«Нужен был человек, умеющий ладить как с националами, так и с властью. Эта участь выпала мне»

Нужна квартира

Усманов Гумер Исмагилович, будучи первым секретарем Обкома КПСС, стал подбирать молодых ребят из университета. Олег Морозов и Андрей Бусыгин стали заведовать отделами. Олег потянул за собой меня в идеологический отдел. Его мотив был понятен, ему нужен был товарищ, причем идеолог национального движения, с тем, чтобы найти общий язык с оппозицией, а мне нужна была квартира и, конечно, я стремился всячески предотвратить конфликт, случившийся в некоторых союзных республиках. Татары жили по всему Союзу, и трудно было предсказать их поведение в случае серьезного конфликта между Москвой и Казанью и тем более трудно было бы его локализовать.

В отличие от Прибалтики, в Татарии определенное доверие населения к партии сохранялось, тем более КПСС сама начала реформироваться, но как всегда больше для видимости. В руководстве Обкома были очень разные люди, включая сторонников возврата к «партийной дисциплине».

Вместе с нарастанием критики партии в ней произошел раскол. Появилась оппозиция к власти не только в лице татарского национального движения (организация «Татарский общественный центр» - ТОЦ), но также со стороны «демократических» сил. К сожалению, это разделение было не столько по идейным соображениям, сколько по национальной принадлежности. Нужен был человек, умеющий ладить как с националами, так и с властью. Эта участь выпала мне, кстати, очень неприятная - в Обкоме меня пытались изолировать как сторонника ТОЦ, а на собраниях ТОЦ кричали, чтобы я вышел из прогнившей партии.

В Обкоме меня посылали в самые горячие точки, где, чтобы говорить с публикой, нужны были крепкие нервы и смекалка, дабы ответить на вопросы, на которые разумных ответов не было. Эту публику я называл трудно предсказуемой «биомассой». В 1989 году Усманова избрали секретарем ЦК КПСС, а он с собой забрал Морозова и Бусыгина, я остался один в окружении старой гвардии. 

Вместо Усманова избрали Рево Рамазановича Идиатуллина, весьма современного руководителя, спокойного, интеллигентного, приятного в общении. Наверное, именно такие люди позволили пройти сложнейший путь республики без эксцессов, которых не смогли избежать союзные республики и многие регионы России. Однако время КПСС подходило к концу.

Партия за суверенитет?

Общественность бурлила не на шутку. В то время мне пришлось много выступать перед публикой. Открытый разговор на различных собраниях был самым эффективным способом донести суть политики руководства и заодно узнать реальные настроения людей. Меня старались посылать на те участки, куда не решались ездить другие инструкторы Обкома КПСС.

По тем временам моя должность заместителя заведующего идеологическим отделом была довольно весомой, но партия находилась на излете, и все ждали ее естественного конца. Этим особенно отличались Набережные Челны, где публика была разношерстной: одни кричали – «ты националист», а другие называли меня недобитой партноменклатурой. Мне доставалось буквально ото всех. Нервы у меня были крепкими, а понимание нашего особого пути было твердым. Аргументов хватало. В публичной речи все предельно упрощается, там любая ложь становится очевидной - лучше быть предельно искренним. «Особый» путь многим грел душу.

Пресса создала мне имидж радикала, но на самом деле я был просто принципиальным. Мне впоследствии довелось участвовать во многих переговорах, которые требовали дипломатии и согласования позиций. Там тупая принципиальность успехов не приносила. Надо было слышать доводы разных сторон. Так было в республике в годы суверенитета, когда обострились отношения татар и русских, точно также было во время переговоров с Москвой по заключению двустороннего Договора, затем пришлось в Чечне искать пути примирения федералов и боевиков, затем на Кипре на «Зеленой линии» - делиться опытом с киприотами. Я постоянно участвовал в процессах, где надо было добиваться компромиссных решений. В таких процессах работала большая команда, но радикалов среди переговорщиков не было. Тем не менее, имидж радикала за мной закрепился. Впрочем, и это можно пережить, лишь бы дело не страдало. Важно было не допустить напряжения в обществе в связи требованиями суверенных прав. 

Если татары в общем и целом одобряли перемены, то русские относились к этому настороженно, а порой и со страхом, боясь повторения событий в союзных республиках, где дело доходило до вооруженного конфликта.

В этих условиях мы с Марат Гадыевичем Галеевым, который стал секретарем Татарского Рескома  КПСС по вопросам идеологии, решили получить одобрение членов Президиума по вопросу суверенитета путем заочного голосования. Обзванивали по телефону и просили выразить мнение, ссылаясь на якобы срочность. Зная заведомо сторонников и противников суверенитета, мы получили подтверждение сторонников, которых оказалось большинство, и опубликовали как мнение руководства партии, что успокоило многих партийцев.
 

Фото на анонсе: из открытых источников vk.com