среди арабских купцов

Мы можем говорить о нескольких территориальных направлениях болгарской торговли – северном и северо-восточном, северо-западном, западном и южном. Особо необходимо выделить народы, жившие севернее Волжской Болгарии, археологически выявляемые на памятниках древнемарийской, чепецкой и родановской культур. В глазах болгарских купцов Верхнее Прикамье и Приуралье связываются в первую очередь с пушниной, которая в обмен на предметы восточного импорта и болгарского производства через посредничество болгар уходила на Восток. Поэтому эта территория являлась важным рынком сбыта болгарских товаров.

Экономические интересы заставляли болгарских купцов распространять среди арабских торговцев и путешественников такие сведения о народах Севера, которые были выгодны им, и благодаря этому они держали в своих руках торговлю с этими народами. О времени становления связей Болгарии с народами Севера Б.Н. Заходер на основе анализа арабо-персидских источников подчеркивает, что сведения о Севере попали в Болгарию до Ибн Фадлана и уже в начале X в. Причем наиболее существенным источником сведений о Севере для восточной географии, несомненно, был Болгар, имевший глубокие и постоянные связи с северными народами.

Три группы русов в источниках

Начиная с сообщения Ибн Фадлана о том, что за страной болгар на расстоянии трех месяцев пути есть народ, называемый вису, в восточную географическую литературу прочно входит упоминание о народах Севера. Причем Ибн Фадлан специально подчеркивает, что болгарские купцы, отправляясь в страну Вису, привозят соболей и черных лисиц. У Марвази есть упоминание и о народе йура: «Они – народ дикий, обитают в чащах, не имеют сношений с людьми, боятся зла от них... Болгары ездят к ним, возят товары, как-то: одежды, соль, другие вещи... торгует народ йура при посредстве знаков... вывозят от них превосходных соболей и другие прекрасные меха».

В сообщениях ал-Балхи и ал-Истахри есть упоминание о трех группах русов и одном из племен – Арта. Из Арты «вывозят черных соболей и свинец» (Гаркави, 1870, с. 276). Д.А. Хвольсон при переводе добавляет: «Эти русы ведут торговлю с Хазарией, Византийским государством и Великой Болгарией» . У Ибн Хаукаля также есть тема торговли с северными соседями, правда, под мифическими названиями «Яджудж и Маджудж»: «Большая же часть этих мехов и превосходнейшие из них находится в стране Русь, а некоторые высококачественные из страны Яджудж и Маджудж переходят к Русам, по соседству их с Яджуджами и Маджуджами и по торговле с ними. Продавали же они это в Болгаре...».

Чем торговали в Болгаре?

Письменные источники XII–XIII вв. говорят об усилении подобных экономических отношений и даже больше об определенной их экономической и политической зависимости. Так, ал-Гарнати пишет: «А у него (Болгара) есть области (жители которой) платят харадж, между ними и Болгаром месяц пути, называют ее Вису. И есть другая область, которую называют Ару, в ней охотятся на бобров, и горностаев, и превосходных белок. А идут от них чрезвычайно хорошие шкурки бобров». У ал-Гарнати есть упоминание и других предметов торговли, в том числе мечей, мехов, рабов». У Казвини при характеристике народа вису есть также описание торговли: «Народ болгар возит свои товары туда для торговли...». Тема торговли болгар с народами Севера подтверждается и русскими летописями. В «Повести временных лет» под 1096 г. со слов новгородца Гюраты Роговича сообщается о меновой торговле.

Письменные источники, начиная с IX и вплоть до XIV в., показывают устойчивые связи Болгарии с народами Севера. Как же можно археологически локализовать названные в письменных источниках области Ару, Вису, Йура? В исторической литературе в последние годы область и народ Ару начали связывать с чепецкой археологической культурой, для которой известно около 120 археологических памятников – городища, селища, могильники, клады и отдельные находки. В археологических материалах поломской (V–IX вв.) и чепецкой культур (IX–XIV вв.) найден целый круг предметов, которые позволяют уверенно говорить о торговых связях волжских болгар с их населением. При этом часть товаров поступала при посредничестве болгар с востока, а часть – как продукты ремесленного болгарского производства. И связи эти были выгодные для обеих сторон, хотя интересы торговли, стремление получить прибыль требовали со стороны болгарских купцов определенной оборотистости. Интересно в этом плане сопоставление слова ｫбелкаｻ в татарском и ряде финно-угорских языков.

Значение денег в финно-угорских языках

По замечанию А.X. Халикова, в марийском, мордовском, коми-зырянском и коми-пермяцком языках слово ｫурｻ одновременно означает и мелкую денежную единицу – ｫкопейкуｻ и пушного зверька – белку. Но если в татарском и, очевидно, в болгарском языке одна копейка равнялась одной белке (бер тиен), то в марийском она называлась ｫкуим урｻ – 3 белки; 2 копейки, ｫшомырｻ, – 7 белок; 3 копейки, ｫлурｻ, – 10 белок. Это обстоятельство свидетельствует о спекулятивном характере торговли болгарских купцов с местными финно-язычными народами. В удмуртском языке слово белка (коньы) имеет и второе значение – копейка, а деньги назывались ｫконьдонｻ, что обозначало стоимость белки. По свидетельству некоторых исследователей, в отдельных удмуртских деревнях еще в начале XIX в. денежные меры приравнивались к определенному количеству белок.

