Баланс интересов
После подписания Договора 1994 года вырос интерес к опыту Татарстана. Сложный с точки зрения межнациональных отношений, расположенный в сердце России, Татарстан мирно существовал и добивался от Москвы более справедливого распределения своей прибыли, в то время как в ряде регионов бывшего СССР возникли межнациональные конфликты. Международные эксперты однозначно предсказывали и ждали серьезный конфликт в республике - по западным меркам в Татарстане было разделенное общество, т.е. существовали две очень разные культуры: православно-русская и мусульманско-татарская. Причем православие опять-таки считалось очень ортодоксальным, а о мусульманском джадидизме (реформированном исламе) они не слышали. Эксперты хотели понять суть происходящего и у меня допытывались:
- Почему у вас нет конфликта?
- Мы не хотим конфликта.
- В Боснии тоже его не хотели.
- У нас не совсем традиционный ислам.
- В Боснии тоже он реформированный.
- В Татарстане русские и татары имеют длительный опыт совместного проживания.
- Там то же самое. Почему же у вас не было конфликта, а там был?
- Мы разработали политику, которая позволила этого избежать. У нас была воля и знания.
- Пожалуй, это объясняет.
Татары, как коренной народ России, вели себя как хозяева, а на русских смотрели как на имперскую нацию. У русских, действительно, в психологии сидели имперские замашки, хотя в Татарстане они хотели найти общий язык с татарами. К тому же у русских в Татарстане было настороженное отношение к Москве, которая явно разваливала великую страну СССР - Большую Россию. Эксперименты с «шоковой терапией» руководство Татарстана не приняло, что склонило настроение русских в пользу местного руководства. В этом вопросе татары и русские были солидарны. Наличие смешанных семей (около трети) было опять-таки нам на руку. Социологические опросы подтверждали верность избранной стратегии.
Вторая проблема была не менее сложной. Россия не привыкла с кем-то внутри страны подписывать договоры. Она завоевывала территории и народы или же некоторые из них присоединялись добровольно перед лицом китайской угрозы. Добровольное присоединение - это советский миф, в который все верили - так было удобно налаживать дружбу народов. Причем народы, оказавшиеся на периферии территории России, чувствовали себя достаточно свободными. Иное дело татары, живущие в самом сердце страны. Они всегда рассматривались как потенциальная угроза.
В нашу пользу сработало несколько факторов. Прежде всего «крестьянская» психология руководителей республики, придерживавшихся простых вещей, типа надо вначале людей накормить, соблюсти равноправие, дать надежду на спокойное будущее для детей.
В пользу Татарстана сработала также неразбериха в Москве, чья политика не воспринималась населением. На этом фоне политическая линия руководителей Татарстана была явно выигрышной.
Нельзя было забывать и о других народах, для которых Татарстан был исконной родиной - о чувашах, марийцах, удмуртах и мордве. Хотя они не выступали с какими-то требованиями, но для комфортного существования надо было их обеспечить национальными школами, литературой и т.д. Порой доходило до курьеза. Мордовские школы закрывались с советских времен, причем ни население, ни интеллигенция эрзи и мокши не были ориентированы на сохранение своей культуры - они быстрее хотели стать полноценными русскими. Однако, у нас были сомнения на счет целесообразности такой политики. По аналогии с другими странами я знал, что со временем представители многих народов начинают вспоминать свою культуру и возвращаться к своим истокам. Так происходило и происходит в Великобритании и даже США. Такое могло случиться и в Татарстане. Курс на поддержку языков и культур народов республики позволил создать благоприятную политическую обстановку на долгие годы.
Политика строилась по простой схеме: выбирался район с наибольшей концентрацией того или иного народа и на базе национальной школы и дворца культуры строились специальные классы, кружки и т.д. Со временем появились Ассамблея и Дом дружбы народов Татарстана, которые начали системно заниматься этими вопросами.