«Бахты Герай с Кубанской Ордой, казаками-некрасовцами, калмыками вторгся на территорию Азовской и Казанской губерний»

Провал наступления на Киев

Потенциальная угроза со стороны чрезмерно усилившейся России и подстрекательство ее военно-политических противников вынудили Стамбул отказаться от политики стабилизации границ и объявить войну царю в ноябре 1710 г. Большую роль в принятии Портой этого решения сыграла позиция крымского хана. Девлет Герай II стал едва ли не главным координатором действий разнородных антироссийских сил, оказавшихся в 1708 – 1710 гг. в причерноморских владениях Османов и сосредоточившихся вокруг бендерского «Карлополиса». Пестрый состав шведско-польско-украинских союзников Османской империи, с которыми сплотился Девлет Герай II, демонстрирует широкий спектр мотиваций, сфокусировавшихся в одной общей задаче – возвратить status quo, существовавший не только до Полтавской битвы, но даже до Константинопольского мира. В последнем было крайне заинтересовано Крымское ханство.

Во время русско-турецкой войны 1710 – 1712 гг., кульминацией которой стал Прутский поход Петра I, Крымское ханство проявило чрезвычайную военную активность – не только на Пруте, но и на порубежных территориях России и Речи Посполитой. Именно вооруженные силы ханства открыли военные действия в январе – феврале 1711 г., начав наступление в трех направлениях: на Северо-Восточное Приазовье, на польскую Правобережную Украину (занятую российскими войсками) и на Слободскую Украину. Крымское войско тревожило русскую армию на марше к Дунаю, разбивая отдельные отряды, захватывая фуражиров, отгоняя тягловый скот и лишая ее подвоза продовольствия, дров, питьевой воды. Однако пробиться к Харькову и тем более к Воронежу крымцам и запорожцам не удалось, а наступление буджакцев и их польских и украинских союзников на Киев провалилось.

Договор в османском лагере

Петр I в 1711 г. отводил борьбе против Крымского ханства явно второстепенную роль – «впервые в истории русско-турецких конфликтов», как заметил О. Г. Санин. Предусмотренное царем вторжение в Крым должно было сковать ханское войско, но не обеспечить завоевание полуострова. Кроме того, совместно с калмыками и кабардинцами планировалось «разорить или покорить» Кубанскую Орду. Главная русская армия во главе с Петром I направилась в Молдавию, к р. Дунай, где концентрировались основные османские силы. Однако гениально задуманная и плохо подготовленная кампания в силу крайне неблагоприятно сложившихся обстоятельств едва не закончились для царя военной катастрофой у р. Прут.

Подписанный 12 июля в османском военном лагере мирный договор между Россией и Османской империей был очень враждебно встречен Девлетом Гераем II, усмотревшим в нем ущемление интересов Крымского ханства. Еще 10 июля на военном совете хан яростно возражал против начала переговоров о мире и вместо этого предлагал главнокомандующему османской армией, великому везиру Балтаджи Мехмеду-паше захватить Петра I в плен. Однако теперь османское руководство не было склонно принимать во внимание интересы Девлета Герая II и прислушиваться к нему. 3 июля 1711 г. российский агент в Стамбуле Лука Барка доносил канцлеру графу Г. И. Головкину, что «хан великий ныне кредит потерял при султане». Более того, Ахмед III «кается зело, что поверил доношениям хана крымского, котораго вси нежелающие войны бранят, говоря, что он склонял на то султана не для интересу империи, но для приватной своей прибыли.».

