Встреча с Дудаевым не состоялась, хотя я добрался до его штаба и переговорил с его людьми. В это время сам Дудаев оказался в другом конце Чечни, все дороги развезло дождями, и невозможно было добраться до него. Надо было ждать где-то неделю, а я исчерпал лимит времени. Впрочем, моя основная миссия состоялась, я узнал реальную обстановку, увидел состояние российской армии и непреклонную позицию боевиков. Противостояние боевиков и российской армии не имело перспективы на ближайшее время. На прощание оставил для Дудаева часы с исламской символикой. Позже мне передали, что он благодарил за подарок и отругал своих помощников: «Он мне такие часы привез! а вы даже пистолет Макарова ему не подарили».
Только пистолета мне и не хватало.
Возвращались другим маршрутом, заметали, так сказать, следы.
Проехали через Грозный, он напоминал Сталинград во время войны - ни одного живого дома, кроме завода по производству бензина. Завод по-прежнему работал, на нем интересы боевиков и федералов сошлись. Нефть в Чечне высокого качества, из нее бензин получали даже на самодельных заводиках, прямо во дворах. Перед воротами выставляли трехлитровые банки с указанием сорта бензина. У них, кстати, и заправлялись.
Президентский дворец в Грозном в 1995 г. Источник фото: ru.wikipedia.org
Проехали около десяти КПП. Неказистые жигули не вызывали подозрение. Особо опасные КПП приходилось объезжать на рейсовом автобусе. За городом ждала машина из Ингушетии.
На следующий день улетал в Москву. Министр МВД Ингушетии на прощание с облегчением вздохнул: - Наконец-то уезжаешь. Слава Богу. Пришлось всю милицию ставить на ноги для твоей охраны.
Сам министр провожал до самолета, не столько из уважения, сколько удостовериться, что точно улетел.
В Москве я дал интервью, объяснив, что российская армия небоеспособна. Боевики не могли победить, их накрывала дальнобойная артиллерия, а также вертушки делали свое дело. Создалась патовая ситуация, лучше было договариваться.
Поднялся шум, мол, я опорочил российскую армию. Как я мог?! Черномырдин звонил в Казань с требованием: «Остановите Хакимова!». Но я журналистам сказал то, что видел своими глазами, не более того, собственно для этого меня и посылали. То, что у разведки были другие сведения, я не виноват. Такая уж разведка.
Меня удивляла реакция Москвы. Ведь они спокойно развалили СССР, но возмутились поведением Чечни, которая и не собиралась отделяться, она просто хотела контролировать собственную нефть. Наверное, для данного случая применимы слова Горбачева, которые он сказал о ГКЧП: «настоящей правды никто не узнает».
На мое счастье на Северный Кавказ поехал генерал Лебедь. Он высказался в своей обычной резкой манере : « Армия деморализована».
Фото из книги Рафаэля Хакимова «Бег с препятствиями по пересеченной местности» (мемуары)
После этого М.Шаймиев мне заметил: «Ты, оказывается, был прав».
Я часто вызывал двойное неудовольствие.
Первый раз, высказывая неудобную мысль. Второй раз, когда оказывался прав. И то, и другое людям не нравится, но Шаймиев был выше этого.
Прилетел домой, сдал командировочные документы, а в бухгалтерии сделали замечание, что у меня нет печатей, подтверждающих мое пребывание в Чечне.
- Какие могут быть печати в окопах?
- Правила есть правила.
Интересно, где я должен был найти канцелярию в окопах?
* * *
Как-то в Москве вновь увиделся с Аушевым и он, обнимая, воскликнул: «Рафаэль, ты все еще живой!». Вот такие шуточки.
После окончания боевых действий один из министров чеченского правительства приезжал в Казань, посмотрел на нашу жизнь и, уезжая, сказал: «Мы не хотели большего, чем Татарстан». Похоже, российская пресса раздула версию об отделении Чечни. Ранее эта пресса толковала о сепаратизме Татарстана. Несмотря на огромную, казалось бы, мощь российской армии, Чечня в очередной раз доказала, что лучше с ней не связываться.
Фото на анонсе: из открытых источников pro100-mica.livejournal.com
