Злорадство
После гибели дочери приехало много сочувствующих, но были и те, кто откровенно злорадствовал. Один из комментаторов, который назвал себя «Борец с богатыми» к сообщению о гибели Камилы приписал свое поучение: «На тот свет ничего не унесёшь, проще быть надо». Другой «борец» подписался, как Ринат: «Простой народ вряд ли будет сожалеть представителей кремлевско-матюшинской молодежи, особенно когда вина очевидна. Дорвались до власти и денег, и еще хотите, чтобы уважение было? Вот если человек сам все это заработал, и отношение к жизни и к имуществу было бы иное».
Ему невдомек, что можно честным трудом построить дачу, а то, что в Боровом Матюшино рядом с Шаймиевым, так я и был из его команды. У меня не было никакого протеже. Попал в советники из-за своих выступлений за суверенитет. Я по работе и по жизни общался с Шаймиевым и его окружением. Другое окружение у меня было из среды писателей.
Фото из книги Рафаэля Хакимова «Бег с препятствиями по пересеченной местности» (мемуары)
Отец был давно в могиле, я жил на зарплату, точнее сказать на три зарплаты, поскольку был еще директором Института истории и директором Института федерализма. По тем временам рубль был крепким. Этих денег хватало. Кстати, должность директора Института истории выборная. Этот самый «Ринат» мог бы себя выставить на конкурс. Все равно бы не прошел, но по крайней мере разговор был бы хоть как-то аргументированным. Чтобы закончить этот неприятный сюжет, скажу:
Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»
- «Ринат», ты не первый и не последний стукач. Когда у тебя родится сын или дочь, открой эту страницу и представь, что авария случилась не с моей дочерью, а с твоими близкими. Вряд ли тогда ты захочешь позлорадствовать или от кого-то услышать такие же «теплые» слова, которые ты наговорил мне.
Я знал, что у стукачей нет ни совести, ни чести, но думал, что какие-то тормоза все же существуют. Оказалось, не существуют. Мне вспомнился один эпизод из жизни страны в тяжелые сталинские времена. Среди сотрудников НКВД находились те, кто добровольно записывался в группу по расстрелу заключенных. Им доплачивали за это. Они были карателями по природе и получали удовольствие от вида крови и гибели людей. Правда, были и те, кто подавал прошение об отставке. Их судьба мне неизвестна.