Новый баланс сил

В Прутском мирном договоре лишь одна – первая статья – имела отношение к Крымскому ханству и удовлетворяла чаяния ханов: в соответствии с ней была разрушена крепость Каменный Затон. Между тем тяжелое положение, в котором оказалась на Пруте русская армия, позволяло Девлету Гераю II считать, что в договор будет внесено его основное требование о возобновлении отправки ему из России «поминков». Такое условие действительно выдвигалось Балтаджи Мехмедом-пашой на переговорах с русскими дипломатами 10-11 июля, однако благодаря дипломатическому искусству вице-канцлера барона П. П. Шафирова обещание «погодной дачи» хану так и осталось устным. Как писал позже П. П. Шафиров, великий везир сделал это намеренно – «за ссорою с ханом, по своей злобе». Таким образом, Прутский договор так же, как Карловицкий и Константинопольский 1699 и 1700 гг., был заключен с игнорированием крымских интересов.

После ратификации Прутского договора султан Ахмед III еще дважды, в 1711 и 1713 гг., объявлял войну России. И хотя боевые действия между армиями обеих стран не возобновлялись, Крымское ханство осуществило серию массовых набегов на юго-западные, южные и юго-восточные границы России. За это время между Россией и Османской империей были заключены два мирных договора: Константинопольский от 5 апреля 1712 г. и Адрианопольский от 13 июня 1713 г. В переговорах в Адрианополе принимал участие новый хан Каплан Герай I, добивавшийся включения в договор условия о выплате Крыму «поминков». Однако в тексте соглашения данный вопрос был сформулирован настолько туманно, что с тех пор навсегда исчез из внешнеполитической повестки дня.

Бессрочный Адрианопольский договор 1713 г. окончательно зафиксировал баланс сил, сложившийся в Азово-Черноморском регионе после Прутского мира. В 1714 г. в низовьях Днепра и Северном Приазовье состоялась демаркация новой русско-турецкой границы, в результате которой Россия понесла небольшие территориальные потери в пользу Крымского ханства, лишившись восточной части Запорожья. Теперь граница с Днепра была перенесена севернее – в междуречье Самары и Орели. В состав османской комиссии, проводившей разграничение, на этот раз входил и представитель крымского хана – Мехмед Шах-бей.

Желание хана быть в подданичестве у России

Незадолго до своего повторного смещения Портой Девлет Герай II, реалистично оценивая состояние и перспективы крымско-османских отношений, оказался способен на странные и, казалось бы, провокационные действия: в 1712 г. он инициировал переговоры о переходе Крыма в российское подданство. Даже если признать их дипломатической игрой хана, то с повестки дня не может быть снята убедительная версия В. А. Артамонова о том, что Девлет Герай II, «видимо, пытался втянуть Россию в переговоры и вернуть русско-крымские отношения к состоянию 1681 г.», то есть до заключения Бахчисарайского мирного договора. Вопреки эпатажным выходкам и символическим демонстрациям, Девлет Герай II не был принципиальным противником России.

Предвидя скорую отставку, в начале 1712 г., он послал в Санкт-Петербург своего неофициального представителя – молдаванина Александра Давыденко, поручив ему объявить о том, что «хан сам хочет быти в подданстве у его царского величества», вместе с Крымской и Буджакской Ордами. Причина такого намерения якобы состояла в том, что султан часто «переменяет» крымских ханов «и туркам головы всегда рубят, чего и он боится». Однако зондирование возможной смены сюзерена не имело для Девлета Герая II желаемых последствий: российские власти не предоставили ему никаких гарантий, а в 1713 г. он вновь был удален с престола Портой. Подобная позиция хана свидетельствует не только о его дипломатическом искусстве, но и отражает общие закономерности новой внешнеполитической стратегии Крымского ханства, вызванной его резким ослаблением с начала XVIII в. Ханы оказались способны на заключение новых политических альянсов – с шведским королем, с Запорожской Сечью, основательно пересматривая свои отношения с традиционными политическими партнерами и противниками.

