«Проверяли не только мои счета, но даже метраж комнат в загородном доме»

Прокуратура всегда права…

В 2018 году прокуратура вместе с МВД, Министерством образования и Счетной палатой в очередной раз проверяли всю мою подноготную, не сомневаясь, что какие-нибудь нарушения найдутся, тем более стукачей было более, чем достаточно, и они были «надежными».

Проверяющих интересовало не качество работы (наш международный рейтинг всегда был высоким), но прокуратуре нужна была тупая армейская дисциплина. Они не понимали, зачем мы ездим в командировки, и просиживаем в архивах и библиотеках:

-    Где у вас такой-то работник? Почему его нет на рабочем месте?
-    Он в архиве.
-    Что он там делает? Должен быть на работе.
-    Он и есть на работе. В архиве ищет исторический материал.
-    Здесь много пустых столов. Неэффективно используете рабочие площади.

Стали мерить площади сантиметром, следить, во сколько люди приходят на работу и во сколько уходят, сколько минут обедают (оказывается, положено 45 минут, а не целый час), высчитывали сколько квадратных метров убирает уборщица (площадь под книжным шкафом не включали), а я вспоминал кафедру в университете при Фасееве К.Ф., где был продвинутый менеджмент, и удивлялся насколько жизнь при вертикали власти стала примитивной и даже абсурдной. Никого не интересовала наша продукция и наши международные рейтинги. Но зато наступило время стукачей. Наши же бывшие «товарищи» писали доносы, как специалисты, к которым доверие было повышенное.

Как-то по поводу очередной кляузы в прессе я посетовал Шаймиеву:

-    Чего только не пишут про меня, ведь откровенная ложь!

На что он ответил:

-    Если бы ты видел, какие доносы на тебя приходят в Аппарат Президента, не стал бы удивляться. Твое счастье, что мы тебе не все показываем.

Я понял, что я знаком только с макушкой «айсберга» доносов. Шаймиев меня хорошо знал, а вот прокуратура, якобы, обязана была реагировать:

-    Как Вы оказались соседом Шаймиева?
-    Спросите у Шаймиева!
-    Я у него спрашивать не могу, не мой уровень. У Вас спрашиваем.
-    Видимо, за заслуги. Мы все же одна команда и работали неплохо. Татарстан из посредственной республики стал образцом европейского уровня. Такие чудеса самопроизвольно не случаются.
-    На какие деньги построили дом?
-    На зарплату. Я купил вполне законно старый сруб и обложил его кирпичом, так что он мне обошелся не так дорого. Все документы в порядке.

Копали тщательно. Прокуратура свирепствовала, ей, как я понял из разговоров, дали указание «найти!». Некоторые проверяющие из Минфина и Министерства просвещения три дня попили чай и ушли со словами: «Тут воровать-то нечего, у них бюджет весь уходит на зарплату». Проверяли не только мои счета, но даже метраж комнат в загородном доме

100 кв. метров не впечатлил, они явно ожидали большего. Более того, не найдя ничего незаконного в моей деятельности, они начали придираться к работе сотрудников, мол, во время командировок тратили много государственных денег.

Дело дошло до абсурда. Меня пытались обвинить в нерадивости сотрудников, мол, они указывают ложные суммы за проживание в гостинице.

-    Ваш сотрудник ездил в командировку в Ижевск и заплатил в один день 543 рубля, а в другой - 675 рублей. Почему такая разница? Где 132 рубля?
-    Не мой вопрос. Меня другое удивляет - где он нашел такую дешевую гостиницу?

Мои ответы только злили прокурора. Он юмора не понимал, отправили запрос в Ижевск, оказалось расценки разные в будние и воскресные дни, а сотрудники с тем, чтобы подольше поработать в архиве, выбирали гостиницу подешевле. Просто у нас командировочные лимитированы. Вот и все. Никаких нарушений. Вообще-то, проверяющие органы не должны даже обсуждать вопрос, если проживание стоит меньше трех тысяч.

Ответственный прокурор на этом не остановился. Он поднял старые бумаги и выяснил, что я адрес своего дома в прошлом неправильно указал, хотя вначале у нас просто его не было, а затем он менялся. Даже если бы почему-либо я неправильно указал, то и в этом случае меня легко найти, поскольку охрана знает, во сколько я выехал из дома и когда вернулся. Все это отмечается в журнале. У нас даже дорожки подметает бывший полковник милиции.

Вначале прокурор меня допрашивал в моем кабинете, обставленном хорошей мебелью, а затем я оказался у него в комнатушке с потрепанной мебелью, где с трудом можно было развернуться вдвоём. Такой контраст никому не понравится.