Как мы видим, в этих языках белка обозначается словом ｫурｻ, ｫконьыｻ и означает денежную единицу. В районах Среднего Поволжья, Прикамья и Приуралья, где леса составляли большую часть территории, меха куницы, соболя, белки и других пушных зверей были одним из основных средств обмена, поэтому они были эквивалентом денег в торговле. Единство этих терминов говорит о том, что эта система формировалась в одно и то же время и эти народы были в тесных торговых и экономических взаимоотношениях. Об активных торговых связях болгар и предков удмуртов ясно свидетельствуют материалы языка. Так, у В.И. Лыткина приводится от 30 до 400 заимствований болгарской лексики в удмуртском языке.

Украшения чепецкой культуры

Другой группой изделий восточного импорта, поступавших через посредничество болгар, являются находки византийских и средневековых сосудов, относящихся к VII–XII вв., бусы из Средней Азии, Египта и Сирии, шелковых тканей из Византии. В X в. на территорию чепецкой культуры увеличивается поступление вещей собственно болгарского ремесленного производства. Исследователи чепецких древностей отмечают разнообразные ювелирные изделия, украшенные зернью, такие как серебряные калачевидные серьги и в виде желудя, лунница с шатоном, трехбусинные височные кольца и др. На основе этих изделий болгарского импорта началось их местное производство. Есть еще одна группа предметов, импортируемых из Болгарии.

В памятниках чепецкой культуры в значительном количестве найдены серебряные и бронзовые пластины, на которые с одной стороны припаяны брактеаты – оттиски восточных монет. По всей видимости, болгары в условиях чеканки подражаний и собственных монет организовали производство брактеатов для оформления нагрудных украшений и снабжали ими население этой территории. В условиях формирующейся потребности в такого рода изделиях в связи с сокращением, а с XI в. и прекращением притока куфических монет предки удмуртов стали использовать эти брактеаты. Мнение о производстве болгарами этих оттисков подтверждается и тем обстоятельством, что только болгары на территории Среднего Поволжья, Прикамья и Приуралья знали и использовали куфический шрифт.

О производстве подобных брактеатов свидетельствует факт находки в Веселовском древнемарийском могильнике двух серебряных брактеатов, причем один из них – оттиск с болгарского дирхема, чеканенного в Болгаре в 986/987 г., а другой – оттиск с саманидского дирхема. При раскопках В.А. Оборина на Пончинском селище ХI–XIII вв. была найдена монетовидная подвеска с круглым отверстием, подражающая саманидским монетам. Предки удмуртов широко использовали нагрудные украшения с применением монет. У населения чепецкой культуры эти подвески в связи с прекращением поступления куфических монет и производства брактеатов начали делать из серебряных или бронзовых пластинок, которые также часто встречаются в археологических памятниках.

Использование монет как украшений

Часто встречается в памятниках чепецкой культуры болгарская гончарная керамика, причем не только на городищах, но и в могильниках. По подсчетам М.Г. Ивановой на городище Иднакар гончарная керамика в слое X в. составляет 1,74%, в слое XI–XII вв. – 10,5%, в слое XII в. – 23,48%, в слое XIII в. – 33,67%. Подобная же картина наблюдается и на городище Гурьякар. Все это позволяет говорить об основании на городище Гурьякар болгарской торговой фактории и о проникновении болгар в древнеудмуртскую среду.

По локализации часто встречавшейся в арабо-персидских источниках и исторической литературе «Вису» нет единой точки зрения. Более установившимся является мнение об отнесении страны вису к летописной веси в районе Белоозера. Другая точка зрения о размещении страны вису в Верхнем Прикамье.

Все сообщения арабо-персидских источников о вису и йуре главным образом связываются с заинтересованностью болгар и населения Средней Азии и Ирана в предметах этого региона – мехах, соли, меде и др. Еще в VII–VIII вв. отмечается проникновение на территорию Верхней Камы монет, которые использовались в качестве украшений. Так, в Неволинском могильнике в ходе раскопок Р.Д. Голдиной только в 1979–1981 гг. было найдено 14 сасанидских драхм VI–VII вв., в Бартымском могильнике в раскопках 1981 г. Н.В. Водолаго – 7 сасанидских драхм V–VI вв., одна византийская монета второй четверти VII в. В Аверинском II могильнике в раскопках 1975–1978 гг. найдено 7 сасанидских драхм VI–VII вв. и 5 арабских монет VIII в.

Сравнение аббасидских и саманидских монет

В этот период из привозных вещей отмечаются и бусы. В IX–X вв. торговые связи Болгарии с населением Верхней Камы, носителями родановской культуры, усиливаются. Особенно ярко это можно проследить по Агафоновскому I и II могильникам. Если в Агафоновском I могильнике монет найдено немного и все они в основном сасанидские, за исключением двух куфических монет времени Аббасидов, то во Агафоновском II могильнике монет значительно больше. Причем здесь найдены монеты сасанидского (все относятся ко времени правления Хосрова II), аббасидского (IX в.), саманидского (X в.), германского (X–XI вв.), английского (середина XI в.) чеканов.

Если сравнивать количество аббасидских и саманидских монет, то последних значительно больше. Найдены здесь и подражания саманидским дирхемам и западно-европейским денариям. В основном все эти монеты пробиты или к ним приделаны ушки, и они использовались как украшения. Встречаются и отдельные клады куфических монет (Горбуновский), где монеты найдены вместе с серебряными сосудами, болгарскими и русскими украшениями. Из предметов восточного импорта, поступивших через посредничество болгар, можно назвать и серебряные сосуды сасанидского, византийского и среднеазиатского производства, хорезмийскую керамику. В.Ю. Лещенко отмечает, что на территории родановской культуры найдено более половины всех кладов восточного серебра и самая многочисленная группа попала сюда в IX–XI вв.

Продолжение следует

 
Автор: Валеев Р.М.,Мухаметшин Д.Г.
 
Источник: Археология Волго-Уралья. Том V. Средние века (VIII-начало XIII вв.) 
Подготовил: Владислав Безменов