Как заметил В. Е. Возгрин, «ни один из Гераев, сменивших Девлета II, не помышлял более о том, чтобы вести диалог с Санкт-Петербургом на равных», а в российской столице в 1720-е гг. «Крым рассматривают уже не как постоянную угрозу, но обычное соседнее государство.». С того времени еще более понижается уровень титулования российскими властями крымских ханов, которых уже давно не называли царями. Так, в 1727 г. генерал-фельдмаршал князь М. М. Голицын письменно обращался к Менгли Гераю II фактически как к равному – «ваша светлость», а другой генерал-фельдмаршал граф Б. К. Миних в посланиях к «светлейшему крымскому хану» Каплану Гераю I от мая 1735 г. именовал его «ваше высочество», но не «величество», как было принято обращаться к монархам.

Крупный ногайский набег на Казанскую губернию

Уже в 1720-е гг. наблюдается ситуация, при которой российские и крымские власти некоторым образом объединяют усилия по контролю над пересечением новых границ своими подданными, грозившим дестабилизацией обстановки в регионе. Такое сотрудничество ярко проявилось в ходе многолетних попыток России, Крымского ханства и Османской империи по нейтрализации султана Бахты Герая, захватившего власть на Кубани). Его самостоятельность и самоуправство, дестабилизировавшее османские и российские границы, не могло не раздражать Стамбул и не пугать Бахчисарай – в условиях резкого снижения уровня лояльности Кубанской Орды. Еще в начале 1717 г., назначая в Крым нового хана Саадета Герая IV, Порта указала ему положить конец действиям Бахты Герая, на которого султану жаловался российский посланник. В то же время «шальной султан» был очень привлекательной фигурой для тех политических сил Крымского ханства, которые противодействовали столь убыточному для них процессу стабилизации границ.

В июле-августе 1717 г. Бахты Герай с Кубанской Ордой, казаками-некрасовцами, калмыками и азовскими турками-османами общей численностью около 15 тыс. человек, двигаясь по Волго-Донскому междуречью, вторгся в восточную часть Центрального Черноземья и Среднее Поволжье, на территорию Азовской и Казанской губерний. Как показала Т. В. Лавринова, это был самый тяжелый по своим последствиям «татарский набег» за всю первую четверть XVIII в., оказавший серьезное влияние на демографическую ситуацию юго-востока России.

Только в Пензенском и Саранском уездах Казанской губернии ногайцы захватили в плен и убили 16 744 чел. Из них основную массу составили помещичьи (10 120 чел.) и монастырские (899 чел.) крестьяне, а также «ясачные люди» (4899 чел.). Оценив позже масштаб нанесенного «Кубанским погромом» ущерба, российское правительство было вынуждено освободить тяглое население пострадавших уездов от уплаты податей за 1718 г. Кроме того, руководству страны пришлось возобновить практику строительства укрепленных оборонительных линий, характерную для предшествующего столетия. В 1718-1720 гг. в степи между Доном и Волгой была возведена Царицинская линия протяженностью 60 верст, перекрывшая крупную «татарскую сакму». О набеге Бахты Герая в России помнили много лет спустя: в 1736 г. вице-канцлер граф А. И. Остерман упомянул в ноте великому везиру Силахдару Мехмеду-паше о понесенных в 1717 г. «многих» миллионах убытка, о разоренных «до основания» населенных пунктах.

Создание русско-турецкой комиссии по расследованию

Несмотря на то, что Бахты Герай являлся самозваным лидером, после «Кубанского погрома» 1717 г., российское правительство не оставило дело без вынесения ноты протеста Османской империи, требуя «надлежащей сатисфакции». Решение вопроса о возмещения нанесенного Бахты Гераем ущерба было поручено подполковнику И. М. Натали, отправленному в Стамбул в мае 1718 г. Одним из результатов его поездки стала достигнутая договоренность о создании русско-турецкой комиссии для расследования пограничных инцидентов. Она начала работать под Азовом в 1719 г. и продолжала вплоть до 1736 г., когда российская армия вновь овладела этой крепостью. В первые годы деятельность комиссии была парализована сложной обстановкой на Кубани и нежеланием ногайских мурз возвращать пленных, большая часть которых уже была продана. Известно, что 1720 г. в улусах Кубанской Орды находилось 17,5 тыс. российских пленных. Косвенное отношение к работе комиссии имели и власти Крымского ханства, состоявшие в переписке с османским комиссаром.