-    Почему Вам дали такое шикарное здание?
-    Спросите у Минниханова, меня устраивало и старое.

В моем кабинете все выглядело достойно, но не я выбирал эту мебель и тем более у института не было таких средств. Мне больше грело душу то, что когда-то Петр I останавливался в этом здании и именно в этом кабинете у купца Михляева. Затем это была пересыльная тюрьма, где побывали многие знаменитости, включая друзей отца.

Когда я въехал в относительно небольшой, но устраивающий меня кабинет, я застал новую мебель в свежей упаковке. Старую мебель оставили на старом месте. Конечно порадовался, но не мебели, а тому, что уважают ученых. Впервые за все эти годы у всех появились отдельные рабочие столы, шкафы, условия для работы, место для чаепития, актовый зал и библиотека. Для Академии наук РТ это стало очередной занозой, но меня их настроение не волновало.

Сотрудники, которых проверяющие опросили, не жаловались ни на бухгалтерию, ни на руководство. Было похоже, что я сильно кого-то разозлил, причем не в Казани, а в Москве. Сегодня те, кто не ворует, выбиваются из общей системы. Они - люди подозрительные. Новоиспеченные нувориши от науки про меня говорили: «Да он и воровать-то не умеет», а другие осуждали: «Ни себе, ни людям. Вообще, не человек». По-узбекски это звучит лучше: «Адаммас икэн» («Совсем не человек»).

Вся эта катавасия длилась три месяца. Ведь эта проверка должна была стать показательной, а прокурора выставить поборником законности. Все напряженно ждали, чем закончится. Я был измотан не столько физически, сколько морально. Зачем мне награды, почетные грамоты и подарки. Дайте спокойно работать.

Наконец, прокурор решил согласовать свои замечания со мной. В качестве серьезного замечания указал на отсутствие плана борьбы с коррупцией. На, что я заметил, что у нас нет повода для коррупции. И, вообще, в республике я первым начал заниматься этой темой, опубликовал статью в первом номере специального журнала, который начала издавать эта самая прокуратура, а перед этим съездил в Великобританию для изучения европейского опыта по предупреждению коррупции. Но отсутствие плана работы записали как серьезное упущение в борьбе с коррупцией.

Еще на каком-то документе проверяющие обнаружили только одну подпись директора, а подписи бухгалтера не оказалось, хотя это не привело к нарушению финансовой дисциплины. Еще что-то придумали - теперь уже и не помню. Все материалы отдали в районный суд.

В ходе заседании судья, читая представление прокуратуры, замялась, затем ушла в заднюю комнату, куда-то звонила. Ее не было очень долго, а может мне так показалось. Пока ее ждали помощник прокурора, который следил за судебным процессом, расспрашивал у меня о сложных эпизодах татарской истории, а потом поинтересовался, где можно купить семитомную «Историю татар».

Я отрезал:

-    Не продается, а подарить не могу, посчитаете за взятку. Смотрите в Интернете.

Наконец, судья появилась и объявила сумму штрафа, при этом заметила, что сумма штрафа меньше не бывает в принципе. У меня спросила, согласен ли я с решением суда и буду ли его опротестовывать. Я так устал от этой трехмесячной тяжбы, что тут же согласился, тем более такая сумма у меня лежала в кармане. Но оказалось, что платить надо в банке. До чего прокуратура щепетильная и чистоплотная, все надо оплачивать через банк, чтобы не заподозрили во взятках. По их наводке столько месяцев десяток специалистов из разных ведомств искали мифические кражи, и никто не был наказан за ложные наводки и показания - получается доносчики всегда правы, как, впрочем, и прокуратура.

Можно было бы на этом успокоиться, но эта ситуация настолько меня задела за живое, что до сих пор торчит в сердце, как заноза, как ржавый гвоздь, который застрял в костном мозге, и его опасно вытаскивать - вдруг опять начну хорошо думать о прокуратуре ... Я многократно проверенный и награжденный правительственными наградами, все знают, что я принципиально не ворую и не беру взяток. Но прокуратура в это не верила, ведь все воруют. Они знали, что у нас солидные спонсоры, которые финансируют многомиллионные издания. Однако они не знали нашу «хитрость», которая заключалась в том, что большие спонсорские деньги в институт не поступали, а сразу уходили от заказчика в типографию, издательству, авторам. Наша бухгалтерия к ним отношения не имела, спонсоры оплачивали через свою бухгалтерию. А я, кроме зарплаты, ничего не получал, хотя был главным редактором многих изданий и реально работал над томами. Я знал, возьми хоть копейку, даже заслуженную, и затаскают. Мне дороже авторитет, нежели деньги и сверхзарплата. Так меня воспитали родители.