Что касается Бахты Герая, то впоследствии Россия предпринимала несколько попыток призвать его под свою протекцию и даже устранить его физически, а крымские ханы продолжали борьбу с ним почти до конца последующего десятилетия. Случай Бахты Герая органично вписывается в историю деятельности пограничных властей Крымского ханства, Российской и Османской империй по соблюдению нового по-граничного порядка и контролю над незаконным перемещением местных сообществ через границы. Последовательно выступая в роли дестабилизатора ситуации в южном порубежье, Бахты Герай был крайне опасен для Бахчисарая, Стамбула и Санкт-Петербурга: он безнаказанно позволял себе то, что не могли себе уже открыто позволить ни крымские ханы, ни их официальные представители. А именно – совершать успешные походы, либо создавать для своих подданных, недовольных новым пограничным порядком, возможность продолжать набеги. Кубанский султан был последним крупным политиком и военачальником в Крымском ханстве, которому удавалось проводить набеги без санкции государственной власти в условиях начавшегося и активизировавшегося в первой четверти XVIII в. установления на юге линейных границ.

Старые методы в борьбе с набегами

Документальные свидетельства позволяют не согласиться с выводом В. Е. Возгрина о якобы произошедшей в Крымском ханстве в XVIII в. «социально-экономической эволюции», в результате которой «в Крыму уже были безвозвратно утрачены сложные навыки многодневных конных походов» и «абсолютное большинство крымцев свыклось с мирным трудом». За период с 1713 по 1725 гг. крымскими татарами, кубанскими ногайцами и перешедшими в крымское подданство запорожцами, при участии азовских турок, было совершено более 41 набега разного масштаба на южные и юго-восточные окраины России, включая Левобережную Украину, Нижний Дон и кочевья Калмыцкого ханства. Жертвами набегов только за пять лет с 1713 по 1718 гг. стало не менее 33 414 убитых и уведенных в плен русских и украинцев, при этом общая стоимость уничтоженного имущества составила более 1 млн. руб., то есть около 15-20% годового бюджета страны того времени. Тот факт, что организатором многих из этих нападений являлся временно неподконтрольный Бахчисараю Бахты Герай, принципиально не меняет сути дела, поскольку этот мятежный султан выступал с территории Крымского ханства и в сотрудничестве с некоторыми представителями его элиты.

Набеги крымцев и ногайцев продолжались и в последующие десятилетия, более того их география в это время расширилась и частично сместилась, распространившись на подконтрольные России земли Северного Кавказа. Поначалу российские власти пытались бороться со старой угрозой традиционными методами. В 1731-1736 гг. для обороны междуречья Днепра и Северского Донца была построена Украинская линия протяженностью 268 верст, усиленная пятнадцатью земляными крепостями. Ее охрану осуществляли конные (драгунские) и пехотные полки специально для этого сформированного Украинского ландмилицейского корпуса, поселенные при крепостях слободами.

Ответ на агрессию Крыма

Начало 1730-х гг. характеризуется нарастанием напряженности в отношениях Крымского ханства и России. Не последнюю роль в этом сыграл занявший в третий раз ханский престол Каплан Герай I, проявлявший чрезвычайную военно-политическую активность в Кабарде, на сюзеренитет над которой, помимо него, претендовала и Российская империя. В Санкт-Петербурге очень чутко и болезненно реагировали на любые действия хана на Кавказе, способные нарушить status quo, сложившийся в регионе со времени подписания в 1724 г. Константинопольского договора между Российской и Османской империями. После карательного похода в Кабарду 7-тысячного крымского войска в 1731 г. кабардинский вопрос на ближайшие пять лет стал одним из главных камней преткновения в русско-турецких отношениях. Своего апогея напряженность достигла в 1733 г., когда 20-тысячное крымское войско под командованием калги Фетих Герая, направлявшееся по приказу султана Махмуда I к театру войны в Грузии, нарушило границы России на Северном Кавказе. Тогда между крымскими и российскими войсками произошли боестолкновения, что вызвало дипломатический резонанс.

В том же году власти Российской империи, реагируя на обострение ситуации вокруг Кабарды, начали обсуждать планы военных действий против Османской империи, в которых нашлось место и Крыму. Своеобразным ответом России на деятельность крымского хана на Северном Кавказе стало принятие в подданство в 1734 г. запорожских казаков, находившихся с 1711 г. под властью Гераев, что не могло не вызвать территориальных споров и не дестабилизировать обстановку на северо-западных рубежах Крымского ханства.

Приведение Крымского ханства в вассальную зависимость

Спусковым механизмом войны стал поход крымского войска во главе с Капланом Гераем I в Закавказье 1735 г. через нейтральную Кабарду и принадлежавший Ирану Дагестан. Реагируя на это, Кабинет министров императрицы Анны Иоанновны за-планировал вторжение в Крым. Боевые действия на Крымском полуострове играли для Российской империи важную, хотя и не главную роль в войне 1735-1739 гг. Если в 1735 г., накануне ее начала, поход на Крым планировался как локальная диверсия, то по мере разрастания масштабов конфликта первоначальные планы были серьезно пересмотрены и скорректированы.

С 1736 г. одной из основополагающих целей правительства Анны Иоанновны в войне стало покорение Крымского ханства и приведение крымского хана в вассальную зависимость от России, а в случае невозможности этого – разорение полуострова. Автором этой стратегии войны против Крыма стал главнокомандующий российской армии генерал-фельдмаршал граф Б. К. Миних. В ходе войны российская армия трижды совершала походы на Крымский полуостров и еще чаще – в периферийные владения Гераев в Нижнем Приднепровье, Прикубанье и Буджаке. В результате этого геополитическое положение ханства существенно изменилось – из субъекта агрессии оно постепенно начало превращаться в ее объект. Тем не менее Крым пытался наносить противнику ответные удары на его территории. В октябре 1736 и феврале 1737 г. новый хан Фетих Герай II совершил два крупных, но не особо успешных набега в район Украинской линии и на юг Малороссии, в последнем из которых приняло участие около 40 тыс. крымцев и буджакцев. В июле 1737 г. Кубанская Орда разорила семь донских казачьих станиц.

Запрет крымским татарам на нарушение границы

Население Крыма восприняло российские вторжения как военную и гуманитарную катастрофу, что нашло отражение в трудах крымскотатарских историографов Сейида Мухаммеда Ризы и Абдулгаффара Кырыми, современников событий. Четырехлетняя война обернулась подлинной трагедией и тяжелым испытанием для крымскотатарского народа и заложила прочный фундамент последующих побед российской армии в Крыму. Именно в ходе нее отчетливо проявилась военная слабость Крымского ханства, ставшая одной из основных причин его последующего крушения.

Итоги войны были подведены заключенным в сентябре 1739 г. Белградским мирным договором. В соответствии с его 5-м артикулом, османским подданным, в том числе крымским и прочим татарам, запрещалось нарушать границу России и осуществлять набеги на ее территорию, включая Малороссию и донские городки. Нарушителям пограничного порядка грозило беспощадное наказание, исходя из «тягости вин», а похищенное ими имущество следовало разыскивать и возвращать хозяевам. Если же «между подданными обеих стран. возбудится спор и ссора», то, со¬гласно букве 10-го артикула, их должны расследовать пограничные губернаторы и коменданты.

Авторы: П.Л.Аваков, Д.В.Сень